Ум и дела твои бессмертны в памяти русской

Сегодня мы много говорим о классическом литературном наследии, часто цитируем классиков даже в повседневной жизни. Беда в том, что в поле зрения чаще всего попадают именитые писатели и драматурги, оставившие после себя тома произведений. Имена других остаются в тени…

В год 230-летия со дня рождения Александра Сергеевича Грибоедова (1795–1829) трудно умолчать об авторитете дипломата, о важной роли миссии, которую он выполнял.

В 1818 году Грибоедова направили в Персию секретарём русской дипломатической миссии. Вернуться в Петербург он смог спустя восемь лет. По прошествии многих лет его деяния на дипломатическом поприще и сегодня называют успешными.

Однако о дипломатической деятельности Грибоедова рассуждают в определённых кругах. А вот об авторе произведения «Горе от ума» говорят в связи с революционными веяниями в российском обществе. А ещё отчасти от того, что он был дружен с декабристами. Хотя, мне кажется, он заслужил более весомое признание благодаря таланту глубокого проникновения в психологию обывателя. Александра Сергеевича Грибоедова, по праву, можно считать гениальным писателем. Он решительно занимался литературным трудом.

Так уж случилось, что слухи о творении Грибоедова в России появились раньше самого произведения. Александр Сергеевич желал видеть своё детище на сцене. Но не тут-то было! Дальше публичных чтений дело не двигалось.

Грибоедову приписывали декабристские взгляды. Героиня пьесы, Княгиня, уверенно назвала Чацкого якобинцем. «Горе от ума» рассматривалось как призыв к действию. Галерея точных портретов современников, живая речь, непосредственные действия не внушали оптимизма властительным умам России. А литературные критики торопились высказаться в поддержку писателя. Позиция Чацкого, героя пьесы, будоражила, вызывала на спор и размышления. В нём видели умного, принципиального человека, который любит родину и не желает идти на компромиссы. А. И. Герцен открыто назовёт Чацкого декабристом.

В 1828 году Грибоедов привёз в Петербург текст Туркманчайского договора, в выработке условий которого он участвовал. Почёт и уважение ему сопутствовали, его назначили полномочным министром-резидентом в Персию, ставшую ему почти родным домом. Уезжал дипломат с нежеланием. Он словно предчувствовал что-то недоброе, чем поделился перед отъездом с Пушкиным. Через год Грибоедов был убит в Тегеране.

А. С. Пушкину принадлежат слова, сказанные после смерти драматурга: «…Грибоедов сделал своё. Он уже написал “Горе от ума”».

В. Ф. Одоевский назвал пьесу Грибоедова произведением, «делающим честь нашей словесности», и добавил – «делающим честь нашему времени!».

Это громкие высказывания, полные пафоса и патетики, подчёркивают значение литературного труда в формировании общественного сознания.

Мне симпатичны более скромные слова, высказанные И. А. Гончаровым: «Чацкий начинает новый век, и в этом всё его значение и весь его ум». Сегодня мы скажем, что всё новое всегда вызывает противление и борьбу. В советские времена литературные герои рассматривались через призму соотношения общественного сознания и общественного бытия. Что первично, что вторично мы изучали в трудах Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Преподавание литературы укладывалось в определённый формат, хотя и содержало здоровый анализ.

Я вспоминаю школьные годы, когда, готовясь к написанию сочинений, мы просиживали долгие часы, перечитывая критическую литературу. Вот и нынче я приводила примеры и выдержки из книги «Русский театр девятнадцатого века» (автор Валентина Фёдоровна Фёдорова), изданной московским издательством «Знание» в 1983 году. Она собрала и предложила прекрасную подборку цитат, мыслей вслух из уст русских писателей.

По разумению классика Гончарова главным героем пьесы является смех, смех бессмертный. «Да, нынче смех страшит», – говорил Чацкий. Критик русской монархии Александр Иванович Герцен назвал смех Грибоедова горьким. По его мнению – это смех гения.

Прозаику Николаю Васильевичу Гоголю принадлежат слова: «Горе от ума» – истинно общественная комедия.

Всё правильно и верно. Но почему-то хочется взглянуть на героев с точки зрения человеческой. В постановке «Горя от ума» на сцене Малого театра играл Михаил Щепкин. Критики единодушно отмечали, что его герою присущи «особая простота и естественность».

Павел Степанович Мочалов: «…из всех моих ролей я ни за одну так не боялся, как за эту». Он боялся за второе действие, где требуется обличительный тон, а он, с его трагическими замашками, может исказить бессмертное творение Грибоедова (научно-художественное издание «Звёзды русской сцены», Георгий Нестерович Добыш, 1992). Для школьников советской поры этот обличительный тон и составлял суть произведения.

