Записки генерал-майора Ивана Васильевича Чернова. Часть тридцать восьмая

Торги производились в присутствии Крыжановского; более, сильные по капиталу Оренбургские купцы участвовали на торгах и выпросили известные цены. Дело пошло в Петербург, откуда нужно было ожидать решения.

Купец Михаил Ефимович Мякиньков, тоже бывший на торгах, уехал из города на свой хутор, а оттуда скрытно от других удрал в Петербург, где при содействии Крыжановского и исхлопотал отдачу поставки с платою от 3 до 5 р. в сутки за каждого верблюда, сколько бы их не потребовалось. По приезде в Оренбург Мякиньков обявил, что поставка утверждена за ним. Товарищи его удивились, разинули рты, но и делать было нечего; впрочем, как говорил он мне, по сотне и по две верблюдов он уделил товарищам, а львиную долю оставил себе и нажил громаднейший капитал. Выгода дела заключалась в том, что, получая требование на известное количество верблюдов, он поставлял меньше и не всегда исправно, а получал за все, делясь барышами с чиновниками интендантского ведомства; из них один был под судом, но оправдался.

Делом Мякинькова в юридическом отношении орудовал чиновник генерал-губернаторской канцелярии Остроумов, которому Мякиньков обещал устроить в Оренбурге агентство для торговых целей с залогом от себя. Обещание было исполнено, агентство открыто и существовало несколько времени. Из получаемых доходов Мякиньков ему ничего не дал, а назначил какое-то жалованье. Впоследствии Остроумов сошел с ума.

Сестра Мякинькова была замужем за казачьим подполковником Калугиным. Скопив в продолжение своей службы при строгой экономической жизни до 15 т. руб. асс., Калугин дал эти деньги для оборотов семье Мякиньковых, дела которых немного пошатнулись, а потом, желая сам с семьею устроиться в Оренбурге и купить дом, требовал возврата денег. Мякиньков не давал, говоря, что ему деньги не нужны, проживет и без них, а купцу без капитала, что рыбе без воды, смерть! Калугин обругал его и плюнул в бороду, а тот говорит: «ничего, оботрем; плевка твоего никто не увидит, а когда денег не будет, узнают все, и почет кончен». После, надо полагать, Мякиньков рассчитался с женою умершего Калугина, так как у нее оказался порядочный дом.

Генерал Крыжановский пожелал устроить подобный же тракт от Орска до Казалинска. Условиями содержания тракта были: удобные зимние и летние экипажи, исправная упряжь, объезженные лошади, исправное содержание станций, а главное – русские ямщики. Состоялись торги, на которых торговавшиеся взяли по несколько станций в одне руки и заявили, что они желали бы еще раз состязаться решительно. Крыжановский объявил, что разрешение этого дела не берет на себя, а представит все торговое производство на утверждение министра внутренних дел; на глазах заинтересованных лиц он подписал бумагу, запечатал и передал торговавшимся для сдачи на почту. Купцы потирали руки и в уме подсчитывали барыши, но к общему удивлению от министра внутренних дел получилась бумага утвердить содержание всего тракта за Мякиньковым за громадную цену, что то по 500 р. за пару в год.

Мякиньков заказал в Оренбурге экипажи, купил сбрую и отправил с нанятыми ямщиками, преимущественно татарами. На следующий же год от проезжавших стали поступать во множестве жалобы, что станции содержатся дурно, ямщики не понимают русской речи и большею частью киргизы, лошади худы, возят плохо или отчаянно носят, будучи взяты из киргизских необъезженных. Оказалось, что Мякиньков ничего не исполнил из поставленных условий, а только получал за содержание Орско-Казалинского тракта до 50 т. руб. в год. После оказалось, что Мякинькову тракт был сдан при содействии Крыжановского.