Все новости
ЛИТЕРАТУРНИК
4 Марта 2020, 20:15

На другом берегу "Тихого Дона"

Михаил Александрович Шолохов… Это имя знакомо нам с детства и прочно ассоциируется с романом «Тихий Дон». Помню свое – еще юношеское – удивление от явной двойственности романа – как литературной, так и идеологической. Двойной язык, испытывающий перепады от гоголевских поэтических высот до канцелярских низин, политические метаморфозы главного героя, его неоднократные «перекрашивания». Особенно бросилось в глаза то, что высокохудожественно исполнены именно «белые» страницы романа. Неужели Шолохов – антисоветчик? – думал я. Ведь «красная» часть написана явно вымученным языком. Но куда смотрели редакторы?

Дальнейшее творчество Шолохова только усилило мое недоумение. «Долгострой» «Поднятой целины» (на порядок уступающей «Дону» по творческому накалу), неоконченные «Они сражались за Родину» – вот и все по большому счету. Но самое поразительное – свой главный роман писатель создал, когда ему не было и 23-х лет! Эпопея «Тихий Дон» – эта «Война и мир» XX века – была написана деревенским юношей в том возрасте, когда Лев Толстой еще только начинал писать свою первую повесть «Детство». Это ошеломляло и вселяло некоторые сомнения (несмотря на время развитого социализма, когда подобные сомнения не поощрялись).
Вот такая литературная загадка возникла передо мной, стоящим на берегу великого «Тихого Дона». В те далекие 70-е получить квалифицированный ответ шансов не было, однако кое-что я все-таки узнал. Ничуть не удивившись моим вопросам, отец рассказал о давних слухах, что Шолохов воспользовался рукописью, найденной в полевой сумке убитого белого офицера. «Наше поколение, – сказал отец, – знает, что автор «Тихого Дона» – не Шолохов. Кто истинный автор – неизвестно».
Уже в перестроечные годы мне попали в руки несколько журналистских материалов Шолохова, написанных им в 30-е годы. Я был поражен низким (просто нижайшим) уровнем языка автора «Тихого Дона». Это усилило мой интерес к проблеме. Когда стало доступно ранее недоступное, я узнал больше, – немногим из этого и хочу поделиться. Сегодня широко отмечается 100-летие великого пролетарского писателя, Нобелевского лауреата по литературе, и, наверное, не время ворошить старые слухи. Но постараюсь сделать это тактично. Ничего не утверждая, приведу лишь некоторые, неизвестные широкому читателю сведения о писателе и его романе.
МОЛОДОЙ ШОЛОХОВ
Так называлась статья М. Т. Мезенцева, опубликованная в газете «Вечерний Ростов» от 11 октября 1991 г. В ней приведены некоторые любопытные сведения о начале трудовой биографии М. А. Шолохова.
«В 1917 году Шолохов закончил два класса гимназии. В сентябре приступил к учебе в третьем классе. Однако в начале 1918 года, в связи с наступлением немецких войск, приближавшихся к Богучару, он уехал в Каргин. Таким образом, он учился в гимназии 2,5 года… В графе «образование» в 1922 году у него значилось — «низшее».
…Первые документальные свидетельства о работе Михаила Шолохова в сельском Совете станицы Каргинской датируются между сентябрем и ноябрем 1920 года. …Среди других здесь значится должность «журналист»... В то время журналистом в учреждении называли человека, который занимался текущей перепиской, ведением различных книг, журналов.
…В феврале 1922 года М. А. Шолохова направили в Ростов на трехмесячные курсы продработников. …Затем в Вешенской получил назначение на должность станичного налогового инспектора в станицу Букановскую».
Деятельность молодого налогового инспектора оказалась не очень удачной. Вскоре он оказался под арестом за должностные злоупотребления. Автор статьи приводит примеры, в том числе и следующий:
«…Напротив фамилии П. Я. Громославского (тесть М. Шолохова – И.Ф.) значился процент взимаемого налога, который реально и объективно отражал события — 18 процентов. Шолохов к «единичке» приписывал той же ручкой, какой составлялся список, «полпалочки», получалась цифра «4». …Между цифрами 4 и 8 он ставил запятую. Получалось, что с Громославского следует взыскать не 18, а 4,8 процента налога.
…До 19 сентября 1922 года Шолохов находился под стражей. Затем его отец, Александр Михайлович стал утверждать, что его сын родился не в 1904, а в 1905 году и потому является несовершеннолетним, и к нему нельзя применять такие меры пресечения. Окрисполком признал претензии справедливыми.
