Нобелевскую премию по литературе получил венгерский поклонник Достоевского

Лауреатом Нобелевской премии по литературе 2025 года стал 71-летний венгр Ласло Краснахоркаи. Он уже много лет считался одним из самых вероятных претендентов на Нобеля. Тут приятно уже то, что русскому читателю Краснахоркаи знаком, и неплохо, в отличии от сонма других авторов, претендующих и даже получающих нынче Нобелевскую.  К тому же Ласло не раз говорил о любви к русской литературе, и даже о том, что он «всегда думал: если и есть язык, на который стоит меня переводить, так это русский».  При том переводили его не очень много.  И тому есть причины… К ним ещё вернусь.

Впрочем, Ласло знаком читателям всего мира, будучи переведён на десятки языков и получив множество наград.

Замечу ещё, что многим он известен как автор сценариев для фильмов  европейского мастера кино Белы Тарра (некоторые сценарии Ласло написал по  собственным романам). Особенно знамениты — ну, больше среди поклонников фестивального кино —  фильмы «Туринская лошадь» и «Сатанинское танго»; их можно найти в Сети и на русском.  Особенно рекомендую  «Лошадь» — историю легендарной коняги,  защищая которую от побоев окончательно сошёл с ума Ницше (фильм 2010 года).

Чем писатель интересен и хорош? (А это несомненно так.) Я бы сказал, очень радикальным взглядом на действительность. И умением преподносить это взгляд, что называется, красиво, в высшей степени литературно. Даже поэтично, местами с уклоном в ритмизованную прозу.

Да, Ласло — автор жёсткий. Сатира, антиутопия,  сцены, что называется, на грани фола. Плюс многочисленные отсылки к классике, понятной широкому западному читателю — к тому же Кафке.  Или Оруэллу.  Или Беккету.

Например, его дебютный роман «Сатанинское танго» (издан и на русском) — жуткая история о деревенской жизни, превращающей людей в нечто античеловеческое. Наши критики, кстати, вспоминают в этой связи Алексея Германа-старшего, а именно его мрачнейшую ленту «Трудно быть Богом». Ну,  Бела Тарр экранизировал роман задолго до опуса Германа, хотя и в том же ключе.

Другое дело, что фильму Германа юмор чужд, а у Краснахоркаи его хоть отбавляй — это вроде как «народный», «фольклорный» смех (а скорее, пародия на него). Производит он жуткое впечатление: вроде как фильм ужасов разыгранный в кукольном театре.  Многие сочли роман, вышедший в середине 80-х, антикоммунистическим пасквилем, вроде «Скотного двора: Оруэлла, но автор отрицает политические намерения, упирая больше на критику самого рода человеческого…

Ещё один ранний роман Ласло — «Меланхолия сопротивления», также переведённый на русский, это крайне увлекательный и крайне провокационный «парад стилистических аттракционов»,  напоминающий, например, работы Пинчона. Судите сами по завязке истории: в город прибывает таинственный цирк, главной достопримечательностью которого является туша гигантского кита. И это то ли в прямом, то ли в переносном смысле сводит мир вокруг с ума, дело доходит до анархии, диктатуры, тотального насилия… Смешно? Очень. Жутко? В ещё большей степени.

Почему Ласло  переводят на русский не слишком часто? Нашему читателю не очень понятно, куда  его помещать в иерархии известных авторов. Не очень понятны его аллюзии. Наконец, не слишком ясно, оптимист он или пессимист. То есть, он всерьез ненавидит мир или так прикалывается. А подобного мерцания у нас не любят. Может, и правильно, кстати.

К тому же на антиутописта, а антиутопии у нас в чести, Краснахоркаи не тянет — слишком универсальна и абстрактна его критика. На сатирика — тем более. Вообще, для идеолога он как-то слишком поэтичен, литературен. И к тому же переводить его, стилиста и словесного фокусника, сложно.

Ну, наверняка, сейчас переводы появятся. Тем более, повторю, новый нобелиат не раз признавался в любви к русской классике.

Например, в одном из интервью Ласло Краснахоркаи сказал:

«Если бы не русская литература, я бы никогда не начал писать. Кроме Кафки, главными, кто меня подтолкнул к этому занятию, были Толстой и Достоевский. Не будь их, мне бы и в голову не пришло стать писателем. Свой первый роман „Сатанинское танго“ я написал под сильным воздействием обоих. На меня — подростка — особенно глубокое впечатление произвел Достоевский и, во вторую очередь, Толстой. Под их влиянием прошли мои молодые годы».

И прошли не зря — Нобель тому порукой.

Источник: СПРФ