Пресса под прессом

На IV курсе БашГУ, вопрос «почему я здесь» приобрел форму витиеватого размышления над своим выбором и над перспективами и проблемами журналистики в целом.

Есть такие «мальчишки и девчонки», которым с последним школьным звонком все равно, куда и за сколько, – лишь бы поступить. Пожалуй, влияют на выбор профессии и денежные перспективы после окончания «вышки», но это, как говорится, прилагается. Главное – диплом.

Такой подход я не понимала никогда. Твердо убеждена: человек найдет себя только на своем поприще. Чужой путь – пусть даже дорога из желтого кирпича – не принесет счастья душе. А тот, кто найдет себя, найдет и успех, и достаток.

…Когда я выбирала журфак, за спиною моей оставались история и филология, психология и музыка, изобразительное искусство и политология. Но почему-то я «отдала жетончик» журналистике. Наверно, потому что поверила: это мой путь – говорить с людьми посредством пера, подобного шпаге. Или эфира, подобного эфиру мифологическому – волшебному ветру мира…

Когда выбирала город с университетом, повидала Самару и Оренбург. Но для себя решила сразу: «Если не Москва, то Уфа. Уфа – она ближе, роднее, она даст моим крыльям окрепнуть». Это сейчас мне смешно и грустно. А тогда – ничего подобного.

Помню, после сдачи документов поехала домой; и уфимский асфальт блестел, как морская гладь, от невиданного летнего дождя… И сказала себе, что дождь до полудня – счастливый знак.

…Поступила. На бюджет. По собеседованию. Два слова – щенячий восторг.

Прошло четыре года учебы. Четыре года всевозможных перипетий судьбы и реверансов надежды, которые можно даже прописать по этапам.

Курс первый. Поездка на финал одного московского конкурса, встречи с Л. Путиной, В. Долиной, И. Ургантом и кремлевскими покоями. Дебютная «отличная» сессия с установкой на интерес, а не тупую зубрежку (я ее и в школе не уважала). Участие в научно-практической конференции, дипломы, победы. Сотрудничество с литературно-публицистическими газетами и журналами. Посещение литературных объединений. Успешная практика. И, конечно, новые люди, места, увлечения… Короче, апельсиновый рай. Или – сыр в мышеловке?

Курс второй. Все подобное первому, но какое-то подуставшее. Полусонное состояние, когда на смену вдохновению приходит излишний автоматизм действий. Не придаю значения. Думаю, пройдет. Еще не знаю, что только начинается.

Курс третий. Прозрение через боль. Впервые появляются догадки, откуда она, боль эта. Становится душно и нервно. Хоть и получаешь звание «Золотое перо – 2007». К весне уже точно знаешь, какой ветер прислал хворь, но словно ждешь небесного сигнала.

Что же это было со мной, и как сумятица души относится к журналистике? Неужели я неверно выбрала путь, о котором так высокопарно рассуждала?

Нет. Путь верный – потому что сердце не ошибается.

Просто маленькая девочка столкнулась с большой жизнью.

…Первое, что бросилось в глаза, – пропасть между журналистами старой закалки и желторотыми новыми «акулами». На одном берегу – сухие факты или водные миры пустословия, стандарты и традиции, схематизм ЭВМ 80-х, на другом – сплошные скандалы и гороскопы для собачек, «эксклюзивные репортажи» и откровения «звезд». Не говорю, что «всяк вот так», – есть люди, не приемлющие ни серость, ни вычурность письма. Но все они – по краям этой пропасти. Все они – в рамках чужой игры…

«Четвертая власть»… Как говорят – «не смешите моих старых тапочков». Пресса – под прессом.

Второе – это о жизни в целом. О справедливости, которая на самом деле относительна. А еще – о таланте. Когда видишь, как лихо наглый и недалекий рекламирует себя и пляшет на чужих головах, когда узнаешь, что посредственность нашла себе теплое местечко и забивает оригинальность и ум, когда чувствуешь завистливое сопение за спиной, ты спотыкаешься даже о былинку и думаешь, куда же идешь. Спотыкаешься, но не падаешь.

Третья проблема – вопрос о журналистской этике и морали. И – если брать крупнее – популярный ныне термин «манипуляция сознанием». Все ли нужно приукрашивать, раздувать и преуменьшать, и что показывать в вечернем «семейном» эфире, и как, и для чего? Нужны ли нам крайности – интеллектуально-нравственная деградация общества или общество, объятое пламенем социальных и этнических конфликтов (последнее особенно помогло развалу СССР)? Нужны ли нам бесконечные «сериалы» убийств и катастроф, равно как и натянутые улыбки «аншлагов» и прочих «вечных праздников»? Первые можно сравнить с бешеными тиражами Донцовой («а пипл хавает»), вторые – с лапшой быстрого приготовления (вешают на уши – вроде красиво).

…Одна моя однокурсница однажды заметила на семинаре по философии: «Зачем писать “в стол”? Этого никто не прочитает, за это ничего не получишь. Я думаю, лучше писать только то, что может принести пользу».

Дорогая! Скажи честнее: не пользу, а выгоду. Наше буйноголовое время развело столько любителей этого слова… И этим любителям не понять, что литература тем и отличается от журналистики, что материалы далеко не всегда сдаются в срок, что «в стол» (или к людям) идет наболевшее; эти любители не читали Гегеля, сказавшего, что «человек или сходит с ума, или начинает писать». Человек не может не писать, если душа полна словами через край!

Да, в журналистике должно быть минимум выдумки и максимум фактов. Но ее частенько зовут родной сестрой литературы. А она ни сестрой, ни братом, ни сватом литературе не является. И если в журналистике твое кредо должно быть – правда, то в литературе – истина. Это разные вещи. Правда временна, истина постоянна. Правда у каждого своя, истина – одна на целый мир. И если ты хочешь быть настоящим журналистом, тебе необходимо быть больше, чем журналистом. Можно быть историком, психологом, юристом, экономистом – специалистом в особенно близкой по духу области, но прежде всего – Художником. Нужно, чтобы было что сказать и показать, но не доказать. Для этого следует читать, мыслить, работать над собой. Чтобы понять это, необходимо время. Например, четыре года солнца, молний и туманов.