Под Азовом

Весть о том, что башкирского тархана Алдарбая Исянгильдина вызывают в Санкт-Петербург, пришла зимой 1733 года. Фельдъегерь разыскал его в родовой вотчине и вручил фирман от уфимского губернатора. Сборы были недолгими. Алдар, подпоясавшись саблей в золотых ножнах, полученной из рук самого Петра I, загрузив в обоз подарки – куньи, бобровые и лисьи меха, разной снеди, в сопровождении четырех старших сыновей поспешил в Уфу. Наконец императрица решила отметить почестями тех, кто внес основной вклад в присоединение Малого и Среднего казахских жузов к Российской империи, для чего и вызвала к себе в столицу. Да, вряд ли увенчалась бы успехом эта миссия, если бы не Алдарбай Исянгильдин и его друг Таймас Шаимов.

* * *

Дорога была легкой, царская милость и почести, которые ждали его в столице, наполняли душу спокойствием и радостным удовлетворением. В пути его сопровождали сыновья – они, верхом на своих аргамаках, скакали теперь рядом, и не было для отца более надежной охраны и лучшего эскорта. Сыновья были одеты в одномастные вороные колон тун (полушубки), сшитые из шкур жеребят. Гривы выпущены наружу по швам во всю длину спины и по плечам до конца рукавов, при скачке они то взлетали, то опускались в такт движения лошадей, и со стороны казалось, что тулпаров оседлали не люди, а какие-то невиданные птицы.

Спокойная дорога убаюкивала, и Алдарбай Исянгильдин, укутавшись в большой дорожный тулуп, мирно дремал. Только раз его пробудил хохот, когда проезжали через село вдоль ямщицкого тракта, чуть не попала под лошадей парочка зазевавшихся крестьян, увидевших летящую на бешеной скорости необычную кавалькаду. Крестьяне, которых миновала сия участь, веселились еще больше. Для них, живущих возле тракта, выходить на дорогу – не только развлечение, но и своеобразный приработок: когда требовалась помощь, они могли подковать лошадь, потерявшую в дальней дороге подкову, отремонтировать упряжку, летом смазать дегтем колеса, да и мало ли какая помощь нужна в пути. Но в этот раз, получив вместо грошей изрядную порцию смеха, они возбужденно толковали между собой. Некоторые, обладавшие большим опытом придорожного обывателя, объясняли односельчанам, что это были башкирцы, что они ясак в столицу везут…

За селом веселье прекратилось. Унылый, занесенный снегом однообразный пейзаж заставил седоков, запахнувшихся в тулупы, погрузиться в дорожную дремоту. Алдарбай, глядя на сыновей, вдруг вспомнил себя в молодости, свой поход в далекую турецкую сторону, и воспоминания полностью овладели им…

Поход

Ему тогда едва исполнилось двадцать пять лет. Но когда наместник уфимской провинции разослал указ молодого царя Петра I о призыве башкирских воинов в поход на турецкую крепость Азак, Алдарбай Исянгильдин первым во главе сотни всадников-сайдаков прибыл в уфимскую крепость.

Честолюбивый молодой батыр успел проявить себя не только на сабантуях, побеждая прославленных борцов, не только на охоте, загоняя верхом на своем аргамаке волков, которых потом брал голыми руками. Он еще безусым юношей вместе с отцом и старшим братом участвовал во втором Крымском походе и даже получил ранение от сабельного удара крымчанина.

Тогда русская армия под руководством второго воеводы Шеина была остановлена многочисленной крымской ордой. Все готовились к решающей битве, но ливень, который не прекращался несколько дней, отсрочил начало сражения. От дождя отсырел порох, пушки и ружья стали бесполезны, даже тетива на луках обвисла от сырости. Все ждали сухих дней для баталии.

