В пустыне, на краю Вселенной,
где червь лишь ползает презренный,
низверглись вечные законы,
стал прахом мир и прах тот тенью,
Дух самый покорился тленью,
Бог сгинул, Вечность завершив –
Пусть Время без времён настанет,
пускай Ничто ничем не станет,
пусть будет так, пусть есть, пусть было,
пусть прошлое не наступило –
всё ж, Несказанный Апокриф,
Как линии бегут ведь по воде,
но это значит, я им всем ведь нужен.
И точно так же в этом Петербурге,
где каждый, если не Шевчук, так Пушкин.
качается под ногами табуретка.
Прости мне, себе, ему, всем им...
Поэзия, ведь ты свята, как Светка!
– Все царства тебе дам, все страны,
лишь падши поклонишься мне!
– Лишь Богу служить невозбранно, –
Чтой-то взялся я за ум...
Ом, мать вашу, падме хум!
Под ногами раскинулось царство,
блазнит притча о добрых сестрах,
и хлопочет заботливо Марфа,
только в сердце сжимается страх.
Фарисеи горланят натужно,
только смерть, только крест впереди.
Марфа! Марфа! Одно только нужно!
Промажут коварные стрелы,
капкан не поставит впросак.
Исхожены тропками склоны.
Кто знает его, тот поймёт.
с когтями в подушечках лап.
Приходится сбрасывать кожу.
Тягаться со мною не смей!
Мне ведомо всё, что возможно.
Мне дар ненавидеть всех дан.
Я только в свою силу верю.
Я злой и спесивый Шер-Хан.
трусливый и подлый шакал.
И сделать в миру окаянном
Ничтожнейший я бандерлог!
Но пусть мне, как пёс из засады,
Мне много ещё в жизни надо.
Ничего от жизни мне не надо –
только ранчо в штате Колорадо!
и за то получил по мослам!
Трудно быть, эй, трудно быть, соколом трудно быть,
трудно быть, трудно быть, вороном, да, трудно быть,
трудно быть, даже галкой трудно быть,
трудно быть, сойкой трудно быть,
трудно быть, сорокой трудно быть.
Легко быть, синичкой легко быть,
легко быть, легко быть, воробьём легко быть,
легко с неба низринуться, стрижём легко быть...
Знаете, друзья, что скажу: ... человеком тяжело быть.
вспомню жизни моментальность
виртуальную реальность...
Какой же всё-таки он гад,
Ну не был я в Париже и в Венеции,
лично для меня это вовсе не преференции.
Я бы предпочёл побывать на Байкале,
пока его окончательно не засрали.
Воскрес победивший смерть.
Да не исказится благая весть!
Почему Вы не здесь, Уолдо?
Зеркала в коридоре поставлены в ряд,
из зеркал безобразные рожи глядят.
Я хожу вдоль зеркал. Я хожу и смотрю.
Ты другой, утешая, себе говорю.
Приглядись повнимательней в эти черты:
разве это кривое страшилище – ты?
Только мельник сомнений мой мозг измолол,
чуть я зеркало в ярости не расколол.
Я гордыню и наглость увидел в себе,
лизоблюдство и жадность увидел в себе.
И стремление слямзить и тут же бежать,
и несдержанность... нужно ли мне продолжать?
И всхотелось мне вспомнить, каким же я был
настоящим – способным любить, молодым...
Только много уж лет с той поры протекло
и совсем я забыл, где прямое стекло.
Снег расшалился не на шутку,
Поэт торопится в маршрутку.
Шофёр, конечно, подождёт,
Он старомоден. Чувство долга,
пусть и для рифмы, – не пустяк.
Поэт тихонько матюгнулся,
вдруг что-то стрельнуло в ноге.
Он букерам не приглянулся –
Ну, наконец-то сел! Устало
под ноги запихнул рюкзак.
С Уфой конечно б не мешало
За снегом не видать дороги.
Водитель гонит. Что ли пьян?
Здесь поворот... На полуслоге
поэт врезается в буран...
Сердце! Будешь ли терпеть
как же держатся-то стены.
Ты говоришь: "Я некрасивая".
Да, мы ехали полем, да, я был же дурак.
Да, угрюмый колхозник вырывал там бурак.
Ты любила Серёжку – ну, не сволочь ли ты?
Ах, какие серёжки... Ах, какие цветы.
Нет, со мною никто не спит...
ну просто в стенку расшибись,
когда всё настолько очевидно,
ну вот такая бывает жизнь,
когда смеёшься рефлекторно,
когда плачешь, зубы сжав, –
знай, всё происходящее иллюзорно,
знай, ты в любом случае прав.
Только есть одно лишь на свете,
и это действительно знаешь ты,
это чувствуют маленькие дети,
большие собаки и даже коты.
Есть какое-то замечательное чувство,
есть музыка, поэзия и кино,
то, что некоторыми считается искусство,
хотя другие сомневаются, есть ли оно.
Если Великий Будда скажет мне: "Убей!"
Я отвечу: Совершеннейший, не смей.
Если Иисус Христос скажет – вешай их всех,
я рассмеюсь, отвечу – Господи, это грех.
Если Пророк Магомет скажет: режь и насилуй,
отвечу – под юбки к своим жёнам загляни, милый.
Писано в две тысячи двенадцатом году от рождества
а также не знаю в каком году Хиджры
и в каком веке кали или юги.
Господи, если ты есть, прости,
смилуйся над чадами своимя!
пусть они сожрут сами себя,
а мы схоронимся и потом выползем.
Подготовил Алексей КРИВОШЕЕВ