Где та черта?

Сошлись два поэта у незримой черты, случайно, нет ли, но в результате этой встречи появилась книга. Довольно странная. С одной стороны, стихи Айдара Хусаинова, с другой стороны разворота – Владимира Буева. Казалось бы, что здесь необычного? Мало ли коллективных сборников! Но тут не просто стихи и стихи, тут стихи и с ними же рядом пародии на них.

Стихи Хусаинова отличаются тем, что при кажущейся внешней простоте они скрывают в себе множество всевозможных, как теперь говорят, смыслов, которые раскрываются при каждом повторном прочтении.

Пародии же вообще бывают разные: бичующие и добродушные, высмеивающие неудачное слово или приём (как когда-то это делал любимый нами Александр Иванов, чья строка могла хлестнуть, как удар розги). Предметом пародии может быть какое-то несоответствие, например, тематики и стилистики. Бывают пародии на стиль и манеру поэта, как в знаменитой книге Э.С. Паперной, А.Г. Розенберга и А.М. Финкеля «Парнас дыбом». Когда брался какой-нибудь смехотворный сюжет, вроде «серенького козлика», и обыгрывался в манере разных авторов. Кстати, создатели этого сборника называли свои произведения подражаниями. Именно к последним двум видам пародий ближе всего стихи Владимира Буева. Давайте сравним.

Хусаинов:

Мы чиним старенькую лодку

И отправляемся вдвоём,

Мы пьём космическую воду,

Пересекая водоём.

И звёзды медленно, как мины,

К нам поднимаются со дна,

И освещает все глубины

Великолепная луна.

Из наших лёгких вышел воздух,

Над нами вьются пузырьки.

Мы покидаем нашу лодку

По мановению руки.

Не разогнув свои колени,

Расставив руки в высоте,

Мы уплываем постепенно,

Как целлулоид в кислоте.

Хорошее лирическое стихотворение, в котором неожиданный, написанный в некотором трэшевом стиле, финал отнюдь не мешает, а, как раз, наоборот вносит нотку иронии, я бы сказал самоиронии, тоже характерной для этого поэта. Что нам предлагает другой автор? Он использует тот же стихотворный размер и сюжет, но снижает пафос, добавляя маленькую каплю прагматичного цинизма, таким образом, возвращая автора стихотворения с его космических лирических высот на землю.

Буев:

Пора космической водицы

Испить, с земли не выходя.

Беру с собой красу-девицу,

Намедни лодку починя.

И вместе едем наслаждаться,

Пусть дева и не хочет пить.

Ей, впрочем, некуда деваться –

В такую ночь не откосить.

На лодочное дно на спину

Пусть ляжет, ведь удобней так

Смотреть на звёзды. Не премину

Прилечь рядком, я ж не дурак.

Вдруг выяснилось: течи в лодке.

Мы тонем, мы идём ко дну.

Мне не спасти уже молодку.

Потом на суше помяну.

Обычно, пародируемый приём доводится до абсурда, что и порождает комический эффект. Здесь же – нет! Буев останавливается у какой-то, опять-таки, невидимой черты, что создаёт некую неопределённость для восприятия читателем.

Я бы назвал эти пародии дружескими шаржами, в которых их автор может свободно и пошутить, и подколоть коллегу.

Интересно читать пародии на пародии. Нестандартный случай. У Айдара Хусаинова есть стихотворение «Александру Гайсовичу Касымову», написанное как пародия-подражание Осипу Мандельштаму, причём, с полным уважением и любви к адресату, т. к. последний в своё время сыграл немаловажную роль в становлении Айдара как поэта. В тексте Хусаинова ни разу не встречается имя автора, вдохновившего его источника, а только следует форме последнего: «Ах, Александр Гайсович,/ Мой критик дорогой!». Буев же прямо упоминает поэта: «Ещё Айдар Гайдарович/ В четвёрке этой был./ Как Мандельштам, наяривал./ Поэзию любил.»

Ещё одна пародия-подражание называется «A’la Вертинский», и пару к ней у Владимира Буева «A’la Хусаинов».

A’la Вертинский

В белом платьице, в золоте гусениц,

В безнадёжной любви к мертвецам

Есть какая-то странная путаница.

Так что я не советую вам.

А желаю возвышенной милости

Всё на свете считать за пустяк.

Всё на свете так странно, таинственно.

Всё на свете почти что так.

A’la Хусаинов

Я и сам не пойму, что советую,

А чего не советую вам.

То ль на платьице белое сетую,

То ль на кладбище шлю к мертвецам.

Я свободно побалуюсь ритмикой

Да и рифмой крутить не впервой.

Всё на свете – пустое, а критиков

С корабля модернизма долой!

Обе пары совершенно великолепны. Вторую я привёл полностью, потому что она напомнила мне очень интересный момент в исполнении самого Александра Николаевича Вертинского. Если сравнить его записи довоенного периода и сделанные после его возвращения на Родину, то можно услышать разницу в том, как он интерпретирует, преподносит свои песни. Например, «Мадам, уже падают листья» в ранних записях – это серьёзная лирическая песня, чуть ли не трагедия неразделённой любви, а в поздних – мы слышим в его интонации изрядную долю иронии.

И здесь мы замечаем одну особенность этого сборника. Возможно, самую важную. Читатель, обычно, открывая книгу, остаётся один на один с текстом, постигает его, старается вникнуть в суть, понять подтекст и, в конце концов, насладиться формой. Здесь же читатель сталкивает сразу с двумя произведениями, в определённой степени, дублирующих друг друга. В его восприятие вторгается ещё одно понимание первоначально предлагаемого текста, а следом происходит тот же процесс, но в обратном направлении. Это требует от читателя либо согласиться со вторым автором, либо нет, требует переосмысления обоих текстов. То есть происходит многослойный процесс восприятия и постижения художественного произведения.

Издание в своём роде уникальное, необычайно интересное с многих точек зрения и необычное по философии своей организации. Мне представляется, что эта книга вызывает интерес не только любителей поэзии, но и теоретиков литературы. При анализе предлагаемого сборника, исследователям есть над чем поразмыслить. Авторам хочется пожелать удач в их индивидуальном и совместном творчестве.