Все новости
ЛИТЕРАТУРНИК
7 Октября 2021, 10:55

Имажинисты. Часть четвёртая

Подошли, наконец, к финишу. Ожидаемая последняя часть! И сколько же можно говорить-месить имажинистов? – наверняка, блудила у кого-то мысль. Хотя о них – и целую книгу, а то и кучу томов… не жалко! До такой степени у них всего намешано, набедокурено, раскрашено во все цвета грифельным карандашиком, разлито и выпито, разбито, и главное – написано. И в последней части, что нам осталось?.. А, пожалуй, стоит пройтись, пробежаться по поэтам-имажинистам – о каждом по отдельности. Или по мере возможности – сказать пару слов о некоторых из них.

Кафе "Стойло Пегаса"
Кафе "Стойло Пегаса"

Правда, поговорим о тех, кто всё-таки не попал «всеми ногами» в классики. Да, понаставил перламутровых пятен-клякс в Серебряном веке, но, скажем, в школьную программу не угодил. И портреты его не висят в классе русского языка и литературы. По понятной причине, не коснёмся Сергея Есенина. Его история жизни известна, да почти всем читателям, взявшим хоть раз в руки томик его «несущихся стремительно вскачь» стихов. И у нас хватает есенинских материалов в «Истоках». И предостаточно вышло в родной Отчизне различных биографических фолиантов. Среди них: «Есенин» Сергея Куняева и Станислава Куняева, «Есенин: путь и беспутье» Аллы Марченко. Из недавних – живёт и дышит книга у Захара Прилепина «Есенин. Обещая встречу впереди». Полагаем, Сергей Есенин на нас в обиде не будет. Но, так или иначе, продолжим.

Рюрик Ивнев (настоящее имя Михаил Александрович Ковалёв), что весьма непривычно слышать – из дворянской семьи. Отец поэта – офицер русской армии, юрист по образованию, служил помощником прокурора Кавказского Военно-Окружного суда. Мать тоже произошла из военной среды. Её отец – полковник Принц, предки которого являлись выходцами из Голландии, приехавшими в Россию ещё во времена Петра Первого и верно служившими русской короне. Но когда маленькому Мише было три года – умер его отец. Все семейные тяготы легли на плечи его матери. Надо как-то воспитывать двух крохотных сыновей, дать им необходимое образование. А для сего требуется заработок. Вскоре ей удалось получить место начальницы женской гимназии в городе Карсе.

Михаила Ковалёва надлежало готовить к военной карьере, согласно семейным традициям. И он, как послушный сын, не противился тому. С 1900 по 1908 год учился Михаил в Тифлисском военном корпусе. Именно во время учёбы он растворяется всей душой и сердцем в мире большой литературы А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Александра Блока, Иннокентия Анненского, Константина Бальмонта. На его дорожной полосе судьбы случается революция 1905 года, и она оказывает на него своё «чарующее» влияние. После кадетского корпуса он свершает стремительный разворот – к дьяволу офицерский мундир, и поступает в Петербургский университет на юридический факультет; перейдя после в Московский университет. В коллективном студенческом сборнике 1909 года появляется его первое опубликованное произведение «В наши дни». Копной грусти, «старческой» усталостью и брюзгливостью усыпаны его страницы. Ну, да – реакция после 1905 года. В январе 1912 года на страницах большевистской газеты «Звезда» неожиданно «полыхают» его стихи, обличающие мораль «сытых»: «Веселитесь! Звените бокалом вина!»

Но недолго пунцовел его разум. Недолго зрел в нём большевик. Уже в 1913 году выходит в свет книга сборника «Самосожжение», впервые подписанная под псевдонимом как Рюрик Ивнев. И сборник осторожно сквозит модерном и декадентством, ломает и коверкает привычные каноны поэзии. И в дальнейшем его стихи пронизываются элементами футуризма, «безалаберности», нервной интимности и самобичевания, впрочем, тоже. И опять грусть, растекающаяся как кисель.

Я надену колпак дурацкий

И пойду колесить по Руси,

Вдыхая запах кабацкий…

Будет в поле дождь моросить.

………………………………………

С каждым часом всё ниже и ниже

Опускаюсь, падаю я.

Вот стою я, как клоун рыжий,

Изнемогающий от битья.

 

Рюрик Ивнев вступает в поэтическое общество «Мезонин поэзии», созданное в 1913 году московскими эгофутуристами, где идейным вдохновителем тогда являлся Вадим Шершеневич. В те же годы существовало одноимённое издательство, под руководством того же Шершеневича.

 В 1915 году Рюрик встретился с Сергеем Есениным. Их возникшая дружба – осталась навеки, навсегда. После революции 1917 года Рюрик Ивнев занимался общественной работой: был секретарём наркома просвещения А.В. Луначарского, корреспондентом газеты «Известия ВЦИК». Он больше (опять) проявлял себя как пробольшевистский публицист. В 1919 и 1924 году председательствовал в правлении «Общества имажинистов».

 

Вадим Шершеневич родился в Казани в семье профессора-юриста Казанского (позже Московского) университета Габриэля Феликсовича Шершеневича. А мать его – Евгения Львовна Львова была оперной певицей. В девять лет, на год раньше, Вадим поступил в гимназию. После переезда с родителями в 1907 году в Москву, он учился в известной частной гимназии Л.И. Поливанова (ранее ее закончили В. Брюсов, Андрей Белый, С.М. Соловьев). Затем он поступил в Мюнхенский университет, на филологический факультет. Затем продолжил учебу в Московском университете – сначала на юридическом, а потом на математическом факультете, который и окончил должным образом.

 Зазвучали ручейком, бубенцами его стихи ещё в гимназии, а в студенческие годы напечатал первую книжку «Весенние проталинки» с шелестящими по ветру нотами Бальмонта. Через два года, в 1913 году – «Carmina», а здесь явно Александр Блок улыбнулся. Об этой книге дал когда-то благоприятный отзыв Николай Гумилев. Но в 1913 году Шершеневич рассудительно шагал от символизма к футуризму. «Мезонин поэзии», как уже упоминалось, его детище. До конца года он успел издать еще две книги стихов – «Экстравагантные флаконы» и «Романтическая пудра». Футуризм поглощает его всего, без остатка. Заодно Шершеневич переводил книги Филиппо Томмазо Маринетти (основатель футуризма) и выпускал сборники собственных статей. Завидная работоспособность!

 

Вы не думайте, что сердцем-кодаком

Канканирующую секунду запечатлеете!..

Это вечность постригла свою бороду

И зазывит на поломанной флейте.

………………………………………

Белые гетиры… Шляпа без фетра…

    Губ золотой сургуч…

Синие руки нахального ветра

   Трогают локоны тучю

Трель мотоцикла… Дама поникла…

   Губы сжаты в тоске…

Чтенье галантное быстрого цикла

    В лунном шале на песке.

 

В 1915 году бросил Шершеневич на какое-то время учебу: его зачислили вольноопределяющимся в автомобильную часть и попал, правда, ненадолго на фронт. Не повезло! Или повезло? В 1918 году Шершеневич сблизился с Есениным и Мариенгофом. Именно он формирует, воздвигает, как из кирпичей печку – имажинизм. Чтобы творить тепло. Утверждается «Орден имажинистов». Выпьем за это чудо шампанское! А его стихи?.. Что стихи?.. В зрелой его лирике частит урбанистическая тема. В январе 1919-го года вышла «Декларация», фактически написанная им, а в 1920-м – родилась книга «2х2=5». В этом же году сверкнули «Крематорий. Поэма имажиниста» и «Лошадь как лошадь». Не знает роздыху поэт!

 

1926 год. Шершеневич выпустил в свет собственный сборник «Итак итог»; судороги и конвульсии имажинизма. В поэзии умерла лиричность. «А поэзия без лиризма, всё равно что беговая лошадь без ноги». – говорил, ратифицировал поэт. Ушёл в театр, пьески и всякие скетчи пописывал, режиссёрствовал – было дело. Не брезговал он переводами и переделками Шекспира, Софокла, Брехта. В 30-е годы работал над мемуарами ««Великолепный очевидец. Поэтические воспоминания 1910-1925гг.». Как и многие бывшие имажинисты вынужден был прятаться от излишков солнечных лучей… неправильных лучей.

