Все новости
ХРОНОМЕТР
12 Ноября 2020, 20:16

Записки генерал-майора Ивана Васильевича Чернова. Часть пятнадцатая

В 65-ти верстах от Оренбурга, за р. Уралом, в киргизской степи находится знаменитое богатство каменной соли – Илецкие копи, составлявшие собственность казны. Не касаясь исторической части, можно много сказать о самом промысле.

Как собственность казны, илецкая соль вырубалась силою человеческого труда; для этого употреблялись ссыльно-каторжные, приговоренные судом к этому тяжелому наказанию. По свойству своему относясь к горным работам, промысел состоял в ведении министерства финансов по департаменту горных и соляных дел, но местными распорядителями были всегда гражданские чиновники, которые служили в особом учреждении, называвшемся Илецким Соляным Правлением, которое состояло из управляющего, 2-х советников и нескольких канцелярских чиновников.
Удаленное от своего непосредственного начальства, присылавшего приказания за 2 тысячи верст из Петербурга, и совсем изъятое от всякой зависимости и даже слабого, поверхностного наблюдения местных губернаторов, правление это ознаменовало себя крупным казнокрадством. Соли вырабатывалось сотни тысяч пудов и получались сотни тысяч рублей; в казну же поступало до половины 40-х гг. не свыше 180–200 р., остальная сумма оставалась в карманах чиновников, наживавших там в короткое время громадные капиталы.
Пользовались все, начиная от управляющего до смотрителя на яме. Тут же был чиновник казенной палаты для наблюдения за исправною высылкою денег в Оренбургское казначейство. Все воровали, все об этом знали, но никто не решался писать о злоупотреблениях, считая это напрасным и бесполезным делом. В 1839 г. воровство дошло до того, что сами чиновники видели, что дело может кончиться плохо для них. Надобно помнить, что чиновники брали свою часть не летом, когда соли вывозилось немного по дороговизне перевозки, а более зимою, когда люди и рабочий скот свободны. 1839 г. был неурожайный: сено и хлеб сильно вздорожали, вощикам не было расчета перевозить соль за низкую цену, а торговцам увеличивать провозную плату; заготовленная соль составила бы запас, а с ожидаемым урожаем цены на все убавились бы, поэтому соль была бы в убыток даже при дешевом подвозе. Соляные чиновники и в этом случае не потерялись. Приезжавшим за солью вощикам говорили, что с нового года соль будет продаваться на промысле по 2 руб. сер., советовали побольше запасаться солью, чтобы без особого труда и риска нажить хороший капитал. Я помню это время. Кто только не покупал соль? Безденежные брали в долг за большие проценты у богатых, а последние покупали соли столько, сколько можно вместить соли в помещениях.
Но какое же разочарование постигло всех! Прибавка была для округления прежнего ассигнационного курса на серебро на 1 или ½ коп. с пуда, соображаясь с сортами соли. Сколько было в это время драматических и трагических сцен: богатые, имевшие деньги, хлопотали, чтобы хотя с большими убытками продать соль, которой много утекало в жар, когда распродать соль не было возможности. Долго помнил Оренбург дорогую соль!
Рыбаков, выслужившийся из писарей инженерного ведомства, был в илецком правлении на невысокой должности; по выходе в отставку купил двухэтажный каменный дом в Оренбурге на Николаевской улице, где ныне аптека Герштейна, стоивший по тогдашнему времени (1840–42 г.) не менее 50 т. руб. Он говорил своим знакомым, от которых и я слышал, что столько же осталось у него на прожиток. Был-ли он женат, не знаю, но в последнее время у него была на содержании простая девка, которую он потом выдал за отставного унтер-офицера и дал в приданое 20 т. р.
Сосланный в Оренбург за политические преступления, а потом прощеный, известный поэт Александр Николаевич Плещеев женился в Илецкой Защите на дочери чиновника Токарева, который дал за дочерью 50 т. р. сер.
Кроме недвижимого имения Щербачев имел, как говорили, до 200 т. р. капитала. После смерти жена Щербачева, увлекшись новыми идеями, устроила в Харькове пансион для девиц, хорошо обставила его и преподавателями пригласила профессоров за хорошее вознаграждение; соображаясь с расходами, назначила довольно высокую плату за содержание и учение.
Девиц поступало мало; думали чрез рекламы и другие меры привлечь более желающих, но надежды не оправдались и пришлось пансион закрыть.
Щербачев, известный всем своим корыстолюбием, во все время пользовался уважением в высшем оренбургском обществе и каждый раз, когда генерал-губернатор Перовский давал свои большие балы, ему высылался билет в Илецкую Защиту.
Как-то при докладе мною одной бумаги о лихоимстве казачьего офицера, взявшего менее ста рублей, бывшему правителю генерал-губернаторской канцелярии Глебову последний заметил: «Вот какие офицеры»; на это я ответил: «Да где же этого нет?» и прямо указал на Щербачева, которого никто не укоряет в казнокрадстве и которому за 70 верст шлют приглашение на бал генерал-губернатора. Глебов сказал: «Да-с... но Щербачев помещик».
Источники: https://rusneb.ru/catalog/000202_000006_151106%7CA48CED11-5A01-4C72-B237-0E0B8D79EE06/, https://memuarist.com/ru/members/1126.htm
Продолжение следует…
Часть четырнадцатая
Часть тринадцатая
Читайте нас: