Шестьдесят пять жизненных лет и оттенков – не только серого. Часть третья

– Уважаемый, надо подписать!

– С дефектами не могу подписать, – ответил Борис.

– Я третий секретарь обкома КПСС, если сейчас не подпишешь, то положишь партбилет на стол, – в голосе секретаря появились угрожающие нотки.

– У меня его нет – спокойно ответил Боря.

– Тогда твой начальник положит – заключил секретарь, и куда-то пошел.

Боря негромко, почти полушепотом ответил себе под нос

– Я только рад буду, если они все положат билеты.

Третий секретарь вернулся уже спокойный и просто спросил у Бориса:

– Есть конструктивные предложения?

Борис предложил дать телефонограмму в Свердловск на завод:

Борис же со своей стороны поможет специалистам и обязуется за неделю собрать выключатели.

– Список деталей он передал секретарю. В действительности потом все так и вышло, как говорил Борис, – выключатели приняли в эксплуатацию.

Пятый случай связан с пуском компрессорной, который все-таки состоялся. Событие масштабное, с которым была связана прокачка газа по трубе на запад. Приехало много всякого начальства, телевидение, прессу представляло несколько центральных газет. Вокально-инструментальный ансамбль с названием «что-то там поющее» после пуска дал концерт. Но я сейчас хочу описать предисловие одного события с юмористическим оттенком. В.И. Ленин в своей работе «Три источника, три составных части марксизма» – приводит эти три источника:

– немецкую философию;

– английскую политическую экономию;

– французский социализм.

На каракумской компрессорной, ближе к пуску, рабочие и специалисты стали чаще после работы отмечать со спиртным свои успехи и снимать усталость. Магазин, где торговали спиртным, закрывался в 19–00. У желающих выпить после закрытия магазина было три нелегальных источника, где можно было приобрести спиртное:

у сторожа (круглосуточно);

у продавца магазина (он жил рядом в вагончике);

у буфетчика столовой.

Самое дорогое спиртное было у сторожа, но продавал он круглосуточно, и товар у него не кончался – к нему ходили наверняка. Он был самым пожилым из всех (яш ули – туркм.) – ходил в халате и большой бараньей папахе (больше, чем у актера Вицина в фильме «Кавказская пленница»).

И вот, когда съехались журналисты, – газетчики и телевизионщики, – более колоритной и экзотической фигуры, чем сторож на компрессорной, было не найти. Его стали всюду фотографировать и снимать на камеру, а он, довольный в это время, поглаживал свою шкиперскую – туркменскую бороду без усов. В стороне шутили мужики: «…. после такой рекламы цену на водку свою поднимет».

Еще про одно событие во время пуска расскажу – касается самого пуска. В компрессорной по проекту четыре компрессора, которые должны вращать четыре синхронных двигателя мощностью 12,5 мегаватт, на напряжение 10 киловольт. Запустить синхронный двигатель, да еще такой большой мощности – непростая задача. У двигателя собралось все начальство, представители, гости, журналисты и просто зеваки. И вот, во время пуска двигателя пошла дуга по коллектору в виде пламени (такое иногда бывает и не считается во время пуска чем-то неординарным), и завершилось все сильным хлопком. Не сговариваясь, все пустились наутек. Впереди всех бежал начальник – пожарников. Когда я его догнал, уже вне компрессорной, и спросил, куда он так торопится, он ответил – за огнетушителем. Добежав уже к подстанции, он быстро зашел в помещение диспетчера и схватил первый попавшийся на стене огнетушитель. Огнетушитель не поддался, начальник пожарников дернул изо всей силы.

Я вспомнил, как этот самый человек в течение прошлой недели гонял монтажников, требуя жестко закрепить огнетушители. Вот они сваркой приварили хомуты крепежа к крюкам, а начальник пожарников теперь мучился.

Вскоре все улеглось. Никакого пожара не было. Все вновь заняли свои места. Второй пуск был удачнее, и защелкали объективы фотоаппаратов, запустили телекамеры. Все захлопали в ладоши и посыпались многочисленные поздравления.

Труд многочисленного коллектива давал свои плоды – и это не пафос, а реальное событие.

Да, вспомнил еще одно: когда поселялись в вагончике, среди валявшихся бумаг нашли недописанное письмо парня своей девушке. Привожу фразу из него:

– «…ты спрашиваешь, где я сейчас? Ты, наверное, кушала конфеты «Каракум», а вот жить в Каракумах намного круче…»

Пожалуй, расскажу еще об одном случае, только это было на второй очереди пуска компрессорной. Шел 1978 год. Состав нашей бригады немного изменился – прислали к нам молодого специалиста Рахима, смуглого узбека. Мы его звали уважительно Рахим Петрович. Он был грамотный, добрый и отзывчивый малый. Говорил на русском с акцентом, часто коверкая произношения. Мы уже жили не в вагончике, а в двухкомнатном коттедже, где была еще кухня, туалет, ванна и веранда. И вот я, Рахим Петрович, и бригадир Гена сидели как-то вечером в хорошем настроении, после работы и после ужина, на веранде. Гена заметил у Рахима Петровича множество разных небольших вырезок из газет и журналов и спросил у него:

– Что это?

