Смысл, он же абсурд

Новая книга 50-летнего Эдуарда Веркина — это довольно мрачный фантастический роман с абсурдистским уклоном. Судя по отзывам, многие любители фантастики, прочитав его (или хотя бы попытавшись это сделать), остались в недоумении. Их можно понять.

Вещь эта для чтения нелегка — а впрочем, предыдущий монументальный труд Веркина «снарк снарк» (полторы с лишним тысячи страниц в двух томах) публике нашей, что называется, зашел. При том, что главной особенностью «снарка» было то, что в нем ровным счетом ничего не происходило. То есть, так: происходило много чего на уровне микросюжетов, микро-диалогов, анекдотов и сентенций, но это ни во что не выливалось в итоге. Ожидалось, что вот-вот из-за кулис появится Зло (для него в маленьком городке Чагинске были выстроены все декорации а-ля Стивен Кинг), но оно так и не появилось. Тут, конечно, референсы очевидны: так же не появившийся Годо (а так ждали), легендарная лысая певица и прочие персонажи литературы абсурда. Что ж! По Альберу Камю, абсурдно само столкновение иррациональности бытия «с отчаянной жаждой ясности, зов которой раздаётся в глубинах человеческой души». Немалая часть читателей удовольствовалась житейски ясным микроуровнем, ничуть не озаботившись логикой и смыслом общей иррациональной картины (ровно как в упомянутых пьесах Беккета и Ионеско, собирающих многочисленных читателей и зрителей). Так и новый роман Веркина любители фантастики активно читают, оценивают высоко, хотя и признают (цитирую один из отзывов), что по мере чтения «вопросов будет становиться все больше и больше до внезапного финала, будто бы что-то проясняющего, но и будто бы оставляющего все таким же неясным». Насчет финала — совершенно точное замечание!

Напомним: Веркин в свое время написал какое-то невероятное количество детских приключенческих вещей в самых разных жанрах (от фантастики до военных подвигов), был в этом успешен (получил и тиражи, и премии). А в какой-то момент переключился на взрослую аудиторию. До «снарка» был «Остров Сахалин» (2018) — работа с альтернативной историей, высоко отмеченный и публикой, и критикой. Появляются и фантастические рассказы, в том числе включенные в цикл «Поток Юнга», к которому автором «приписана» и «Сорока».

Дело происходит в XXIV веке в обществе, более всего напоминающем Мир Полудня братьев Стругацких (вообще, отсылок к братьям, цитат из них, скрытых и не очень, в книге великое множество; для Веркина, как кажется, важнее всего «Волны гасят ветер», «За миллиард лет до конца света» и «Улитка на склоне»; собственно, название одного из вариантов «Улитки» — «Беспокойство» — могло бы быть названием и «Сороки»). Человечество, преодолев все внутренние «тактические» сложности, столкнулось со своего рода экзистенциально-космологическим тупиком. В обществе чрезвычайно влиятельна и активна группа (или секта) так называемых физиков-синхронистов, построивших новую модель мироздания на основе некоего «потока Юнга», к характеристикам и самой реальности которого у оппонентов много вопросов. Эти самые физики теперь предлагают для шага в будущее использовать некое сильнодействующее средство.

Герой-рассказчик, простодушный (но только на первый взгляд) Ян, работающий на Земле спасателем (такая экзотическая работа — спасать туристов-экстремалов в специально сохраненных местах дикой природы), получает известие, что его по жребию избрали в члены Большого Жюри и ему следует прибыть на отдаленную планету Реген, принять участие в историческом заседании. На коем и будет решен вопрос: использовать ли таинственный фермент LC для рывка в будущее (но много побочных факторов, и вообще неизвестно, что да как пойдет). Он прибывает (не без приключений) туда — и вот тут фабула прекращается (никакого заседания Жюри, естественно, не случится). Так и хочется сказать: автор вздохнул с облегчением и оставшиеся 4/5 книги занимается тем, что ему по вкусу.

А именно: возводит здание произведения на излюбленном им контрасте между ясностью отдельных фрагментов и отсутствием целостной картины. Отмечу с удовлетворением, что в «Сороке» всего 500 с небольшим страниц (при методе Веркина могло бы быть и 1500, да и читатели, желающие погрузиться в этот «поток Юнга» нашлись бы; думаю, это издатели уговорили поставить точку).

