Тархан и батыр Алдар Исекеев. Часть четвёртая

Тогда «выборные» башкиры отправились уже в Астрахань, где вновь встретились с фельдмаршалом 16 марта 1706 г. Видя, что казанские власти игнорируют его указания, он посоветовал башкирам ехать напрямую в Москву и вручить свою жалобу лично царю. Самоуправство Н. А. Кудрявцева и его ближайших сотрудников (А. С. Сергеева, С. Вараксина, братьев Аристовых) проистекало из уверенности, что центральная власть оправдает их действия во всяком случае и закроет глаза на любые, даже самые вопиющие, злоупотребления. Их далеко небескорыстное радение о наполнении казны, пусть самыми дикими способами, включая угнетение «инородцев» и «бусурманов», давало индульгенцию от любых преступлений. Поэтому они откровенно саботировали решения Б. П. Шереметева, пытавшегося уладить конфликт.

Биограф Б. П. Шереметева историк Заозерский пишет: «Однако действиями Шереметева оказались недовольны местные воеводы – Н. Кудрявцев, А. Сергеев и С. Вараксин. В письме к Шереметеву они возражали против его вмешательства (…). Они пошли дальше и в донесении А. Д. Меншикову представляли те опасности, которые повлечет за собой оказанная фельдмаршалом иноверцам “ослаба”; даже больше того: пробовали какими-то темными намеками вообще набросить тень на личность Бориса Петровича (…). Так кончилась начатая Шереметевым попытка мирного разрешения башкирского вопроса. Положение Шереметева становилось невыносимым. “Я в Казани живу, как в крымском полону… – писал он Головину, – …ныне пожалуй, подай помощи, чтобы меня взять к Москве…”. С другой стороны, он решительно осуждал суровые приемы политики местной администрации по отношению к башкирам и считал ее нецелесообразной по настоящим обстоятельствам и гибельной по последствиям в будущем» [Заозерский А. И. Фельдмаршал Б. П. Шереметев. М.: Наука, 1989. С. 82–83.].

Тем временем башкирские посланцы добрались до столицы, но встретиться лично с Петром I не смогли. Царь, рассмотрев дело башкирских послов, отписал канцлеру Ф. А. Головину: «Воров башкирцов, которых в Посольский приказ прислал с Низу [Т. е. из Нижнего Поволжья. ] господин фельдмаршал Шереметев, Дюмейка Ишкеева с товарищи, для подлинного розыску отошли в Казань, к Никите Кудрявцеву» [Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 4. СПб.: Государственная типография, 1900. С. 290.]. Таким образом, Петр I передал жертв произвола чиновников в руки самих же палачей. После «подлинного розыску» лидер башкир Казанской дороги Дюмей Ишкеев был повешен по приказу казанского воеводы Н. А. Кудрявцева. Эта расправа окончательно убедила башкир в тщетности их апелляцией к верховной власти. Оставался один путь – поднять восстание или, как говорили незадолго до Пугачевщины яицкие казаки, «тряхнуть Москвой».

Следует отметить, что действиями властей были озлоблены не только башкиры, но и русское население Уфы. Дело в том, что в преддверии губернской реформы 1708 г., по проекту которой Уфимский уезд терял самостоятельность и входил в состав учреждаемой Казанской губернии, Уфу заполонили казанские чиновники и дворяне. Им были отданы самые доходные места, связанные с управлением, сбором башкирского ясака и оброка с крестьян, а также различными откупами и промыслами. Казанский воевода и будущий вице-губернатор Н. А. Кудрявцев вел себя в Башкирии как полновластный хозяин. В январе 1706 г. он снял с должности уфимского воеводы А. Аничкова, а вместо него назначил казанского дворянина Льва Аристова. Башкиры сначала предупредили Н. А. Кудрявцева: «…слышно де им, что идет на Уфу воевода Лев Аристов, и они де его, Льва, не пустят, у них де хорош воевода Александр Аничков» [Цит. по: Акманов И. Г. Башкирские восстания XVII–начала XVIII вв. С. 138.]. Впоследствии башкиры действительно остановили Л. Аристова в 200 верстах от Уфы, заявив: «…велел де у них быть воеводою Александру Аничкову Борис Петрович [Шереметев] и нам де он люб». Тем не менее Л. Аристову удалось обосноваться в Уфе, так как его кандидатуру утвердил сам А. Д. Меншиков. Н. А. Кудрявцев убедил «светлейшего» отстранить А. Аничкова от воеводской должности, мотивируя это решение тем, что тот потворствует башкирам: «…А он, Александр, житель уфинской, и имели мы в том опасения, нет ли от него к ним (башкирам. – авт.) в упорстве какого ослабления» [Цит. по: Азнабаев Б. А. Интеграция Башкирии в административную структуру... С. 164.]. Назначение Л. Аристова на должность уфимского воеводы еще более обострило внутриполитическую ситуацию в Башкирии, где башкирское и русское население было крайне раздражено действиями казанцев.

Алдар Исекеев в этот период времени внешне не проявлял активности, казалось бы, безучастно взирая на разгоравшееся восстание. Власти, по всей видимости, не сомневались в верности Алдара, поскольку он был тарханом, да к тому же обласканным властью. В случае участия в мятеже его прежние заслуги перед престолом аннулировались. В нем довольно долго боролись тархан и батыр, но в итоге победил последний – настолько невыносимыми были злодеяния казанского комиссара А. Сергеева, терроризировавшего башкир, а также Н. А. Кудрявцева, вероломно повесившего Дюмея Ишкеева и его спутников.

