Дневник ИХТИКА. Часть двадцать восьмая

Она говорит, что приехала в наш большой столичный город из далёкой Сибири, какого-то крохотного нефтяного городка или посёлка, где кроме нефти и попутного газа больше ничего нет и все «сидят на трубе». Что там ужасно скучно жить, и она ни за что не хочет туда возвращаться.

Но вот она в детстве была на острове Кипр, ездила там на ослике, у которых имена почему-то русские, её же ослика звали Васей. Ещё там была одна старая собака, её звали Дианкой. Там в городах пробки на дорогах существуют только по ночам, а днём никого нет, жара и все спят. Снега не бывает совсем, а зимой идут дожди. Море...

В детстве мы ходили с рюкзаком в пункт приёма стеклотары сдавать бутылки от кефира и молока. При ходьбе стекло позвякивало и было отчего-то немножко стыдно.

"Люблю – говорит, – замёрзнуть, а потом согреться".

Признаётся, что ей очень нравится запах только что зажжённой спички. Она нарезает очень тонкими ломтиками чёрный хлеб, потому что так, как ей кажется, он становится вкуснее. Рассказывает, как проходила какой-то тест на профпригодность, с гордостью сообщает также результаты: таких как она всего 5% в общей популяции. Ещё она обожает всех на свете кошек, к ним она обращается по-коммунистически: «Товарищ!», сам видел. Вообще, когда увидит какую-нибудь зверушку, восклицает: «Ути!» И всё живое она всегда жалеет, даже червей на рыбалке; пойманных же с горем пополам рыб норовит отпустить обратно, причём незаметно от настоящих рыбаков.

Разоткровенничавшись, проговаривается о том, что мечтала бы работать воспитателем в детском саду. И ей родители всё ещё говорят: «Посмотрим, как ты будешь себя вести». Представляешь? Среди прочих её растений-детей есть один удивительный цветок, который даёт ей понять о том, что ему не хватает воды, имитируя своё увядание, а когда нальёшь ему водички, он тут же поднимается во весь рост, хулиган. Для них она покупает специальную землю в хозяйственном магазине для огородников.

Она ужасно хочет почитать записи в моём блокнотике, который я всегда ношу с собой; я же требую взамен показать мне текстовое SMS-сообщение, только что пришедшее на её мобильный телефон. Её лицо принимает страдальческое выражение, но она всё-таки не соглашается на сделку, а я продолжаю её дразнить и мучить этим. Чем-то всё это мне напоминает сексуальные ласки, ужас.

«Когда что-то начал говорить и не доканчиваешь – так не делай, пожалуйста, прошу тебя, лучше тогда вообще не начинай» – беспокоится она. А вообще у неё голос какой-то «смеющийся». Когда не может подобрать нужного слова, она делает рукой такой жест, будто посыпает яичницу солью. И говорит, растягивая: «чи-и-к – и как бы надавливая пальчиком на кнопку звонка, – понял?» – «Понял, чик», – отвечаю я.

Я продолжаю, напоминаю, что дома в компьютере у меня есть к ней большое письмо-черновик, лежит готовое в папке отправки. Всё время что-то добавляю туда, никак не могу отправить. И, конечно же, просит. Ведь оно же для меня, оно моё! Пожалуйста, отправь его немедленно! Ну а я, такой-сякой злодей, говорю, что подумаю, так и быть, может ещё уберу чего... От этих слов ты так сильно расстраиваешься, но не перестаёшь канючить...

