История появления рисунка такова. Работа над "Историей Пугачева" побудила поэта побывать в местах, где бушевало пламя Крестьянской войны 1773-1775 годов. Целью поездки было и посещение Оренбургской губернии, в состав которой входила Башкирия.
Началось путешествие 17 августа, а закончилось 23 октября 1883 года. Во время остановок Пушкин встречался со старожилами и участниками Крестьянской войны, записывал их рассказы, знакомился с архивными материалами. Все способствовало тому, что в ноябре 1834 года появилась на свет "История Пугачевского бунта" (название "История Пугачева" было запрещено Николаем I).
В стихотворении "Пушкин в башкирской степи" Гилемдар Рамазанов о путешествии поэта пишет так:
«Уходит вдаль воспоминаний цепь,
И наполняет сердце человека
Башкирская задумчивая степь
С дорогою длиной в два долгих века.
И грустный Пушкин едет в Оренбург,
День короток, длинна его дорога.
И колокольчик захлебнулся вдруг
Под светлою дугой луны двурогой.
Слилась со степью пепельная высь,
И так снега спокойны после бунта.
Какой восторг и ужас пронеслись
Средь этой мглы совсем недавно будто?
Молчит поэт, несутся кони вскачь,
Свистят полозья новенькие глухо.
Башкирский мелодии, как плач,
Мерещатся внимательному слуху.
Порой мелькнет лицо среди полей
Красавицы-башкирки чернобровой.
А то в шубейке заячьей своей
Сам Пугачев появится суровый.
Вот падает с подкошенным конем
Джигит, смертельной мукою объятый.
Играя ослепительным огнем,
Юлаи скачут в бой и Салаваты...
Во время поездки Александр Сергеевич часто писал жене. Пушкин словно уговаривает Наталью Николаевну, просит не сердиться за свой отъезд и за то, что надолго оставил её. Он пользуется случаем напомнить ей о её красоте. О том, что она прекраснее всех, и никто с ней не может сравниться. Сообщал, что он ведет себя в дороге безупречно, поднимает бокалы только за её здоровье. А женщины, которым он в дороге уделяет внимание, вовсе не красивые женщины. Есть пушкинские стихи "Я помню чудное мгновенье", "Признание", "Для берегов отчизны дальней". Они не предназначались для печати. Так и с пушкинскими письмами. Они давно уже переступили границы принадлежности двум существам, стали достоянием национальным!
Но их интимность никуда не делась. Вот письмо Пушкина, отосланное из Оренбурга Наталье Николаевне. Доверчивая, шутливая интонация: "Как я хорошо веду себя! как ты была бы мной довольна! За барышнями не ухаживаю, смотрительшей не щиплю, с калмычками не кокетничаю – и на днях отказался от башкирки, несмотря на любопытство, очень простительное путешественнику. Знаешь ли ты, что есть пословица: на чужой стороне и старушка божий дар. То-то, женка. Бери с меня пример...".
Игорь Смольников приводит в своей книге выдержку из пушкинского письма и замечает: "Возможно, эту башкирку он зарисовал в своей дорожной книжке, как во время путешествия в Арзрум – калмычку. Но той, кроме рисунка, он посвятил целое стихотворение ("Калмычка"), а башкирка не вдохновила его на стихи… Есть только этот рисунок и упоминание о ней в письме жене".
Конечно, письмо Пушкина из Оренбурга не в лучшем свете характеризует его самого. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь, да и из письма тоже.