Ханский пасьянс

Бездействие Алдара до 1707 г., когда он открыто восстал, было обманчивым. Умный и расчетливый – он, как сообщают источники, вел тайную дипломатию, чтобы заручиться поддержкой Османской империи и Крымского ханства в предстоящей борьбе за полную независимость Башкортостана. Кроме того, батыр активно подыскивал кандидата на роль башкирского хана среди многочисленных Чингизидов в ближних и дальних владениях, так как без провозглашения собственного монарха нельзя было оформить юридический акт отделения от Московского царства. В конце 1707–начале 1708 гг. пленный татарин Булак Акбулатов, отправленный башкирами к Шешминску «для присмотру», т. е. на разведку, на допросе в Казани показывал: «…башкирцы Уфимского уезду батыри Алдарко, Кусумко, Уразайко и всех дорог башкирцы, также мещеряки Иманко да Келманко Кулаевы с товарыщи и черемиса Уфимского уезда начали мыслить к воровству тому четвертый год, чтоб им всем под рукою и под волею великого государя не быть. И для того посылали к салтану турецкому и к хану крымскому посланцев все башкирцы и мещеряки, чтобы им дал кому ими владеть. И те посыльщики привезли с Кубани Салтан-Хозю, что называтца ханом, и все ему куран целовали, чтоб им быть всем ему послушны» [МИБ. Ч. 1. С. 225.]. По документам известно, что в Крыму и Стамбуле побывала группа башкир во главе с башкиром Юрматынской волости Сулейманом Уразаевым. Среди участников миссии был также юрматынец Кильмяк-абыз Нурушев, вождь следующего восстания 1735–1740 гг. [Материалы по истории Башкортостана. Т. VI. Оренбургская экспедиция и башкирские восстания 30-х гг. XVIII в. / Автор-составитель Н. Ф. Демидова. Уфа: Китап, 2002. С. 369 (далее МИБ. Т. VI. – авт.).] Таким образом, Алдар-батыр и его соратники «начали мыслить к воровству» в 1704–1705 гг.

Источники сообщают, что Алдар-батыр за время восстания «привел трех ханов» [Там же. С. 79.]. Однако, судя по количеству имен, встречающихся в документах, их было больше. К сожалению, разобраться в калейдоскопе фигур, возникавших на троне Башкирии, очень сложно. Не исключено, что под одним именем скрывались два хана или, наоборот, под несколькими именами подразумевался один человек. В 1740 г., находясь под следствием, старшина Бурзянской волости Сеит-бай Алкалин показывал: «…в прежней де бунт (т. е. во время восстания 1704–1711 гг. – авт.) з главным тогда вором же и бунтовщиком Алдаром Исекеевым во общем согласии и бунте был, кой начался от того Алдара, ибо прежде того он Алдар посылал от себя башкирцев на Кубань для выбору кого к себе в ханы, и те привезли де к нему кубанца Батырь-хана, и от посланного на них войска тот выборный хан бежал в Киргис-Кайсацкую Орду, и после де того Алдар в том же году зимою начал бунтовать» [МИБ. Ч. I. С. 411.].

В данном случае речь может идти о казахском Таваккул (Тауке)-хане (1680–1715), как предполагает С. У. Таймасов [Таймасов С. У. Башкирско-казахские отношения в XVIII в. С. 242.]. Он происходил из династии Тука-Тимуридов [Тука-Тимур – тринадцатый сын Джучи-хана и внук Чингиз-хана. Тука-Тимуриды считались гораздо менее престижной династией, чем, например, Шибаниды – потомки Шибана, пятого сына Джучи-хана. Некоторые авторы полагали, что Тука-Тимуриды вообще не имели прав на ханский престол. Тем не менее в период поздней Золотой Орды многим из них удалось стать правителями уделов, а Токтамыш даже стал ханом всего Улуса Джучи. Тука-Тимуриды (Гиреи, Торе, Аштарханиды) правили в Казанском, Крымском, Казахском и Бухарском ханствах.] и имел титул Бахадур-хан, а это напрямую соотносится с именем «Батырь-хан» русских источников. Так или иначе, некоего «кубанца Батырь-хана» башкиры провозгласили своим ханом. Однако тот «выборный хан бежал в Киргис-Кайсацкую Орду», когда против них были посланы царские войска. Упоминание о том, что он был привезен с Кубани, как будет показано далее, является аберрацией, возникшей по причине контаминации разноречивой информации. Однако бегство хана в «Киргис-Кайсацкую Орду» с большой долей вероятности указывает на место его происхождения. Как свидетельствуют источники, сразу же после возвращения хана в родные пенаты Алдар «начал бунтовать». Это показывает, что описываемые события имели место в 1707 г., когда Алдар-тархан вышел из тени и открыто выступил против правительства. Причиной тому, как писал В. И. Лебедев, было то, что «батырь Алдар был оскорблен уфимским воеводой Львом Аристовым» [Лебедев В. И. Башкирское восстание 1705–1711 гг. // Исторические записки. Т. I. М.: Изд-во АН СССР, 1937. С. 89.].

Салават ХАМИДУЛЛИН

Продолжение следует…

Часть третья

Часть вторая