Как чья-то забава, как злая насмешка,
Но так иль иначе решила монета,
И снова мне выпала чёртова решка,
В последний день чёртова лета.
Гудит холодильник, горит сигарета,
И пусть в этот раз ничего не совпало,
И всё же последнее чёртово лето
Курю. Вечереет. И в свете заката
Ни звука, ни стука, ни сна, ни привета,
И время уходит, уходит куда-то,
И лето прошло в ожидании лета.
прощай мое двадцать восьмое лето
шумящею листвой как куполом одето
где в сумрачных ветвях свисают паутины
где призраки и явь сплетаются едины
где странные грибы как гауди соборы
где яблоки печальной земляники
где в окнах гулкий гром и долгие закаты
где рощи на холмах как парусы крылаты
и где провел не тронувшись в дорогу
еще одно я лето понемногу
Таня ИВАНЧАЙ, Санкт-Петербург
Лабиринт сна про Белого Кита – 8
игнорировать дату смерти друзей,
не запирать на засов дверь,
сваливать в горы (нет, лучше в море),
говорить тебе только правду.
И вот я везу свой трофей –
то ли какую другую exotikos птицу,
Бабуля садится рядом, от неё несёт
диким запахом свободного человека,
а вагон летит уже на восток,
без остановок минуя лето.
– в моем кассетнике кончилась плёнка,
и моей смерти, так что мне пора, пока не пошёл снег.
Знаешь, когда накатил седьмой десяток лет...
Пока я смотрю ей в глаза, в эту в яму,
– милая, посмотри в Сети,
как вызвать эвакуатор на штрафстоянку
Жду тебя ночью сегодня, готов саке,
Скоро пойдёт снег. Только смотри,
в соцсетях про саке не пости.
Гость поднес чашу с саке к губам и сказал:
– На горе Нараяма живёт бог.
Говорят, со дня на день выпадет снег.
Выходи из дома тайком от всех.
Гость поднес стопку водки к губам и сказал:
– На горе Нараяма живёт бог.
Не оглядывайся, он все равно оглох.
Гость поднес телефонную трубку к губам и сказал
Сын на гору несёт на закорках мать.
Никита ПОПОВСКИЙ, п. Первомайский Челябинской области
Бьёт по ушам художественный свист
Внезапно разыгравшейся метели,
Уткнулся в простынь виолончелист,
В мечтаниях о Юлии Тиберий
Цикуту пьет из миски суповой,
А я сижу безмолвно и бессвязно,
И над моей шагает головой
Невидимое облако из газа.
Ксения МАВРИНА, Коркино, Челябинская обл.,
Молодёжный литературный клуб "Кофе"
Ляг ничком и закрой глаза,
Ведь твоя жизнь страшный сон.
В последний путь провожает лишь старый пёс.
Прокладывала дороги сквозь пот и кровь.
Но все воедино смешалось разом.
Потеряны цели, засохшее сердце.
Проникновенные речи уже не цепляют холодный ум?
Ты хорошо воспитала в себе безразличие.
На вопросы важные смотришь с точки зрения вечности.
Родные в тебе нуждаются, но это всё мелочи.
Тебя ждут дела глобальные и вселенские.
Но понять не дано, не чувствовала.
Всё по поверхности катишься, заглянуть вглубь страшно до ужаса.
Сошла с полотна «Бар в „Фоли-Бержер“».
Старый торшер освещает пса
Кипит на улице кастрюля матом, перегидрольным
златом шипит, запас токсичных ядов даже
в подбровных баках, так что взгляда
Выходит из подъезда мальчик,
ещё малыш, но сжал в руках
волыну. На шапке триколор и свастик –
а-а, а нет – двуглавый наш российский птах.
В подъезде пахнет чем-то затхлым,
сырым, гнилым, заплесневелым.
Наверное, живут здесь сыроделы,
в подвале производят сыр.
И тут меня пронзило мыслью,
как входит в тело чужеродный шприц:
как я горжусь своей Отчизной – калейдоскопом её лиц.
Екатерина ДЫМОВА, Барнаул
молчит окно, скрипя стеклом,
все холодней и все слабей.
прижались Блок, Толстой и Фет,
глазами жадно ищет свет...
в ее гвоздях молчит тоска.
но сзади красным дышит ад,
а впереди – лишь плесень мглы,
пустые книги, холод, тьма,
не избалованным теплом...
Вдруг я свободный от всего
Юрий САЙФУЛЛИН, пос. Алкино, Уфа
Шепчу:"От жизни я устал..."
Но в эти мрачные мгновенья
Я прикоснусь к твоим устам.
И, ощутив, как сладкой тенью
Вести лишь в пропасть заблуждений,
Вновь прикоснусь к твоим устам.
Возьму тебя в свои объятья.
Меня коснется... Целовать я
Начну безумно. Словно вновь
Рожден, ступив на эту Землю,
Где дух вознесшихся сынов
В сердцах людских все больше дремлет...
В твоих устах лишь воскрешаясь.
Волнуя чувства и греша, я
Стираю в мыслях сотни бит.
Стилистика и пунктуация авторов сохранены.
Подготовила Елена Луновская