Герой на окраинной планете попадает в своего рода лабиринт, формально образованный гигантским исследовательским центром (даже двумя!), практически пустым, полным тайн и неожиданностей (тут аллюзиям полнейший простор, от Кафки до «Чародеев», включая «Зону» Стругацких). Но он оказывается и в лабиринте ментальном. (Вообще, мотив лабиринта — один из ведущих в книге). Мы видим все то же, что и в «снарке»: бесчисленное множество деталей, притч, микро-приключений, воспоминаний, дискуссий о судьбах человечества, огромное количество цитат, в том числе стихотворных (на планете оказывается огромная бумажная библиотека; кажется, дай автору волю, он процитировал бы каждый из манускриптов). Читать по отдельности даже интересно; много ехидного, остроумного, ироничного. Но перед героями и нами тупики. Все вместе это создает некое великое НИЧТО (вполне по законам абсурда).

И в этом смысле референсы к дискуссиям, которые вели герои Стругацких или Лема, а теперь без конца ведут герои «Сороки», ложны, подчеркнуто ироничны — те-то верили в силу разума, способного найти решение, Веркин — категорически нет. (Хотя, справедливости ради, стоит вспомнить, что и у Стругацких, и у Лема были примеры дискуссий, заводящих в тупик, загадок, которые остаются без разгадок). Итак, абсурд? Да. Но и еще кое-что.

Во-первых, читателя может увлечь разгадывание цитат и аллюзий. Уже начиная с заглавия. Конечно, это название известной аллегорической картины Питера Брейгеля Старшего (на обложке книги тоже она). Да, виселица (причем странной формы, напоминающей фигуру из оптических иллюзий), а на ней веселая болтливая сорока, а под ней пляшут неразумные крестьяне… Так сказать, жизнь и смерть рядом, mememnto mori. Не зная картины, не поймешь фразу сказанную одним из персонажей, фанатиком синхронной физики: « — Синхронные физики — самая суеверная раса ученых. Например, ни один уважающий себя синхронист не пройдет под деревом, на котором сидит сорока». Да и зная, однозначно не проинтерпретируешь… а есть еще у Led Zeppelin такая песня, рассказ висельника, обращающегося за спасением к брату и сестре (есть брат и у героя-рассказчика, да и кандидатура на роль сестры имеется). И подобных интеллектуальных игрушек у Веркина великое множество. Чем не смысл, не оправдание всей книги?

Во-вторых (и это важнее), есть такой психологический феномен — апофения. В общем, пограничное психическое состояние, когда человеку кажется, что разрозненная, случайная информация складывается в стройную систему (ну, например, игрок в рулетку выстраивает закономерности, по которым якобы можно предсказать следующий выбор Фортуны). Может быть свидетельством начинающейся шизофрении (см. «Пиковую даму»). Все конспирологи, конечно, страдают апофенией по умолчанию (точнее, не страдают, а радуются). Но, с другой стороны — это бесценное качество для аналитика, исследователя или творца (апофения упомянута в романе в сугубо позитивном смысле). Вспомним также и «коллектор рассеянной информации» из мира Стругацких (нечто вроде электронного всемирного супермозга). Но как, черт побери, понять, безумец перед нами или творец, особенно когда от правильного ответа зависит судьба человечества (как в книге)? Тем более, если один из героев «Сороки», гениальный физик, действительно безумен в клиническом смысле (или все же нет…).

Конечно, нежелание любого писателя распутывать все узелки своей книги и давать ответы, хотя бы в финале, вызывает раздражение, а то и подозрение в жульничестве. Но, повторю, в «Сороке на виселице» такое вызвано не пренебрежением к читателю, а верностью писателя своему взгляду на мир. Вспомним тут цитату из Карла Густава Юнга (в честь которого, надо полагать, и названо главное космогоническое явление мира «Сороки»): «Поскольку дню нужна ночь и ночи день, также и смысл требует абсурда и абсурд требует смысла». И если мы с Юнгом согласимся, то все претензии к «недостаточной понятности» романа Веркина отпадут сами собой.

Источник: СПР.ру