Тот ответил вопросом на вопрос:

– «Почему на Амрике (Америке) машина стоит тысячу долларов, а у нас пять тысяч рублей? А курс 1 доллар = 90 копеек. Значит, на Амрике жить лучше?»

Гена был членом партии (детство его во время войны прошло в детдоме), не стал вдаваться в политэкономию (он насмотрелся в детстве фильмов про угнетение американских негров) и сказал:

– Вот, если бы мы жили в Америке, я белый, а ты смуглый. Ты бы мне ботинки чистил, понял?

Хорошее настроение сразу после этих слов у всех куда-то исчезло. Посидев еще немного, молча разошлись спать.

Утром рано – а мы с Геной жили в одной комнате – зашел Рахим Петрович.

– Ты что-то ищешь, Рахим? – спросил Гена.

И Рахим Петрович ответил:

– Ге-на, дай твой патинка, я ему буду пачистить!

А вот еще пару случаев, но они напрямую не относящиеся непосредственно к нам. Во время работы по второй очереди приехал представитель Московского трансформаторного завода – курировать свой силовой трансформатор (на нашем языке – шеф по трансформатору). Сам он хромал на одну ногу, так как был инвалид отечественной войны, работающий на пенсии. Специалист с большим опытом. И вот на одной из планерок утром у него тот же замминистра спросил:

– Что нужно для того, чтобы вовремя включить трансформатор в работу?

Шеф по трансформатору ответил:

– 20 литров спирта (там действительно по технологии на протирку многих деталей нужен спирт – итого по заводской инструкции набирается где-то 20 литров).

Послали на вертолете начальника снабжения на базу в Байрам-али – поискать. Он вернулся к вечерней оперативке. Подошел к зам. министра и шепчет на ухо, а тот осерчал и сказал:

– Что ты шепчешь! Спроси громко – авиабензин пойдет?

Шеф поднялся со своего места и ответил:

– Я бензин не пью!

Все рассмеялись, а зам. министра сказал:

– Слышал? – Найди спирт, где хочешь.

И еще был случай. На компрессорной замначальником работал Волконский. Это был человек веселого нрава – всегда ходил подшофе. Кроме работы, он всегда кого-нибудь разыгрывал. Как-то раз он пришел на релейный щит, предупредить, что комиссии по аккумуляторной сегодня не будет. Прилет комиссии откладывался. А на щите монтажники подключали кабели. Увидав куски проводов в черной виниловой изоляции (отходы производства). Потом из кусочков по три сантиметра добавил черной пакли и попробовал сконструировать несколько пауков – похожих на каракурта. Паучки получились мохнатые – зловещие такие. На вопрос, зачем они нужны, ответил:

– У Семеныча (так звали знакомого) сегодня день рождения. И я ему сюрприз обещал, привяжу за нитку к нему этих паучков. Вот будет прикол.

Тут он стал заворачивать паучков в газету. Из четырех один паук выпал. Но он этого не заметил и тут же ушел. После этого пришел Боря – монтажник – и увидал самодельного «паука», смастеренного Волконским. Боре все рассказали и по поводу комиссии, и все по поводу приколов с «пауками». Боря из серого и черного провода накусал по пять сантиметров куски, добавил простой пакли и смастерил двух пауков-фаланг, они были покрупнее и жуткие на вид. Привязал к ним нитку и натянул в двух местах возле аккумуляторной и почти выключил все там освещение, создав полумрак. А затем позвонил в кабинет Волконскому. Ему секретарь ответила – его нет на месте. Тогда Боря попросил, чтобы ему передали по рации – прилетела комиссия и ждет его в аккумуляторной.

Через пять минут прилетел запыхавшийся Волконский. С криком «Где они?!» он забежал в аккумуляторную (видно было, что на дне рождения Семеныча Волконский уже изрядно выпил спиртного). При выходе он зацепился за первую нитку и боковым зрением увидал крупную фалангу. Отмахнулся от фаланги первой попавшейся палкой, но она подлетела на уровень руки (он видно зацепил палкой нитку). Тогда он замахал палкой сильнее, собрался бежать и зацепил вторую нитку – за ним вязалась вторая фаланга. На выходе из здания он на ходу схватил пустую бутылку из-под шампанского. (Все находящиеся в здании вышли вслед за ним и наблюдали). Потом Волконский, стукнув о железную лестницу, отколол бутылке дно. Затем, прижав палкой фалангу, попытался затащить в бутылку. Тут стоящий рядом Боря спросил у Волконского:

– Ты думаешь, фаланга за шампанским полезет?

В это время Волконский прозрел и в фаланге разглядел пучок проволоки.

Если обобщить, все пять случаев и дополнительные воспоминания – это характерные особенности пульса того времени, замеченное мной и, я думаю, многими людьми:

1.1. Постулаты партии о дружбе народов, о коллективизме, о равенстве, братстве, о труде преподносились не как нечто естественное и само собой разумеющееся, а как результат воздействия идеологии. Возможно, у кого-то были проблемы, но это не было массово.

1.2. Если говорилось о классовой борьбе и подобной ереси, к этому относились, нет, не с враждой, и не с отвращением, а с отстраненностью, понимая, что уже тогда в нашем обществе не было явно выраженных классов.