«Мой путь, моя судьба...» Часть третья
Все новости
ПОЭЗИЯ
24 Декабря 2019, 20:00

Под перелив блестящих нот

Алия Гайнатуллина – пишет стихи, снимается в кино, воспитывает подростка сына, сотрудничает с «Истоками», учувствует во встречах с читателями в уфимских библиотеках – уже много лет. Готовит к изданию книгу стихотворений. Лучшие её стихи отличаются какой-то нездешней музыкальностью образов, балансирующих на гране общепонятного смысла. Их звуки – не придуманные, а словно случайно занесённые к нам порывом какого-то космического ветра, навеянного погасшей миллионы лет назад звездой, след которой вот-вот исчезнет навсегда, и унесёт с собой загадку истинного значения одушевлённой жизни на Земле. Это и перелив-перекличка поэтической преемственности между поэтами-современниками, в том числе.

Внимательный читатель мог бы проследить превращение-преломление иных мотивов у разных поэтов, их песенный диалог, единый и уникальный образно-смысловой посыл, изящно выраженный не для толпы... Это несколько напоминает игру в пинг-понг или бадминтон. Впрочем, это также интересная работа и для настоящего литературоведа, способного оторваться от Шекспира и вдруг обнаружившего в современной поэзии страсти подобной силы, а подчас и высоты выражения, достойные эпохи Возрождения. Я не шучу и не преувеличиваю. Ну, разве что самую малость.
Любовная лирика в поэтическом арсенале Алии, редкая не только для Уфы и нынешнего времени, свидетельствует о значительности её поэтического дарования.
Люди, конечно, пишут, и довольно часто, о любви к животным, детям, близким. К противоположному или даже к своему собственному полу. В этом нет ничего плохого. Но здесь речь, разумеется, идёт не о привязанности, не о практической страсти-зависимости, в которой, в конечном счёте, всё определяет банальный эгоизм и забота о себе самом.
Любовь, воспеваемая поэтами-лириками – это духовная страсть, Эрос недостижимый, идеал и всегда – близость Божества. Почти безумие, одержимость. И, как подобает истинной страсти, благотворное воздействие такой любви не столько закабаляет, сколько окрыляет и, обжигая, очищает своим небесным пламенем. В результате, получается та самая музыка… танец на границе смысла и жизни.
Алексей Кривошеев
1
Сон
А я опять тебе пою,
и будто просто Воскресенье.
Ночное явственное зренье
срывает оторопь мою.
И мы, не помня оправданий,
несёмся в вечную страну,
наперекор всем завываньям
зимы – внедряемся в весну.
Укоренившиеся стеблем,
вгрызаясь в неба дикий мёд.
И яростно-непеоколеблем
Луны сияющий излет.
Бабочка
И снова цветёт что-то там
на подоконнике сонном
цветком забытым розовым,
букетом бессонным.
А воздух сквозит морозами,
будущими ещё,
О прошлом жалеть
поздно нам.
Обними! ты о чём?
Так, чтобы сердце ёкнуло,
стукнуло в груди.
Чем-то цвета свёклы
по венам иди.
Спускаясь вниз, мелодия
вспыхнула в животе.
Еду куда-то вроде я
или уже где?
Бабочкою трепещется
живо внутри.
Мечется, мечется, мечется.
Горит.
Капля
Думаешь,
это хорошая мысль –
улепётывать от меня,
унося свое тело?
Если бы я
очень его захотела,
ты бы не понял даже,
что это с нами случилось.
Просто бы всё
сразу и вмиг получилось,
и – никуда.
Но опять понапрасну
в этих густых
стоп-кадрах
мухою вязну.
Будет мне капать на мозг
эта вечная капля –
в чаше терпенья…
терпенье ещё не иссякло.
Перекресток
Взглядом –
мы рядом.
Солнцем вернёмся,
полуденным солнцем.
На перекрёстке
в кадре замедленном
обернёмся.
Смотришь?
Значит –
ещё живые...
Весенний ветер
А ветер беззастенчиво
и даже небезрадостно,
а грустно и приятельно
сиреневым подул...
Подумалось – пригрезится
однажды обязательно
и сбудется искомое –
знакомо-незнакомое.
И будет вечер розовый
среди листвы берёзовой
расхаживать ухабисто
и гладить по щеке...
Летая
Отрываюсь,
ещё пытаясь уйти.
раствориться,
исчезнуть
с пути.
Разминуться бы,
не изменяясь по-сути.
Надоедать
больше чужим не желаю,
желаниям потакая,
отдаваясь блаженной мути.
Да,
я такая –
летаю
по ночам
там,
где хочу
и желаю.
На солнечном пятачке
из лета
прозрачно торчу,
изнывая
по-прежнему.
Хочу
всего и сразу – царицей морской
и звездой
быть,
сверкая не стразами...
Полечу,
все равно,
над морем,
над синей водой –
полечу!
А куда –
я и сама не знаю...
2
* * *
Страницы прошлого уже
все кажутся немного уже...
Гирлянды в гордом вираже
подчеркивают роскошь стужи.
Мы в день последний декабря
вдруг станем ярче и счастливей
и под шампанское «Ура»
проводим годик торопливо.
Наш год уйдёт сквозь хоровод
таких же лет неповторимых,
под перелив блестящих нот
заплачет горько и красиво.
И снова счастьем промелькнёт
обещанное нам веселье.
Ударно встретив Новый год,
нырнём в угарное похмелье.
Нам снова время невпопад
рассыплет золото надежды.
Мы не воротимся назад,
и мир, увы, не станет прежним.
Но мы хотим – наоборот,
ведь Новый год – не просто праздник.
И дед Мороз совсем не гот,
а расшалившийся проказник.
Театр
Когда мне
недостаточно искусства,
рафинированного,
или чего-то нежного,
высокого, нездешнего,
немного искусственного –
я иду в театр.
В последний момент забегая
в билетную кассу,
Хватаю то,
что ещё осталось.
В партер уже не досталось!
Да и не надо – дорого!
Мучаюсь на балконе,
Смотря попеременно
То в бинокль,
то в очки
со сломанной дужкой –
монокль.
Ощущаю себя
стоящей на перроне
в ожидании скорого поезда,
в предчувствии
быстрого погружения
в действие
и приближения…
Захватит ли навечно,
целиком
вот этот льющийся со сцены
свет?..
И шляпка с виноградной гроздью,
дурацкая,
что на безумной героине,
вдруг донесёт невинно
нотку «Изабеллы»…
Мне в платье млечном
нежного оттенка
а ля императрица
руками вдруг замашет
словно птица…
И карусель кружится,
а мы на ней куда-то мчимся,
и плачем, и смеёмся,
и навсегда встречаясь,
расстаёмся
с последними хлопками
в закулисье.
Фантазии внезапная страница,
Италия,
сверкающие грани на стакане…
Мороженое в вазочке.
Отелло в балахонистом
тумане…
Раскрашенная чепуха,
разглаженные розовые лица,
распахнутые веера,
обмахивающие бурное вчера,
сметающие в явное сегодня…Увы.
Вот ради этого иду в театр,
где развивается кошмар,
иль забывается кошмар…
Игра актеров неплоха…
Музыка Листа
Уж с неба моросит
морозной белой крупкой.
В такие дни фонит,
настроенный так хрупко –
мой маленький мирок,
заношенный до дырок.
Отъявленный сурок,
ленивец и проныра,
повиснув на хвосте
лемуром-пофигистом,
царапну на листе
мелодию Листа...
Подготовил Алексей Кривошеев
Читайте нас: