Хижина Генри Торо. Часть первая

Популярность Генри Торо, как правило, достигает пика в периоды социально-экономических кризисов, когда становятся злободневными хозяйственные вопросы. Его биография, изданная во время «великой депрессии» 30-х годов XX века, стала бестселлером. В 1941 году было основано Общество любителей Торо, ставшее крупнейшим литературным обществом США. В 50-е годы одно из его известных произведений, эссе «Гражданское неповиновение», ставшее идейной основой антиколониальных сил, попало под запрет. Глава «Комитета по антиамериканской деятельности» сенатор Джозеф Маккарти в 1951 году постановил, чтобы это произведение было изъято из всех жилищ американцев, где бы те ни находились – собственно в США или в других странах.

После студенческих беспорядков конца 60-х годов комиссия, созданная по указанию президента США, сделала вывод о вредном влиянии писателя на студенческие массы. Благодаря пьесе Лоуренса и Ли «Ночь, которую Торо провел за решеткой» писатель приобрел популярность среди протестующих студентов, став для молодых людей символом свободомыслия, неподкупности совести, неразрывности слова и дела.

Массовый интерес к фигуре Г. Торо еще в начале XX века проявили британские социалисты. Многочисленные местные союзы лейбористской партии называли себя тогда «Уолден-клубом» – по названию самого известного произведения писателя «Уолден, или Жизнь в лесу». У самих американцев интерес к этой книге проснулся в начале 70-х годов благодаря литераторам «поколения битников», а также множеству хиппи, которые отворачивались от американского образа жизни и все больше начинали ориентироваться на образцы жизни простой и естественной, описанные в «Уолдене». Культ Торо среди молодежи привел к тому, что мистическая сторона его произведений становилась предметом все более пристального и внимательного изучения.

Популярность Генри Торо среди простых американцев вызвала настороженность в правящих консервативных кругах. Возобладавшая в середине 70-х годов идеология потребительства и роста благосостояния с ее обожествлением материалистического американского образа жизни, против которого всегда выступал писатель, привела к тому, что он временно, на этот период, перестал быть в Америке политико-мировоззренческим «символом веры».

Дэвид Генри Торо (таков был первоначальный порядок имен) родился 12 июля 1817 года в маленьком городке Конкорд под Бостоном штата Массачусетс в семье владельца небольшой карандашной фабрики. «Я родился в самом замечательном месте на свете, и к тому же в самый идеальный момент», – напишет он позже в своем дневнике. Дело в том, что именно в эти годы Конкорд оказался в самом центре во всех отношениях уникального общественно-литературного движения, во многом предопределившего пути развития американской литературы XIX-XX веков. В одно время и в одном месте собралась целая плеяда выдающихся писателей: Ральф Эмерсон, Уильям Ченнинг, Натаниэль Готорн, Эймос Элкотт, Маргарет Фуллер, Орестес Браунсон и другие. К тому же, Конкорд является колыбелью Соединенных Штатов, поскольку именно там находятся трепетно чтимые американцами памятные места, связанные с борьбой Америки за независимость.

После окончания Гарвардского университета Г. Торо вернулся в Конкорд и вместе с братом Джоном организовал частную школу. Здесь он намеревался без помех проводить свои педагогические реформы. Хорошая репутация этой школы привела к тому, что Дэвид Генри позже был избран секретарем лицея Конкорда, где регулярно читались лекции для взрослых. Здесь он сделал свой первый публичный доклад под названием «Общество». В 1840 году Торо познакомился с педагогом-реформатором Элкоттом и поэтом Ченнингом. Это знакомство переросло в длительную дружбу, оказавшую влияние на мировоззрение писателя.

Но писателем, повлиявшим на его духовную ориентацию, стал известный к тому времени в Конкорде Ральф Эмерсон. Он нашел в молодом учителе воплощение собственного идеала «американского ученого» и ввел его в круг местных творческих деятелей. Эссе Эмерсона «Природа» послужило катализатором, давшим толчок к появлению духовной ориентации, называемой «трансцендентализм». Писатели этого направления резко критиковали тенденции развития индустриальной цивилизации, проповедовали духовное самоусовершенствование, близость к природе, интуитивное постижение макрокосма через микрокосм.

После болезни брата и закрытия частной школы Торо недолго преподавал в обычной школе, где пытался придерживаться своих педагогических принципов, основу которых составляли партнерство и взаимопонимание между учителем и учениками, но не нашел понимания у руководства. Чтобы разрешить конфликтную ситуацию, которая сложилась вокруг него в школе, когда он был официально уведомлен директором, что пора начать применять розги, Торо по жребию выбрал полдюжины учеников, нанес каждому символический удар и тотчас подал заявление об отставке.

Отход от общественных норм, который молодой учитель продемонстрировал своим прошением об отставке, он довершил тем, что поменял местами порядок своих имен, превратив себя из Дэвида Генри в Генри Дэвида. Он не хотел идти путем, уготованным ему обществом, но хотел обрести собственную, неповторимую индивидуальность. В это время он планировал взять в аренду клочок земли, маленькую ферму и вести там по-настоящему независимую жизнь.