Но крымские татары не стали ждать. Десять тысяч конников появились внезапно из-за пелены дождя и напали на левый фланг русской армии. Стрельцы, побросав бесполезные ружья, в панике начали отступать. Пушкари укрывали свои единороги плащами и пытались разжечь фитили, но сырой порох не горел, и залпа не последовало. А тем временем крымчаки добрались до пушек, и прислуга в отчаянии чем попало начала отбиваться от наседавших врагов.

Когда крымские татары, захватив десяток пушек, уже пристегивали их к волам, чтобы утащить в свой стан, перед ними внезапно появились башкирские всадники. Они сумели отбить пушки, сбив пиками передний ряд и покрошив саблями уцелевших, и отогнать с раскатов вражеских конников.

А стрельцам на помощь пришли черкасские казаки. Они с диким свистом и криком врезались в ряды крымчан. Началась сеча. Стрельцы наконец-то опомнились и с криком устремились на врагов.

Башкиры и казаки преследовали уцелевших крымских татар, но конские копыта скользили в грязи, вязли в раскисшей от дождей земле, и вскоре преследование было прекращено. Уцелевшие вражеские конники скрылись за пеленой дождя. Только молодой Алдарбай, пытаясь настигнуть врага, оторвался от своей сотни и за это чуть не поплатился жизнью. Преследуемый им здоровенный крымчанин вдруг развернул своего коня и напал на Алдарбая. Сабельные удары сыпались с таким ожесточением и частотой, что Алдарбай с трудом успевал уклоняться от них. Вражеский клинок скользил по гладкой шерсти, не в силах перерубить лисий хвост, защищающий его шею, иначе давно бы покатилась его головушка по ковыльной степи.

Алдарбай в ярости пытался достать врага, но противник был опытный рубака. Каждый раз башкирский клинок со свистом врезался в пустоту. Вдруг крымчанин отскочил на своем коне в сторону, остановился на мгновение, оскалившись в кривой усмешке, прокричал угрозы и исчез. Но Алдарбай успел заметить кровь на лице врага. Оказывается, отец и братья в пылу сражения потеряли Алдарбая. Зная его неудержимый характер, поняли, что нужно его искать где-то впереди, и поскакали по следам на помощь. Они подоспели вовремя и спасли от вражеского клинка раненого юношу.

Было после этого сражения еще много яростных схваток, в которых участвовал будущий батыр. После каждой победы он становился сильнее и опытнее. Второй Крымский поход окончился, как и первый, без решительной победы над крымским ханом. За бой, в котором башкиры отбили пушки у врагов, отец Алдарбая Исянгильды и его старший брат Едигир получили тарханские грамоты из рук первого воеводы Василия Васильевича Голицына и вернулись домой овеянные славой. О такой же славе мечтал и молодой Алдарбай.

И вот, наконец, такой день настал и для него. Зимой 1696 года они с братьями Едигером и Давлетбаем по призыву царя, каждый во главе отдельной сотни всадников, поспешили в уфимскую крепость. Яугиры, получив фарман, по своему обыкновению прибыли с запасной лошадью, вооруженные кылычами, ханьярами, сложными луками и тремя полыми колчанами стрел, запасами провизии. Над каждым отрядом развевались бунчуки со значками и байраки (знамена), обозначающие принадлежность к тому или иному подразделению и роду.

Первыми прибыли минцы, живущие по берегам рек Дим и Уршак. У них на байраке была изображена сова, раскинувшая крылья над добычей. Молодой Алдарбай прибыл с родовым байраком, на котором гордо реял беркут. Одеты они были в одномастные вороные колон тун. Такой полушубок не только сохранял тепло и предохранял от сырости, но и спасал от сабельных клинков, удары которых не в силах были перерубить конскую гриву и соскальзывали вниз, не принося особого вреда.

Летом воины вместо полушубков облачались в кольчуги-юшманы, которые до поры до времени хранились в седельных сумках. Остроконечные шапки с длинными лисьими хвостами, спадающими вдоль спины, являлись отнюдь не украшением, а еще одним необходимым элементом защиты от сабельных ударов.