Она положила на свой абонентский счёт 100 руб. Этого хватит на 15 минут разговора по её трубке. На эти же деньги, – рассуждаю я, – можно заправить 10 литров бензина и проехать 100 километров. Это не много. Да, это не много, – соглашается она. Беспроводные телефоны, разговоры людей по радиоволнам каждый день проходят через нас. Куда ни глянь – люди ведут переговоры по поводу мелочей жизни: кто куда во сколько приедет, что сделает, что купит и что продаст. От технического прогресса всё больше суматохи и суеты. Но именно то, что большинство людей заняты такими делами, даёт возможность некоторым, вроде нас с тобой, не делать этого. Что-то вроде того: дворник метёт двор, никому бы, конечно, не хотелось, но кто-то же должен этим заниматься. А в один прекрасный вечер, она даже умудрилась позвонить мне из какой-то деревни родственников с крыши сарая или сеновала, так как на ровном месте отсутствовала зона покрытия и не было сигнала, что и протараторила сразу же мне она.

Ты женщина, и в сближении с тобой мне помогает сама природа, ибо интересы наши с ней здесь совпадают, этакий магистральный путь Партии. Поговорим мы с тобой о самом интересном, о взаимоотношении полов, то есть, о нас с тобой. Разглаживаешь пальцем мои брови. Хотел ещё попросить раздеться до конца и покрутить на бёдрах спортивный обруч, который я заметил в её спальне. А может быть вместе сфотографируемся вон с той фуфайкой? Родинка на шее, изящные ногти, ложбинка под нижней губой; чем пахнет бюстгальтер или щекотка под коленными чашечками.

– Ты – хитрый, подглядываешь, когда целуешься, – шепчет она обиженным тоном. – И ещё ты всё время меня нюхаешь.

– Твои трусики пахнут Антарктидой....

Несовместимость твоего такого родного, приятного голоса с наготой твоего такого отталкивающего, чуждого мне тела. Кефир на раздолбанных детских качелях в обезлюженное утро у тебя во дворе, жарко, ещё голова болит, щурясь, улыбаемся пришедшей доверчиво кошке. Ты протягиваешь ей свой смоченный белый пальчик, приятен лижущий шершавый кошачий язычок. Я люблю таскать твои дамские сумочки. Опять секс в душном подъезде, можно сказать, что на улице. Успокоившись и отдышавшись, разглядывая хулиганские надписи на стенах, он спрашивает её: «Ты чувствуешь, как жизнь бьёт ключом?» Среди прочих ещё и такая надпись: «Я клёвая девчонка, ЧМОООК!» – Кто бы сомневался. «Ладно!»

Когда она капризничает или не хочет отвечать на вопрос, она изображает то ли собачку, то ли какое-то другое животное: «Ау! Ау!», а! так это мишка, когда он что-то бормочет, а я смеялся в нос – «Запорожец» завожу... пока можно подурачиться, ну и пусть, что дураки, а потом, может быть, уже нельзя будет. Ей почему-то нравится, когда я называю её мерзавкой. Чихает она ужасно смешно, так громко и сама всегда этого стесняется, а потом всё равно тоже начинает смеяться вместе со мной над тем, какое у неё при этом было изображаемое мной выражение лица. Ещё она ужасно мило косолапит, когда стоит на одном месте: носки внутрь и перебирает ножками. Жалуется на то, как неудобно носить каблуки.

Не успела высушить волосы, так и пошла в школу, теперь, видишь, голоса нет совсем – простыла.

Не знаю почему, я, кажется, никогда не говорил тебе, что ты очень красивая девушка, она засмеётся от удовольствия и скажет в ответ «спасибо».

Когда ей плохо, она старается остаться одна. У неё даже есть место на пустыре рядом с её домом, куда она обычно приходит, чтобы побыть одной. В этом мы с ней похожи. Если не может уйти из дома, – выключает на кухне свет, заводит старую сигаретницу-музыкальную шкатулку, садится на пол возле батарейки и грустит...

Из родительской комнаты снимает огромное зеркало, поставив на пол, чокается со своим отражением, рассказывает о себе и обо мне, и о нас с тобой.

А когда день был весь неприятный или грустный, она залезает в Интернет на сайт анекдотов, которые всегда повторяются, ведь у них есть бороды, отчего становится ещё тоскливее; пробует поговорить с кем-нибудь в городском чате, но всё неизменно повторяется. Наконец, она засыпает, непременно свернувшись клубочком, как котёнок.

