Загадка Абая: величайший неизвестный поэт Казахстана. Часть девятнадцатая. Окончание

Если бы история в XX веке повернулась иначе, может быть, Букейханов, создатель самого влиятельного гетеронима в истории тюркской литературы, считался бы одним из величайших писателей Средней Азии? Может быть, «Абай», его гетероним, его поэтическое альтер-эго, считался бы гениальным изобретением?

Как настоящая статья несколько раз отметила, специалисты по трудам Абая давно знали правду. Такие влиятельные советские учёные, как Хайржан Бекхожин, Михаил Фетисов и Ушкультай Субханбердина часто заменяли имя Букейханова именем «Абай». Бесчисленные другие учёные и пропагандисты вслед за ними заимствовали элементы жизни Букейханова и приписывали их «Абаю». Когда читатели этой статьи вновь обратятся к официальной биографии Абая или услышат о новом открытии из его личной истории, будет хорошо, если они напомнят себе, что настоящим героем этой личной истории, возможно, является Букейханов.

Однако будет ошибкой считать, что личная история Абая – слепок с личной истории Букейханова. Официальная биография Абая (или одна из её различных версий), возможно, содержит много выдуманных элементов. Более того, личная история Букейханова содержит немало элементов, о которых практически ничего неизвестно: дата и место его рождения, его материально-бытовое положение в годы детства, наконец, что немаловажно, его профессиональная деятельность в годы домашнего ареста в Москве вплоть до расстрела в 1937 году.

Требуется ещё много исследований, но и фактов, открытых в этой статье, достаточно, чтобы показать, что нельзя приравнять Абая к Букейханову. Ни между их биографиями, ни между их творчеством нет полного совпадения. Пусть Букейханов написал многие стихи и прозаические тексты, ныне приписываемые «Абаю», он был не единственным их автором. В их написании поучаствовали и другие. На раннем этапе важный вклад внесли Жусуп Копеев и Шахин-Герей Букеев. Его главные соратники по Алаш-Орде, Ахмет Байтурсынов и Миржакип Дулатов, внесли свой вклад в стихи «Абая», а спустя несколько лет ещё один соратник, Жусипбек Аймаутов, написал ряд текстов в прозе. Наконец, группа анонимных советских поэтов и пропагандистов, взяв контроль над текстами, собранными Алаш-Ордой, создала немало стихов и прозаических текстов, которые и сегодня считаются окончательными и каноническими.

Особенно трудной задачей будет идентифицировать авторов, написавших тридцать шесть текстов в прозе, добавленных к канону Абая в 1933 году. Исследователи должны будут погрузиться в полный тайн мир советской пропаганды, в котором тексты должны были пройти через руки многочисленных редакторов и переводчиков, после чего, наконец, их утверждал главный редактор. Более того, в каноне Абая есть прозаические тексты, написанные авторами, которых невозможно установить. Например, кто написал Слово 38? Исходя из его интонации и содержания, весьма вероятно, что его написал мулла. Но кто это был? Был ли это мулла, связанный с Алаш-Ордой, чьи тексты и имущество конфисковала советская власть? Если это так, то это станет лишним подтверждением факта, что большинство стихов и прозаических текстов, приписываемых сегодня «Абаю», были созданы участниками и сторонниками Алаш-Орды. Более того, если Слово 38 удастся найти, это прольёт свет на то, как советские редакторы манипулировали содержимым собрания сочинений 1933 года.

Написание новой истории происхождения «Абая» будет не только трудом по культурной истории, но и по истории жизни и трудов одного человека. Если однажды, после полноценной научной проверки, выяснится, что Букейханов действительно был автором большинства стихов Абая и, возможно, некоторых из его прозаических текстов, откроется совершенно новая сфера для исследований. На протяжении всей своей карьеры, но особенно в XIX веке, Букейханов был плодовитым автором. Если собрать все прозаические тексты Букейханова в двуязычном авторитетном издании, они станут памятником одному из самых выдающихся интеллектуалов в казахской истории, чьё имя и чьи труды слишком долго находились под запретом. Кроме того, Авторитетное издание собрания сочинений Букейханова поможет нам углубить своё понимание текстов из канона Абая.

Примером этого может стать статья под названием «История, которую казахи не могут забыть», впервые опубликованная в русском журнале «Вестник» в 1892 году, а затем, в этом же году, напечатанная на казахском языке в «Киргизской степной газете»[1]. Эта статья, пересказывавшая легенду «Енлик и Кебек» и излагавшая географическую историю Каркаралинского района, была вновь открыта в 1980-е годы (во время гласности) и приписана человеку по имени «Шакарим Кудайбердиев», племяннику Абая.

Писатель и критик Мухтар Магауин выразил своё несогласие. Отметив стилистическое сходство между этой статьёй и канонической прозой Абая, и рассуждая, что Абай был единственным казахом в то время, обладавшим достаточными научными познаниями для написания этой статьи, Магауин заявил, что её автором не мог быть никто, кроме как сам Абай. Более того, Магауин был так впечатлён этим пересказом легенды, что он решил пойти ещё дальше и провозгласить Абая первым в истории автором казахской художественной литературы[2]. Однако Магауин, возможно, не прочёл первоначальный текст, напечатанный в русской газете «Сибирский вестник», и поэтому не заметил, что пересказ легенды, повествующей о двух возлюбленных, наказанных за нарушение традиционного брака по сговору родителей, был посвящён русской женщине с инициалами «М. П. Б.». Если бы Магауин увидел оригинал в «Сибирском вестнике», он понял бы всю невозможность своей атрибуции: Абай, благочестивый и процветающий кочевник-казах, с тремя жёнами, никогда не стал бы признаваться в любви славянской женщине на страницах русской газеты, даже под прикрытием псевдонима.

Единственным казахом, который мог написать этот текст в 1892 году, был Букейханов. Он не только родился в Каркаралинском районе, он был, возможно, на тот момент единственным казахом в Степном крае, который сочетал активный интерес к литературе с активным интересом к науке. Кстати, в 1892 году Букейханов изучал лесоводство (в Томске или в Петербурге), что может объяснить особое внимание к обезлесению региона в статье. Более того, если автором статьи был Букейханов, то и посвящение неизвестной русской женщине легче понять. Хотя личных бумаг, свидетельствующих о сердечных делах Букейханова в этот период, не сохранилось, его любовь к по крайней мере одной славянской женщине является историческим фактом: в 1901 году Букейханов женился на Елене Севостьяновой, дочери народника – и этот брак продолжался до самой её смерти в 1918 году.

Если текст 1892 года поставить на его законное место в списке произведений Букейханова, а затем сопоставить с двумя стихотворениями из канона Абая, а именно «Моя душа печальна и темна» и «Что ты сделала со мной», многие читатели увидят между ними явное сходство. Сюжет этих двух стихотворений, в которых мужчина-поэт жалуется, что белокожая женщина (ақ етіңді) оставила его – всегда сбивал читателей с толку. К примеру, писатель и критик Таласбек Асемкулов попытался подобрать несколько объяснений, но все они были маловероятны^[3]. Если бы Асемкулов прочитал статью, написанную Букейхановым в 1892 году, и знал, что автор этой статьи написал ещё и два стихотворения Абая, он бы понял. Такова сила сравнительного чтения: из сопоставления текстов можно понять многое.

Проблема ненаучных открытий, столь характерная для исследований Абая, не нова. Уже в 1940 году Мухтар Ауэзов предупреждал, что в процессе приписывания текстов, жизненных событий и материальных предметов Абаю необходимо проявлять научную ответственность[4]. Эту проблему ещё усугубляет языковой раскол в стране: русскоязычные учёные, в силу недостаточного знакомства с официальным государственным языком, не знают, какими исследованиями занимаются их казахоязычные коллеги.

Несмотря на пагубное влияние советской идеологии на современное состояние науки в Казахстане, надежда остаётся всегда. Эта статья была написана в надежде достучаться до нового поколения литературных критиков, которые смогут создать команду, включающую в себя специалистов как по традиционным методам арабской, казахской и русской филологии, так и по новым количественным методам стилометрического анализа, чтобы исследовать сходство между текстами, написанными членами Алаш-Орды, и сочинениями «Абая». С помощью иностранных судебных экспертов эти критики могли бы даже начать выяснение происхождения рукописных заметок и записных книжек, скрывающихся в различных архивах.

Кроме того, эта статья была написана в надежде достучаться до нового поколения историков, которые пожелают отказаться от советского обычая изображать людей безупречными каменными идолами и вместо этого займутся исследованием талантливых, но небезупречных людей, создавших образ «Абая» из политических соображений, но потерпевших поражение в силу исторических обстоятельств, которые они не могли ни предсказать, ни взять под контроль. По крайней мере, эта новая история жизни и трудов «Абая» может потенциально стать правдивой историей – а не фальшивым идеализированным повествованием, которое сочинили советские идеологи. Более того, в самом сердце этой истории, возможно, окажется необыкновенное произведение искусства, возвращённое к своему изначальному, досоветскому облику – поэзия Абая.

«Абай»: самый знаменитый неизвестный писатель Казахстана. Когда казахи смирятся с этим, может быть, они будут готовы больше узнать и о своей общей истории, о которой в настоящее время известно столь мало.

Я хотела бы поблагодарить Абая Мырзагали за сделанные им многочисленные транскрипции арабской графики и за помощь в библиографических изысканиях. Также хочу выразить мою благодарность Елдесу Орде за его переводы с арабского письма. Огромное спасибо Лауре Бердиходжаевой за длительные дискуссии по теме статьи и за великолепный перевод статьи на казахский язык. Это исследование было бы невозможно без электронных ресурсов Центральной научной библиотеки и Национальной библиотеки Казахстана. Кроме этого, я хочу поблагодарить Молдир Оскенбай за помощь в дополнительных библиотечных изысканиях. Я признательна Вере Савельевой, специалисту по русской и казахской литературе, чьи великодушные советы подтолкнули меня к тому, чтобы окунуться в 130-летнюю историю самого знаменитого неизвестного писателя Казахстана. Кроме того, я благодарю Евгения Добренко, специалиста по советской и постсоветской литературе за его щедрые советы по изучению источников советского времени. Хочу выразить благодарность моему названому брату Рауану Есиркенову за его непревзойдённое умение договориться с людьми и раздобыть труднодоступные материалы. Особую благодарность хочу выразить Алексею Терещенко, за отличный перевод статьи на русский язык.

[1] Забытый. «Незабытое» прошлое и настоящее киргизов. Очерки. // Сибирский вестник. 1892, № 60. Ұмытылған. Қазақтардың естерінен кетпей жүрген бір сөз. Дала Уалаятының Газеті. 1892, 29, 31-32, 34-40 сандары.

[2] Мағауин М. Абайдың белгісіз әңгімесі. // Abai.kz, 2015, 11-шілде.

[3] Әсемқұлов Т. Абай кітабы (2004), Абайдың ұлы жұмбағы (2005). Таласбек Әсемқұлов. Шығармалары. Алматы, 2016. 178-184 беттер.

[4] Әуезов М. Абай жайын зерттеушілерге. // Шығармаларының елу томдық толық жинағы. Алматы, 2004. 15-том, 30-33 бет.