Постепенно конные сотни всех башкирских племен и родов заполнили улицы уфимской крепости. Воевода торопил со сборами и подготовкой отрядов к походу. В прошлом году царь потребовал только пять сотен башкирских конников, в этом году уже в шесть раз больше, и, естественно, хлопот у воеводы прибавилось. До него доходили слухи, что молодой царь Петр упрям и тверд в достижении своих целей, не прощает проволочек в исполнении своей воли, и многие медлительные чиновники, несмотря на прежние свои заслуги, попали в опалу. Поэтому воевода был излишне суетлив и ласков с прибывшими башкирскими тарханами. Он торопил их поскорее выступить в поход, пока зимний лед еще стоял на Волге, чтобы можно было успешно переправиться по естественному мосту через великую реку. Назначив походного начальника над трехтысячным соединением, проверив готовность к походу, он поторопился в тот же день отправить воинов в далекий поход. Их путь пролегал вдоль горы Сары-тау, где на правом берегу Волги находилась укрепленная крепость под названием Саратов. Там они, переправившись по льду на другой берег, продолжат свой путь на юг к Царицынской крепости, где их уже ждал посланный донским казачьим атаманом Фролом Минаевым есаул Семен Лазарев. Дальше дорога пролегала к Дону, где, соединившись с казаками в единый отряд, они будут дожидаться основных сил молодого царя Петра I.

Царь

Петр I готовился ко второму походу на Азов. Первый поход закончился для русской армии неудачей: молодой царь, потеряв под турецкой твердыней половину своих войск, вынужден был отступить. Отбиваясь от преследующих ногайских и кубанских отрядов, остатки обескровленной армии с большими потерями осенью 1695 года добрались до Валуек. Из своего поражения царь сделал правильные выводы. Под Азовом Петр I воевал простым бомбардиром под именем Петра Алексеева, полностью полагаясь на боевой опыт старых вояк Лефорта, Гордона и Головина. К сожалению, они не оправдали его надежд. Необходимо было единое командование. Присвоив боярину рейтарского приказа Алексею Семеновичу Шеину звание генералиссимуса, царь поставил его во главе всей русской армии. Еще он понял, что невозможно с суши штурмом взять турецкую твердыню, если не отрезать пути снабжения Азовской крепости со стороны моря. Строящиеся на воронежских верфях корабли должны были решить эту задачу.

Петр I усиливал свои потешные, а теперь уже прославленные под Азовом мужеством и доблестью Преображенский и Семеновский полки, формировал по их образцу новые. Вновь сформированные части днем и ночью штурмовали земляные насыпи, специально возведенные по подобию турецкого вала под Азовом. Рядом на орудийных раскатах тренировались пушкари. Некоторые пушки, не выдержав тройного заряда, разрывались, тогда Петр наказывал мастеровых, отвечающих за отливку единорогов. Он не терпел воровства, и виновных тут же в кандалах отправляли для розыска в Разбойный приказ.

Суров и упрям был молодой царь. Он понимал, что под Азовом решалась не только его судьба, но и будущее всей России. В Европе тогда с иронией говорили, что крымские татары являются подданными турецкого султана, а раз Москва платит дань крымскому хану, то и Россия находится в османском подданстве. Дань была безобидной. Скорее по старой привычке ежегодно свозили ясак из Посольского приказа на Крымское подворье на Ордынке. Необходимо было освобождаться от такой зависимости.

Главной же причиной войны была мечта молодого Петра о выходе к морю и открытии морских путей для торговли с Римом и Венецией. После первого поражения под Азовом молодой царь почувствовал, как пошатнулся под ним трон, ведь Софья, его сестра, заточенная в Новодевичьем монастыре, все еще плела заговоры.

Непомерными расходами, которых требовала война, были недовольны московские бояре. Стрельцы роптали, что гибнут зря в далекой турецкой стороне, когда в столице их хозяйство и лавки разоряются. Только победа могла заткнуть раз и навсегда рты всем недовольным и открыть дорогу дальнейшим реформам.

Махмут САЛИМОВ

Продолжение следует...