7 июля 2003 г.

Они познакомились в Интернете. Потом все дни думали друг о друге. Он на прополке картофеля, она – повторяя спряжения английских глаголов. Она внимательно всматривается в каждое его слово на мониторе компьютера, становится задумчивой. У него же, напротив, все интересуются, отчего он такой весёлый сегодня и жизнерадостный не в меру.

Сперва я хотел, добивался того, чтобы ты меня уважала, узнала, какой я необыкновенный, умный и удивительный. Когда же ты начала относиться, слушать меня слишком внимательно и серьёзно, я начал делать всё, чтобы «упасть» в твоих глазах. Мне не нравилось то, что ты начала во всём соглашаться со мной.

Фланировали. Покупали лотерейные билеты, при этом каверзно и заговорщицки улыбались друг другу. Ничего не выиграли, но это, кажется, обрадовало больше, чем если бы наоборот. Начался дождь, запахло цыплятами. Забежали в подъезд. Много мата на стенах, сильно пахнет кошатиной. Грязный лифт поднимается на последний этаж. Целовались, не касаясь ничего. Она легонько, еле прикасаясь, гладила под рубашкой его сильно загорелую в деревне на прополке картофельных плантаций спину, так что ему было очень приятно, и он мурлыкал как кот-гедонист. Нашла несколько седых волос на моей голове и была тому как-то сильно, удовлетворённо обрадована; потом выдёргивала волоски моей мудрости. В тёмном пролёте с разбитым окном 4 минуты. Положи руки вот сюда, на живот ко мне, прижми, чувствуешь его там? Легкая щетина этого побритого у тебя места напоминает мне мшистые лошадиные губы. Устав, смеялись, обзывались друг на друга дураком и сама дурой.

В темноте видели девочку в ночнушке и носочках. Она прямо в этих носках стояла на холодном бетонном полу и беззвучно всхлипывала. Шептала ты ей: «Не плачь, ведь ты принцесса». Видимо, кто-то её как бы выгнал из дома.

Успели на последний автобус, уходящий в другой конец города; я тебя провожаю, сажаю. Люди на остановке с интересом следят за моим и твоим поведением. Когда твои махающая мне рука и виноватое лицо скрываются из виду, я ещё долго, уставившись, стою, будто о чём-то задумался – жду, когда остановка потеряет ко мне интерес. Дождавшись, незаметно ухожу.

«И имел связи с бесчисленным числом женщин всех сословий». Исцарапанный, в самом деле, живу развратно. Но все мои сексуальные похождения не кажутся такими уж безобидными при виде сморщенных старух с тусклыми глазами.

Она улыбается, вспоминая, как он шутил над её подозрением на беременность: «И родишь ты мне богатыря!» Он в это же самое время на другом конце города глядит в окно и тоже улыбается тому, что неправильно прочёл вывеску магазина: «Троцкий» вместо «Троицкий». Когда к холодному стеклу приложишь свою тёплую ладошку, хочется, чтобы за ним, на другой стороне, тоже кто-нибудь положил свою руку.

Зато как мило смущаются и конфузятся девчата, когда я, целуя их, вдруг неожиданно говорю им с оттенком зависти, что «а ведь ты будущая мать»... После чего, придя в себя, они тут же начинают оправдываться, говорить что-то о замужестве, о нелёгкой женской доле.

Вместо страха какой-то пугающий азарт в этой игре в кошки-мышки со смертью, вечным недугом. Как в виртуальном компьютерном чате пожелаю остаться я анонимусом, но белый колпак напомнит мне, что здесь тебе не тут. Смотрю заворожённо на спешащие реанимационные машины скорой помощи, пересекающие двойную сплошную...

Когда выходишь из дому, не бывает так, чтобы не вспомнить и не подумать о деньгах.

(Лексика, синтаксис и орфография авторские).

Продолжение следует…