Размышления о жизни и творчестве Ивана Бунина. Часть пятнадцатая

Бунин, Россия и его желание вернуться на Родину

Иван Алексеевич Бунин, родившись в Воронеже, более половины своей жизни прожил в России. В иммиграции он прожил довольно продолжительный остаток жизни, но душою Иван Алексеевич, несмотря на все его обиды, оставался в России. В этой статье, мы выше уже писали, в биографической части, о путешествиях Бунина по миру, и о всех уголках России, где он побывал.

И уже потом, в иммиграции, он все эти места вспоминал с теплотой и нежностью. А особенно эта теплота и нежность выразилась во многих его произведениях — написанных там.

Чувство родины, языка, истории у него было огромно. Бунин говорил: все эти возвышенные слова, дивной красоты песни, «соборы — все это нужно, все это создавалось веками…»

Одним из источников его творчества была народная речь. Он в ней жил органично и даже в воспоминаниях.

Но были и не прощенные. И этому есть объяснение: то, что он видел после Октябрьской революции, было выше его понимания. Простите, Бунин утонченный писатель, который трижды получал Пушкинскую премию и стал в 1909 году почетным академиком по разряду изящной словесности, конечно, он не мог смириться с тем, что плакатный язык лозунгов так стремительно входит в литературу, и очень часто – как образец. Бунин не мог терпеть, что язык самой низкой площадной брани перебирается с трактиров и подворотен на страницы когда-то уважаемых им изданий, подмостки театров, на которых они теперь беснуются. Ему его близкие говорили, что своею яростной критикой вакханалии, происходившей в России, Бунин приобретет новых врагов. И надо относиться ко всему снисходительней. Бунин отвечал фразой, ставшей афоризмом:  «Я изнемогаю от того, что на мир я смотрю только своими глазами и никак не могу взглянуть на него как-нибудь иначе».

Ивану Алексеевичу напоминали, что и друзья на него уже косо смотрят. Он и к этому относился спокойно. Остался в памяти многих и другой его афоризм: «Я не червонец, чтобы всем нравиться».

…«Эта церковная красота, этот остров „старого“ мира в море грязи, подлости и низости „нового“, тронули необыкновенно. Какое вечернее небо в окнах! В алтаре, в глубине, окна уже лилово синели — любимое мое. Милые девичьи личики у певших в хоре, на головах белые покрывала с золотым крестиком на лбу, в руках ноты и золотые огоньки маленьких восковых свечей — все было так прелестно, что, слушая и глядя, очень плакал…»

«Вспомнилось: осень 14 года, собрание московских интеллигентов в Юридическом Обществе. Горький, зеленея от волнения, говорил речь: 

— Я боюсь русской победы, того, что дикая Россия навалится стомиллионным брюхом на Европу!

Теперь это брюхо большевицкое, и он уже не боится».

А вот что написала про того Бунина Зинаида Гиппиус: «Бунин вообще, как человек (и как писатель), из непримиримых. Это его замечательная черта. Отчасти она является причиной его закрытости, скрытости, сжатости, собранности в себе».

Продолжение следует…