Постичь радикальный дзен излишнего марта

С молодым самарским поэтом Николаем Ветличкиным познакомилась в этом году на саратовском фестивале поэзии «Центр Весны». И попросила у него стихов и написать о себе немного: «Начал писать стихи с 7 лет, с огромными перерывами. Натолкнул на поэзию Некрасов, но полюбил стихи с Блока. Из классиков наибольшее влияние оказали Бродский, Маяковский, Мандельштам, из современников – Самарское объединение "Лабиринт творчества", в составе Домарев, Агеева, Макрушин, Губанова, Ларин, Коновалов, впоследствии многочисленные участники текущего литературного процесса Самары. Мне нужно творчество, потому что мне нравится дарить людям эмоции – позитивные, негативные, особенно спорные».

По-моему, стихи Николая имеют тот самый натуральный баланс поиска и эксперимента с чем-то очень исконно поэтическим, с непреложным смыслом и неотменимо лиричным я.

*  *  *

Натуральный баланс в том, что новые листья все свое нарождение смотрят на старые листья;

Первый подснежник в залитом водою поле захлебнулся излишним мартом.

 

Дерево кормит дерево,

Вода восполняет воду,

Земля бережет землю.

 

Сиюминутный я вмешался во что-то вечное.

 

Ночью мне снилась вечность

По-прежнему молчалива.

 

*  *  *

Коллаборация "Вкусно и точка" и автобусной остановки – кажется средоточной

Коллаборация Лампаса и Собора Парижской Богоматери –

Кажется умозрительной

Коллаборация запятой и точки

 

;

 

Кажется потребительской.

 

*  *  *

Сегрегировать низ – это способ поиска злобы, нужной для жизни внизу

И укорнения внизу.

Справочники по отрицанию всего, что вовне – выучены наизусть.

 

Пусть мой ум,

Пусть мой мускул,

Мой страх,

 

Возьмет всё, что угодно

(Не дальше обозначенной полки).

 

В клетке срочной весны застряли ЧВКшники в самоволке.

 

Отрицаются почки, в которые бить нельзя.

Отрицаются внешности, быть в которых – и грех и харам.

 

Отрицаем существование социального дна, ведь жизнь одна,

Но я отрицала, и там.

 

Густо бьет в глаза ранний март.

Прозревает сквозь сумрачный блеск купированный Шанхай

Вот тепло, ты просил –

Расписывайся и получай;

Героизм, анархизм, буддизм, гуманизм и еще что-то там.

 

По всем четырем,

Поочередно, но не единовременно, осознанным

Сторонам.

*  *  *

Умереть молодым стало больше нелепо, чем круто и важно

Посреди мимолетного завтра сегодня явилось чётче

Уберите синюшный труп понедельника из совмещенной ванной

И ни слова о том, что похоже тут делали прошлой ночью

 

Только так удается постичь радикальный дзен

Протопить насквозь убогий мартовский лёд

 

Если Волга все же дойдет до моих колен

То вода ее до колена меня поймёт.

 

Правда в том, что честно только захлебываться и тонуть

Без единой попытки выплыть и подышать

Вот тогда стопудово получится что-нибудь

Обязательно выйдет хоть что-нибудь

В будущий шаг.

 

*  *  *

Влитый в сталь звон неслучившихся революций,

Раскаты, цензурой скрученные до ноля,

Идеология сомнений и деконструкций –

Вот вся твоя

Вот она, вся твоя.

 

В хранящей пространство для жизни вырванной головёшке.

В дырявой границе. В полусырой застёжке

Не смогшей иссохнуть до планового дежурства.

В звуке, с которым швы рвутся;

 

Пуговицы и молнии расстреливают зевак.

Вот он, твой тщательно спрятанный анархисткий флаг,

Похмелья глоток, за периметр крыши шажок,

На ношеной куртке неаккуратный стежок.

 

*  *  *

Войны не чувствовалось, но

Ее второй зимой

Молочный кореш выпал мой

И вырос коренной.

 

Пророс на дедовской земле

В дубовый – ростом – крест

И он теперь повсюду весь

Куда меня не занесет

 

И все же только здесь.

 

Пророс ненужною войной,

Пророс непрожитой виной,

Ростком фантомного врага,

Куском солдатского пайка.

 

Но снова, снова не собой

Пророс молочный кореш мой.

 

*  *  *

проходи мимо двери

не стучись не стучи не захаживай не ожидай ответа

шлепков ступни по полу глаза в воронке глазка голоса

кто это что вам нужно зачем вы стучите

ждёте ждёте стоите смотрите заранее улыбаетесь

 

крайность выйдет а я сегодня отказался от крайностей

крайность будет а я отписался от волнений

 

мне хватает стены на стене проступает образ отступающего за мгновением мгновение завтра

мне хватает мною же распечатанных колющих дуновений

 

декабря

он заходит как друг друг который не спрашивает не стучит захаживает без ожидания

 

и я ничего не могу сказать ему в оправдание

*  *  *

Если б вырасти мне,

До несчетных стеблей,

До врастания в вату небес –

 

Я б, конечно, вдохнул,

До отказа вдыхать,

И, естественно, тут же воскрес.

 

И тотчас произнес:

"Вы бы видели что,

Вы бы видели как и куда!"

 

Но я в осоку врос.

И меж белых берёз

Навсегда упал, навсегда.

 

*  *  *

Окутанным в само

Течение времён;

Из изначальной тьмы

И ткани бытия.

 

Твой самодельный бог,

Неодолимый рок

В творителя легенд –

Не выберет тебя,

Не выберет тебя.

 

Напрасно уповать

На обещанья снов –

Снотворья мастерство –

Навряд ли он творил.

 

Заслуги в мире грёз –

Молчанье наяву.

Не обхитрил, обвёл,

Не сверг, не победил.

 

Тут явь творенье рук

Неисчислимо пар.

И не всегда что вплёл –

Принадлежит тебе.

 

А значит, тот угар,

Тот пламенный восторг,

Возможно ты отдал,

По глупости отдал,

Совсем не той борьбе.

 

*  *  *

Молча в дверь, за которой сохнущие цветы,

Чуть громче шороха роста демографии без лишних эмоций.

В рюкзаке – бутылка воды, книжка, зарядное, канитель.

В кармане ветровки ладонь, в кармане ветровки солнце.

 

Куда нести его, если пустырь привлекательней в тёмное время суток,

Огни вывесок и подсветка витрин – осмысленнее ряда товаров?

И во тьме сейчас куда проще не потерять рассудок,

А рассудки и так уходят, мерной шеренгой, друг за другом, задаром?

Парами, в одиночку, шагом, бегом, бензином, газом, дизелем, паром

По странам, фронтам и нарам.

 

В эту самую дверь, за которой сохнущие гвоздики,

Разовые постройки,

Лопнувшие нервы.

 

Ведь что угодно,

Что случалось, случается или случится

Будто зима в России –

Каждый раз, как в первый.

 

Николай ВЕТЛИЧКИН