Пятница, 13. Часть четвёртая

Конечно, кто-то может жить без каре ягненка – однако я умру, но не стану есть хот-доги.

Ну, а если серьезно, скажу так.

Бульварная литература существовала всегда; помимо хлеба, массы алчут развлечений – причем самых убогих.

Человек не рождается на высотах эстетики, каждый проходит ступени психоэмоционального развития. Какой только дряни я сам не читал в детстве и отрочестве – поглощал даже книжонки про Джеймса Бонда, причем оригинальные!

Однако взрослый умом понимает, что «Три мушкетера» отличаются от «Трех товарищей».

Криминальное чтиво, конечно, бывает разным.

Анна (Жановна) Малышева пишет дискретные произведения, они имеют определенную ценность.

Но и в худшей из всех – «сериальной» – литературе тоже существуют градации.

Одно дело – Леонов или Маринина, полицейские романы которых подпитаны профессиональным знанием и личными опытами.

А другое – Донцова, которая никогда не занималась ничем реальным, своих Евлампий Таракановых берет с потолка.

Последнее явление я называю «прозой домохозяек».

Сидит некий автор на своем огороде в Урюпинске и сочиняет роман о пожаре египетской гробницы, которую никогда в жизни не видел.

Место действия – декорация, герои – куклы, диалоги – набор афоризмов, сюжеты умозрительны.

«Проза домохозяек» рассчитана на читателя с домохозяечным менталитетом.

Увы. Вкусы аудитории, которую нехорошо обозвал обожаемый мною Александр Сергеич, столь примитивны, что такая писанина сейчас имеет максимальные тиражи.

Подчеркну, речь идет о профессиональной литературе. О «прозе пенсионеров» – пописывании от нечего делать – я промолчу. Как говаривал турецко-подданный, мне жизнь дорога как память.

Во всяком случае, когда человек, представляясь на портале, начинает резюме словами:

– мне хочется ответить:

В отношении себя скажу, что моим идеалом является Ремарк, который писал лишь о том, что знает.

Все мои книги базируются на личных опытах, включая даже работу авиатехника и ветеринара.

Из всего освещенного в моей прозе я – к великому сожалению! – не сумел попробовать лишь профессию порноактера.

Мне вот как криминалисту и юристу книги Марининой всегда импонировали именно знанием дела и реализмом деталей. Когда же она увлеклась заумными притчами и философствованием, стало скучно.

А вообще в большинстве детективов за самим убийством стоит ещё и психология преступления – очень интересная штука!

Но – при всей абсурдности сюжетов – выскажусь в защиту Донцовой. Её феномен, кроме удовлетворения вкусов домохозяек, имеет и другую сторону. Романы Донцовой врачи кладут на тумбочки больным в онкоцентрах – как пример преодоления страшной болезни.

Можно написать и о пирамидах, если предварительно детально изучить предмет, о котором пишешь. Современному автору это сделать легко – Гугл в помощь. А так получается, что о медиках может писать только врач, а о художниках – живописец.

По поводу того, что достовернее книги, которые «базируются на личных опытах». А как же писатели-фантасты? Или один из моих любимых авторов Мария Семёнова, которая основала поджанр фантастической литературы «славянское фэнтези». Тут не приходится говорить о личном опыте.

Я согласен.

Маринину я тоже читал когда-то.

Но те места, где Настя начинает разводить философию на мелкой воде… это мрак.

По Донцовой…

Ясное дело, что можно все на свете как бы перегуглить.

Но…

Мне приходится читать порой романы о парижах и берлинах… Ну НЕТ там жизни, НЕТ.

Например, пишут-пишут о тех же немцах… Но никто из таких авторов нигде не отметил, что нормального немца невозможно научить русскому подкидному дураку. Потому что немецкий характер не позволяет думать о том, что надо отбиваться – ему хочется брать.

Такую деталь может знать лишь тот, кто сам сидел с немцами за карточным столом и играл с ними.

И никогда не напишет турист из автобуса или гуглер.

Вы, говорите истину. Книги интересны когда их создали те, кто знает эту тему, жил ей. Книги, где лишь вычурность и напыщенность, это фальшь и это сразу видно.

Согласен с Вами, Анатолий.

Не имея опытов, ничего серьезного не написать.

Вот я бы, даже если бы мне заказали за очень хороший гонорар, НЕ СМОГ бы написать книгу про спортсменов.

Зная довольно близко профессиональных спортсменов, рискну предположить, что они сами о себе тоже не смогут написать. А вот тренеры – другое дело.

Ну, возможно, я напишу когда-либо про своего бывшего сослуживца, призера Олимпиады-68 Ренарта Сулейманова, который учил меня стрелять из пистолета…

Здравствуйте, Виктор. Я бы задала какой-нибудь вопрос, но не знаю о чём спросить, потому что читаю ваши рассуждения и ни с одним из утверждений не могу поспорить, они совпадают с моими собственными мыслями.

Но возникло одно возражение или уточнение, что ли… а может быть даже утешение (почти шучу). Мне давным-давно в голову пришла мысль, что во всех сферах рулит средний уровень. И эти люди задают тон. Иначе быть не может. Большинство людей имеет средний уровень интеллекта и способностей, поэтому посредственные произведения и легко перевариваемая информация вызывают бОльший спрос, чем какие-то тончайшие переживания неординарных личностей. Каждый хочет слышать, видеть и читать то, что ему близко, что он сам пережил или мечтает пережить. Необыкновенная глубина и высота мыслей ценится меньшинством. Есть такое понятие – одиночество гения. Пока писала, возник вопрос: вам знакомо это состояние?

Добрый вечер, Ольга.

Рад знакомству с вами!

На ваши добрые слова отвечу строфой из своего стихотворения, посвященного сокурснице по ЛИ, поэту Лизе Ганопольской:

* * *

Где же наши мечты? где надежды, чисты и высоки?

Одноглазый царит среди массы убогих слепых.

И в холодной стране мы, поэты, всегда одиноки,

Словно горные пики над темной равниной толпы.

Елена Асатурова:

Виктор, вот ещё вопрос от читателя, который пока решил остаться анонимным.

Виктор, есть мнение, что художник должен стоять в оппозиции миру (власти, своему окружению). Но для этого художник должен быть личностью, чтобы противопоставить себя миру. И только тогда он обретает способность видеть мир таковым, каков он есть. Вот вы увлекаетесь фотографией. Тут разделение проявлено максимально четко: есть фотограф и есть мир по ту сторону объектива. Фотограф может, конечно, выбрать свой (индивидуальный) ракурс, но в любом случае снимок будет отражать объективную реальность. И совсем другое дело в других видах искусства: где художник изображает не сам мир, а своё представление о мире. Более того, сплошь и рядом такие художники и не видят даже реального мира, а полностью заменяют его своим представлением о нем. То есть, мир для таковых является продолжением себя (любимого). И как такие художники способны встать в оппозицию миру, если они его и в упор не видят, да и не хотят видеть? Более того, для них такая позиция является бегством от мира.

Так вот, я хочу спросить: может ли быть «бегство от мира» (придумывание мира) – настоящим искусством? Не является ли оно ВТОРИЧНЫМ (типа сначала я придумываю себе мир, а потом слагаю об этом придуманном мире стихи)? Ведь вторичность для искусства не приемлема ни под каким соусом. И в то же время, она спасает такого художника, защищая его, хоть иллюзорно от житейских невзгод. Да и дает хоть какую-никакую, но радость от творения…

На самом деле, Елена, занятие литературой – это и есть бегство от мира.

Во всяком случае, над своими произведениями (даже давно написанными) я ощущаю себя состарившимся Джигарханяном в «Тегеране-43».

Тот мир, который я изобразил, реальнее этого, в котором приходится жить.

Смысл литературного творчества – проживать иные жизни.

Ведь жизнь – это не то, что есть, а то, что кажется.