 Анатолий Мариенгоф… «а сыпьте вы отсюда» – знаменитая его фраза. И, она же использована Костиком в фильме «Покровские ворота». Из Нижнего Новгорода Мариенгоф. Второй родной город Пенза – его детские и юные годы. Родители играли в театре… литература и музыка лёгким, кварцевым флёром расползалась всюду, где только возможно. В начале своего обучения, а он посещал частный пансион, в 1908 году перевели в престижный Нижегородский дворянский институт Императора Александра II. Стихами увлёкся в двенадцать лет и…

Закадычный друг Сергея Есенина (И под одеялом спали вместе) и его злейший враг, потом. Редактор газеты «Правда» называл стихи Мариенгофа – замечательной ерундой. Пьесы, что он писал после развала «Ордена имажинистов» то ставились в театре, то запрещались. Мало социалистической направленности, мало духа революции, да мало всего… Ещё коверкание исторических фактов.

 Но до этого, в 1918 году издал первую книгу стихов «Витрина сердца».

 

Ночь, как слеза, вытекла из огромного глаза

И на крыши сползала по ресницам.

Встала печаль, как Лазарь,

И побежала на улицы рыдать и виниться.

Кидалась на шеи – и все шарахались

И кричали: безумная!

И в барабанные перепонки вопами страха

Били, как в звенящие бубны.

 

После гибели Есенина Мариенгофа косвенно обвиняли в его самоубийстве – не только устно, но и в прессе. Его «не дохло» молотили словами. Могли и покусать, будь они – критики и ворчуны сворой собак. Причиной этих нападок, разумеется, являлась творческая конкуренция между поэтами. В 1927 году Анатолий Мариенгоф издал «Роман без вранья» с воспоминаниями о друге. Однако, в нем предстал совершенно незнакомый публике Есенин: расчетливый, плутоватый и честолюбивый. Книгу приняли с гневом: читатели и акулы пера, назвав её на свой манер «Враньё без романа». Как же так?! Узнав о гибели Есенина, говорили, Мариенгоф плакал как дитя. И написал чувственное стихотворение, посвящённое другу, а тут «Роман без вранья». И где совесть поэта прячется?.. «Циники», следующий его роман с новаторскими ходами похвалил Иосиф Бродский. Однако в печать роман в нашей стране не пошёл. Но рукопись переправили за границу, и в 1928 году «Циников» опубликовали в берлинском издательстве «Петрополис». Тумаков от советских литераторов за это, конечно, Мариенгоф получил.

 «К тридцати годам стихами я объелся. Для того чтобы работать над прозой, необходимо было обуржуазиться. И я женился на актрисе. К удивлению, это не помогло. Тогда я завел сына. Когда меня снова потянет на стихи, придется обзавестись велосипедом или любовницей. Поэзия — не занятие для порядочного человека» – сообщал Мариенгоф.

 

Его дальнейшей судьбе не позавидуешь. Забыт, забит критиками «до полусмерти». С публикациями заторы. В семье одна беда за другой: частые измены жены (Анна Никритина), самоубийство сына… Мариенгоф в литературе самобытен, не всеми раскушен. Имеется интересная, на его счёт, книга-биография Олега Демидова «Анатолий Мариенгоф: первый денди Страны Советов», которую стоит почитать любителям Серебряного века.

 В заключении… А стоит ли выстраивать изящную тучную концовку про имажинистов – в едином, в сухом остатке. Они, что уж говорить, прилично натоптали в начале двадцатого века – озолотили собою тысячу раз, упоминаемый Серебряный век. Без них – кто знает – может и не было бы того здоровенного тычка в литературе… Нет, серебрилась бы поэзия и проза, несомненно. Но ощущалась какая-то отдышка, нехватка воздуха. И нос чесался с непогоды.

 

P.S. Жаль, что из-за «жирного» текста не хватило места Ивану Грузинову и Александру Кусикову, тоже знаковым имажинистам. Им не помешает отдельного полотна и красок… Но увы! Опустим занавес!

Автор:Алексей Чугунов
Читайте нас: