Я усталый, старый клоун

Если и говорит фирменные гадости, то как будто по привычке. Прямо через силу. Мол, ну да, ну да, надо что-нибудь скощунствовать, ну или спошлить...Сейчас, сейчас...Вот вам! И мимо. Отчего разочарованы будут и верные поклонники немолодого "литературного хулигана", и читающие роман с чистой душой любители постапокалиптических историй. А мне как-то жалко было автора, как жалко бывает старого клоуна, вынужденного доживать свой век на манеже.

Действие происходит в мире, знакомом нам по "Манараге", "Теллурии", "Метели". То есть, даже новый мир автор то ли поленился, то ли не смог выдумать. Вторая половина нынешнего века. Произошли все войны, все территориальные распады, все мутации, мир погряз в локальных конфликтах с применением тем ядерного оружия. В такой конфликт случайно попадает доктор Гарин, герой "Метели", отморозивший тогда ноги, и теперь шеголяюший на титановых протезах. Вынужденный бежать из своего элитного санатория в предгорьях Алтая (началась очередная ядерная война между Казахстаном и Алтаем), он сотоварищи попадает то к анархистам, то в дворянскую усадьбу, то в плен к великанше, то в концлагерь к мутантам, то вообще черт знает куда. Собственно, вся книга в 500 страниц это описание скитаний Гарина по прекрасному новому (ну, не очень новому, повторимся) миру. Не самый изобретательный сюжетный прием, к середине книжки уже надоедающий.

Потому что ничего принципиально нового Сорокин читателю не предлагает, и все локации напоминают что-то читанное прежде, у того же автора прежде всего. Ну, само собой, есть и удачные находки. Например, восьмерка существ, состоящих из огромной задницы и мелких ручек-лиц. Это " политические персоны", носящие имена Ангелы, Дональда, Сильвио, Владимира, Бориса и так далее. Ну вы поняли, короче. Забавен задница-ковбой Дональд. Остроумно описан Владимир, твердящий только одно: "Это не я". Ангела вообще выписана местами с прежним сорокинским удальством. Но смотрите: уже сейчас не сразу понятно, кто есть кто, Дональд и Сильвио уже малоактуальны. А завтра забудется, кто такие Ангела и Борис. И что останется от этой шутки? Вообще, удивительно, что единственной находкой романа автор толком и не воспользовался, бросил на полпути, не интегрировал как следует в рассказываемую историю.

Многочисленные отступления, вкрапления цитат из несуществующих текстов и вовсе отделяют не очень хорошо придуманную историю. Какие-то они тусклые, как будто для заполнения места. И все про старинное, СССР да Берию. Непонятно, зачем. Прямо жалеешь об отсутствии прежнего злого Сорокинского блеска.

Стиль, впрочем, при нем, и вот как описан барнаульский цирк - одна из опорных метафор всего романа (кстати, нынешние жители столицы Алтайского края несколько взволновались постоянным вниманием автора к их региону, и кто хочет памятник ему поставить, а кто и побить). "С тех пор как в мировых цирках раз и навсегда запретили использовать животных, на аренах кишели разнообразнейшие человеческие существа: тёплые и холодные люди, подушки, крылатые андрогины, большие, маленькие, девушки-цветы, выращенные в китайских генных лабораториях, и мальчики-шмели из Сколково, опыляющие этих девочек. Образовавшуюся после исчезновения слонов, тигров и обезьян пустоту современный цирк заполнял человеческим гротеском, вычурным сексом и жестокой борьбой.

Большинство артистов барнаульского цирка в этот вечер выступали голыми, представление вёл роскошный чернокожий гигант с огромным стоящим членом, которым он периодически бил в медный гонг, возвещая тем самым начало очередного номера.

РЕЗЮМЕ Закат популярности, влияния на литпроцесс Владимира Сорокина произошел тогда, когда наше общество потеряло литературоцентричность. В играх с литературой, издевательствах над ней, травести и шутовстве, автору "Нормы" нет и не было равных. Последний всплеск его недюжинного дарования, повесть "Метель", вышедшая в 2010-м, не случайно густо замешана именно на литературных аллюзиях и мифах. Выход на общественно-политическое поле в концептуальном плане был настолько неудачен ("День опричника" и "Сахарный Кремль", которые побойчее, на самом деле не более чем затянутые анекдоты), что давно хочется попросить кого-то: ну отпустите уже Сорокина с арены, он немолод, он устал! Не отпускают.