Сбежать в тенистость сада.
залезть по горло в воду –
На дальнем разъезде, под бархатным небом пустыни,
где падали звезды, беззвучные слезы Вселенной
где след их на сердце моем не остыл и поныне,
где стерлись преданья, но память души сокровенна.
Там край мой ковыльный с песчаным встречается краем,
и волжская воля течет в азиатском покое,
там кровью весенней тюльпаны горят, умирая,
и время развеялось прахом, оно здесь такое –
сухое и пыльное, словно саманная кладка…
Из пальцев моих рассыпается пепел былого –
волшебники, принцы, разбойники, джинны, лошадки,
в лазурном огне изразца воплощенное слово!
Прости мне, Восток, что беру твой калам и пергамент,
что стройная алеф укутана суздальской вязью,
что пресным лепешкам отныне лежать с пирогами,
что древние стены под ливнем становятся грязью.
Твой древний язык расточается в брани базарной,
твоим матерям заграждают дорогу солдаты
и дети твои, словно толпы разгромленных армий
сквозь тучные земли Европы уходят к закату.
И где та пустыня, и кто ее скорбный Овидий?
погибшие земли, покрытые гипсом и солью,
где кости животных, да хлам человеческий видишь,
где сердцем немеешь, горюя над мертвой юдолью.
Спаси, моя память, царей с барельефов Нимруда,
снега Бадахшана, красавиц, уснувших в Сидоне,
и пальмы проросток, взошедший из каменной груды,
и тайну улыбки, лежащей на детской ладони.
Юрий САЙФУЛЛИН, пос. Алкино, г. Уфа
Словно в сердце мне кто-то ужалил,
Я обмяк вдруг, сползая с бугра...
А ребята всё дальше бежали,
В страшном крике тонуло "ура"...
Я забылся навек в теплой жиже
После долгих зеленых дождей...
Мало было отмерено жизни,
Ну а смерть... всё отмерено ей...
Я помочь в рукопашной не в силах,
Но ребятам бежать до конца...
Нас связали война и Россия,
И кусочек, быть может, свинца...
Пусть исход мне атаки неведом,
Но я знаю, хоть небо спроси,
Что России не жить без победы
И победе не быть без Руси...
И не страшно уже и не больно
Где-то бьет вдалеке пулемет...
По щеке моей в шорохах поля
Паучок не щекотно ползет...
Рустам МАВЛИХАНОВ, г. Салават
Во сны мои друзья, враги и так
приходят, что-то спросят и уходят,
как будто сумрак ртутью пишет знак,
как будто в серебро отлились годы.
Ночей остаток – Да́нбара число.
Кому мой мозг готовит свято место,
в мечи переплавляющее зло,
узнает кто? В сезон дождей, в сиесту,
«Любим?» – спрошу, стеклянный аконит
вручу на память о Зелёном Лике,
И путь укажут тени пирамид
стрелой к сияющему в Пампе мигу.
Где у костра пьёт солнечный коньяк
Со мною я – мой самый лучший враг.
написано «здесь был Вася» неуверенной рукой
дабы оставить во вселенной след хоть какой.
Данные игры с судьбой имели печальную коду,
для последующего поколения,
А кирпичную стену в скором времени закрасят.
что когда-то «здесь был Вася»
не узнает в этой вселенной больше никто.
Сергей ЛАСУНОВ, Tурция, г. Аланья
мальчик жизнь ежа и жирафа я спою
сиротскую песню про сиротиночку
голос сглатывает иглы шею
президент переплетает пальцы и тело
нации мы хороним в нашем сердце
смартфоны чиркают броненосцами
броненосцы чирикают броненосцам
они прописаны жизни у нас в груди
президент царапает себя в груди в раю
здесь где от воспетой гомером трои
всё шито из смерти лоскутов
президент кладёт якорь лианами
пропитано жизнью мы будто не знаем кто мы
мальчик и волынка плывут по головам
как морская мина первой мировой
Виктория КОРОЛЕВА, г. Оренбург
Но дождь пошёл, как из ведра,
Везу для Леночки сюрприз –
Тревожусь, мокнет под дождём
Да кепка лишь у памятника…
Помог Ильич, снял сразу стресс
– Смотри, во-о-он ждёт у здания.
На ЗАГС в конце квартала.
С тонким, длинным хвостом,
Сон разносит твой в клочья,
Говорил он, что попал на флот случайно,
что река от дома детства далека…
Мог пахать бы землю, пить не ром, а чай, но
приросла к штурвалу мощная рука.
Управлять волной – нелёгкая задача,
усмирять шторма, рассеивать туман...
Кто сказал, что непогода – неудача,
тот, кто не был никогда от качки пьян.
Уповал он, что попал на флот случайно,
что, быть может, для иной стези рождён…
Тосковал, когда был в миги ожиданья,
то с семьёю, то с рекою разлучён.
Совладать с судьбой – не каждому по силам,
нараспашку с необъятной добротой
безутешная душа не голосила,
временами лишь пугала пустотой.
Смаковал он, что попал на флот случайно,
сердца боль самоиронией гася,
в испытаньях сохранив навеки тайну,
что ему Всевышним дадена стезя.
Над местностью опять летит январь
Без разрешения под кожу лезет.
Я вытряхну всю городскую гарь
И буду бить костями по железу.
Без права на прощение Пилата.
Хрипение: "да вроде бы свои"
Заглушит скрип израненных квадратов.
А из трубы взлетает до небес,
Вся чернота, что в сердце накопилась.
Ну здравствуйте, оставшиеся здесь,
Моя судьба ничуть не изменилась.
Подготовила Елена Луновская