Сцены из «Горя от ума» имели место в домашних постановках. Как вспоминала Мария Ермолова, первая удостоенная звания народной артистки, «все были счастливы, вдохновенно читая драматические монологи».

Мне захотелось заново перечитать произведение, которое можно отнести к разряду бессмертных рукописей.

Я обратилась в городскую библиотеку за книгой. Разговорились. Как оказалось, «Горе от ума» не читают и не перечитывают. Сегодня многие увлекаются русским писателем, мыслителем и философом Фёдором Михайловичем Достоевским. Что ж, такова реальность.

Я же с трепетом открыла книгу. Читается легко, несмотря на язык персонажей. Устаревшие слова, московский сленг (салонный, разговорный), характерные для изображаемого времени, не тяготили, а, скорее, веселили. Они делали чтение познавательным и «вкусным». Как-то сразу включилась в перипетии переживаний Софьи. Они не были надуманными. Вспомнила себя в девичестве. Пока никаких политических тенденций не ощущала. Всё развивалось естественно и непринуждённо. И поведение Фамусова воспринималось логичным. Да, я была согласна с Михаилом Щепкиным.

Но вот появился Чацкий, покусившийся на известный порядок, домострой, посягнувший на существующие нравы и суждения. Откуда он взялся? Его не было в городе в течение трёх лет. Как я понимаю, он не должен был появиться. Жизнь текла размеренно, своим чередом. У героев были планы на жизнь. Но Чацкий объявился и выступил обвинителем. Умный, проницательный, острый на язык, насмешливый, временами злой на характеристики! Скорее, он отстраняет себя от общества, нежели хочет выглядеть этаким революционером, выполняющим некую миссию.

Я бы отметила мастерство писателя в подаче живых диалогов между представительницами прекрасного пола. Какое знание женской психологии, умение в коротких репликах передать суть и сделать речь яркой и органичной! Героини рассуждают о нарядах, о тонкостях гардероба. Они желают быть в центре мужского внимания. Как это не вяжется с политическими лозунгами! Уверена, что при чтении пьесы дамы обсуждали туалеты героинь. А мы, в своё время, этих нюансов не замечали. Зато сейчас я от души смеялась и живо представляла картинки светских балов, которые устраивали в домашних условиях. В данном случае бал стал двигателем сюжета, послужил ключом к развязке.

Финал не стал показательным моментом. Драма человеческих чувств, мечтаний. Герои переживали горечь разочарований. Обычная житейская история: он любит её, она любит другого, а другой любит иную. Как быть? Кого в этой ситуации пожалеть? Так бывает.

Зато великолепно выстроена линия формирования общественного сознания в этом конкретном случае, пусть даже в урезанных обстоятельствах (распространение сплетни о сумасшествии Чацкого). Соглашусь, что подобный формат применим к другим семьям, слоям общества, что делает его типичным для России конца восемнадцатого века. О чём, кстати, и говорили прогрессивные писатели и критики. И это позволяло предполагать будущие устремления и чаяния. Не хочется спорить с Белинским и Герценом, да и не надо! Время обязывало появиться им.

Но вернёмся к Чацкому. Насильно мил не будешь! Разве такие любовные истории не случаются сегодня?! Разве не встречаются похожие на Фамусова отцы? Конечно, нравы стали более свободные, к чувствам стали относиться более раскованно. Но ведь понятие «настоящая любовь» не изменилось со временем. Как и прежде, мы хотим, чтобы она ассоциировалась с верностью, с пониманием, с жертвенностью, всепрощением. Ведь и Чацким двигало именно такое понимание, но сочувствия он не нашёл.

Однако я не стану восторгаться только безупречной любовной историей. Хотя с удовольствием следила за развитием сюжетной линии, будучи коллегой по перу, да простит мне Александр Сергеевич дерзость. Меня задели за живое слова Фамусова, сказанные в пылу самолюбования с гостями бала: «Ученье – вот чума, учёность – вот причина…» Издавна на Руси тянулись к знаниям. Первые школы открывались при храмах. Человек познавал веру как основу жизни и приобретал образование. Фамусов перечёркивал весь путь развития Руси. В этом Грибоедов видел трагедию «века нынешнего».

Давайте разовьём мысль Фамусова дальше. Не в чести быть умным, а, значит, «горе ждёт из-за угла!» Роковым для Чацкого оказалось название «Горе от ума».

18 июля 1830 года состоялись похороны дипломата Грибоедова в Тифлисе. В 1833 году на его могиле был воздвигнут памятник со словами: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?». Вдова Нина Александровна Чавчавадзе выразила в этих словах отношение российского общества к вкладу Александра Сергеевича Грибоедова в общее дело – становление отеческого мышления, укрепление патриотического чувства к родине. Будем помнить и мы!