22 октября 1837 года Торо начал записывать свои мысли в «Дневник», имевший огромное значение для его жизни и творчества на всем ее протяжении. Он начинается словами: «Чтобы пребывать в одиночестве, необходимо бежать из настоящего. Я избегаю самого себя… я подыскиваю себе мансарду». Дневниковые записи, составившие в общей сложности 39 рукописных томов, стали материалом почти для всех опубликованных его произведений. Эти записи, насчитывающие около шести тысяч страниц, можно считать главным его литературным трудом. Частое обращение к дневникам позволило прозе Торо достигать необычайного правдоподобия и естественности, а ее автору – стать к настоящему времени самым цитируемым американским писателем.

Первым литературным произведением, созданным на основе дневников, записанных во время путешествия, стала книга «Неделя на реках Конкорд и Мерримак». Эта книга по замыслу автора должна была стать указателем на пути к открытию читателями самих себя. Автор символически изобразил паломничество к внутренним трансцендентным источникам человеческого бытия и сознания как экспедицию с целью обнаружения истоков рек.

Однако современники не поняли символического смысла книги, в итоге только 219 экземпляров книги были проданы и еще 76 подарены. Оставшиеся 706 были возвращены издателем автору. Неудача с изданием была налицо, а финансовый крах не произошел только потому, что в это время Торо работал на фабрике отца, разрабатывая шахту с качественным графитом для производства карандашей.

В 1843 году он несколько месяцев прожил недалеко от Нью-Йорка в качестве гувернера, надеясь найти работу журналиста. Однако близость метрополии повергла его в депрессию. «Свиньи на здешних улицах – самая респектабельная часть населения», – сообщал он в письме. Вскоре писатель вернулся в Конкорд.

В 1845 году его родители переехали в новый дом, но Торо не нашел там покоя, которого так жаждал для своей работы, – часть дома сдавалась постояльцам. Между тем, он сам решил целиком и основательно заняться писательством. В его дневнике появляются мысли о намерении перебраться жить на природу, в полное одиночество: «Я бы хотел поскорее начать жить у озера, где слышен только шелест ветра в камышах… Мои друзья все время спрашивают меня о том, что я собираюсь там делать». Один из них прямо говорил по поводу его намерения: «Давай, строй себе хижину, дабы начать там великое дело собственного удушения заживо. Я не вижу для тебя никакой другой альтернативы». На что Генри Дэвид спокойно отвечал: «А не достаточное ли занятие – просто созерцать смену времен года?»

В это время Америка переживала бурный подъем, в страну прибывали новые переселенцы, надеявшиеся увидеть здесь, в Новом Свете, исполнение своих мечтаний. Американцы хотели создать новую цивилизацию человечества. И лишь немногие не разделяли оптимизм, основанный на предположении, что технический прогресс несет с собой одни блага. Характеризуя историю Америки, исследователь творчества Г. Торо Н. Е. Покровский написал: «Наперекор всем невзгодам, отцы-пилигримы (так называли себя вдохновители переселения за океан) воодушевляли первых колонистов мечтой об идеальном “городе на холме”, новом Ханаане, который суждено им построить на новой земле обетованной, где восторжествуют смиренное благочестие, братская любовь, законность и порядок». «Законность» и «порядок» действительно восторжествовали в относительно замкнутых общинах первопоселенцев. Но это «торжество» заставило многих чуть ли не с сожалением вспоминать о Старом Свете. Прежде унижаемые и оскорбляемые, отцы-пилигримы со всем размахом предприняли сооружение «нового Ханаана», сопровождавшееся идейным и физическим насилием, изгнанием или казнью инакомыслящих, жестким социальным регламентированием, закреплявшим земное неравенство «равных перед богом».

Данную характеристику Америки девятнадцатого века следует дополнить такими «издержками» строительства образцовой демократии, как узаконенное черное рабовладение, поголовное истребление «краснокожих» аборигенов, фактическое рабство белых рабочих. В «процветающей» Америке рабочие были вынуждены трудиться по 10-15 часов в день и жить в трущобах. На многих предприятиях капиталисты принуждали даже детей работать в душных помещениях по 12 часов в день. В результате мечта о создании справедливого общества постоянно опровергалась самой жизнью, и возникал риторический вопрос: «Как произошло, что столько духовно слабых и столько испорченных людей так быстро наводнили эту страну?..»

Генри Торо пророчески предвидел последствия капитализма, нацеленного на экономический рост: производство только тогда могло постоянно расти, когда оно постоянно порождало новые, искусственные потребности, удовлетворение которых преподносилось потребителю как неотъемлемая составляющая счастья, – то, что позже стала делать рекламная индустрия. Главная цель этой системы не в том, чтобы дать людям пристойную одежду, пищу, кров, а только в том, чтобы обогатить капиталистов. Подобная система хозяйствования, как определил Торо, является следствием распространения духовного и нравственного недуга.

Где писатель, живший в духовно больном обществе, мог взять эталон морально-психического здоровья, ориентир к позитивным переменам? Из всех возможных путей Торо выбрал первозданную природу как символ гармонии и совершенства, где он мог бы интенсивно заниматься в уединении писательским трудом, в качестве пишущего отшельника влияя на общество своими публикациями.