…С тех пор во всех документах год рождения М. А. Шолохова стал указываться не 1904, а 1905.
По делу привлекались несколько человек, всех оправдали, один Шолохов получил год условно.
…В конце весны 1923 года Шолохов уезжает в Москву».
ОТВЕТ КЛЕВЕТНИКАМ
Слухи о плагиате действительно имели место и преследовали Шолохова с самого начала его писательской деятельности. Об этом свидетельствует письмо (опубликовано в “Правде”, 29 марта 1929 г., № 72), которое приводит И. Н. Медведева-Томашевская в своей незаконченной книге «Стремя Тихого Дона». Вот выдержки из этого письма:
«В связи с тем заслуженным успехом, который получил роман пролетарского писателя Шолохова “Тихий Дон”, врагами пролетарской диктатуры распространяется злостная клевета о том, что роман Шолохова является якобы плагиатом с чужой рукописи, что материалы об этом имеются якобы в ЦК ВКП(б) или в прокуратуре (называются также редакции газет и журналов).
…Чтобы неповадно было клеветникам и сплетникам, мы просим литературную и советскую общественность помочь нам в выявлении “конкретных носителей зла” для привлечения их к судебной ответственности.
По поручению секретариата Российской ассоциации пролетарских писателей: А. Серафимович, Л. Авербах, В. Киршон».
После такого призыва к общественности со страниц «Правды», наверное, ни у кого больше не возникало желания в открытую обсуждать столь щекотливую тему.
А был ли белый офицер?
А. И. Солженицын (Загадки и тайны “Тихого Дона”. Том первый. Итоги независимых исследований текста романа. 1974-1994. – Самара, P.S. пресс, 1996) передает слова старого казака С. П. Старикова о том, что тесть Шолохова Петр Громославский, в прошлом станичный атаман и литератор, воевал за белых, сблизился с писателем Федором Крюковым, отступал вместе с ним на Кубань, там и похоронил его, завладел рукописью и отдал ее своему зятю «в приданое вместе со своей перестаркой-дочерью Марией (жениху было, говорил, 19 лет, невесте – 25). А после смерти Громославского уже никак не писал и Шолохов».
Кто же такой этот Федор Крюков? Солженицын, в руках которого в свое время оказался архив Федора Крюкова, сообщает:
«Федор Дмитриевич Крюков, старший сын станичного атамана станицы Глазуновской на р. Медведице, родился (ст.ст.) 2 февраля 1870 г. Окончил церковноприходское училище в Глазуновской, Усть-Медведицкую гимназию, затем, вероятно первый в станице, поехал учиться в Петербург (Историко-филологический институт). Студентом уже печатался, под псевдонимами. Первые заметные бытовые очерки – “Казачьи станичные суды” (1892), “Гулебщики”. Первый рассказ – “Казачка” (1896). …Был очень популярен в Усть-Медведицком округе Войска Донского, участвовал в митингах 1905 года, был депутатом 1-й Государственной Думы от Дона, по убеждениям примыкал к “народным социалистам”. …В 1907 г. за участие в революционных волнениях административно выслан за пределы Области Войска Донского на несколько лет. С этого времени уже систематически печатается в “Русском богатстве” (“Русских записках” с войны). …В 1907 и 1910 годах опубликованы отдельные книги его рассказов.
…Короленко писал, что Крюков “первый дал нам настоящий колорит Дона”.
…В годы германской войны Ф. Крюков неоднократно бывал на фронте в санитарном отряде Г. Думы и собрал обильные фронтовые впечатления, отраженные в его очерках и записных книжках. В марте 1917 г. в Петрограде Крюков избран в Совет Союза Казачьих войск. …Вскоре <…> Крюков входит в состав Войскового Круга (т. е. сепаратного донского парламента), позже становится секретарем его, издает в Новочеркасске журнал “Донская волна”. …Как следует из сохранившихся свидетельств, все эти годы Крюков продолжает писать большую книгу, начатую еще в Петрограде во время 1-й мировой войны. При распаде и отступе Донской армии Крюков, ее офицером, отступает на Кубань и там, в 50 лет, умирает от сыпного тифа, а след его рукописей, возимых с собой, теряется».
К истокам Тихого Дона
Так называется книга А. Г. Макарова и С. Э. Макаровой, вошедшая в сборник «Загадки и тайны “Тихого Дона”» (Самара, P.S. пресс, 1996). Здесь мы приведем лишь два эпизода из книги.
Первый касается слухов о рукописи из полевой сумки. Интересно, что, выступая на XVIII съезде партии, Шолохов сказал буквально следующее: «В частях Красной Армии, под ее овеянными славой красными знаменами, будем бить врага так, как никто никогда его не бивал, и смею вас уверить, товарищи делегаты съезда, что полевых сумок бросать не будем — нам этот японский обычай, ну... не к лицу. Чужие сумки соберем... потому что в нашем литературном хозяйстве содержимое этих сумок впоследствии пригодится. Разгромив врагов, мы еще напишем книги, о том, как мы этих врагов били».
Что же получается? – либо сам Шолохов направил слухи к «полевой сумке», либо он решил обыграть эти слухи, чтобы увести от настоящего следа?
Авторами книги проделан подробный текстологический анализ романа, развита гипотеза И. Медведевой-Томашевской «об авторе и соавторе», отслежены источники, которыми пользовался «соавтор», реконструированы методы его работы с текстом автора.
В заключительной части первой книги исследования авторы пишут:
«Первый вывод — о сложном составе «Тихого Дона». Текст заметно фрагментирован, а отдельные эпизоды замещены или дополнены особыми отрывками, заимствованными из нескольких опубликованных в 20-е годы книг. Сопоставление и системный анализ основного текста и заимствований указывает на разновременное участие в работе над романом нескольких авторов.
Второй вывод — о творческих возможностях и методах работы Шолохова. Изучение конкретных изменений, которые он вносил в заимствуемый текст, решительно показывает невысокий уровень его знаний по истории и географии Области войска Донского, недостаточное знание самих описываемых в романе событий.
…Контраст с тем, что мы встречаем в основном тексте «Тихого Дона» столь значителен, что сам собой напрашивается вывод: незавершенная чужая рукопись была Шолоховым частично уничтожена, а частично — отредактирована и восполнена чужеродными заимствованиями для придания отдельным фрагментам текста видимости единства действия и развития сюжета.
И, наконец, третий вывод: проблема авторства в свете новых данных предстает по-иному. Вопрос о том, кто является автором «Тихого Дона» — Шолохов или, например, Крюков представляется некорректным. У известного нам текста несколько авторов, этот текст не является органически цельным единым художественным произведением».
И в завершение первой части своего исследования авторы книги приводят «Лирическое приложение», в котором сопоставляют отрывки двух разных литературных текстов. Является ли это достаточным доказательством в таком тонком деле? Конечно, нет. Но вполне может стать последней каплей в чашу этих доказательств. Вчитайтесь…
МОЛЧАНИЕ МУДРОЕ СЕДЫХ КУРГАНОВ
«...Степь родимая! Горький ветер, оседающий на гривах косячных маток и жеребцов. На сухом конском храпе от ветра солоно, и конь, вдыхая горько-соленый запах, жует шелковистыми губами и ржет, чувствуя на них привкус ветра и солнца. Родимая степь под низким донским небом! Вилюжины балок, суходолов, красно-глинистых яров, ковыльный простор с затравевшим гнездоватым следом конского копыта, курганы в мудром молчании, берегущие зарытую казачью славу... Низко кланяюсь и по-сыновьи целую твою пресную землю, донская, казачьей, не ржавеющей кровью политая степь!»
Михаил Шолохов. «Тихий Дон», часть VI, гл. 6
«...Тебя люблю, родимый край... И тихих вод твоих осоку, и серебро песчаных кос, плач чибиса в куге зеленой, песнь хороводов на заре, и в праздник шум станичного майдана, и старый милый Дон — не променяю ни на что... Родимый край...
Напев протяжный песен старины, тоска и удаль, красота разгула и грусть безбрежная — щемят мне сердце сладкой болью печали, невыразимо близкой и родной... Молчанье мудрое седых курганов, и в небе клекот сизого орла, в жемчужном мареве виденья зипунных рыцарей былых, поливших кровью молодецкой, усеявших казацкими костями простор зеленый и родной... Не ты ли это, родимый край?»
Федор Крюков.
Отрывок из стихотворения в прозе «Край родной».
(«Родимый край», Усть-Медведицкая, 1918, с. 8)».
***
Литературные заблуждения очень живучи. Будет ли когда-нибудь раскрыта тайна «Тихого Дона»? Может быть, она уже раскрыта, а, может, ее и не было вовсе? Скорее всего, эти вопросы будут тревожить умы каждого поколения читателей «Тихого Дона», но никогда они не получат однозначного официального ответа.
Игорь ФРОЛОВ
Читайте нас: