«И стояла Чердынь и стоять будет до скончания века…»

Роман-эпос, своевольная сказка для взрослых «Сердце пармы». Автор всегда подчёркивал, что слово «парма» надлежит писать именно с маленькой буквы, а не с большой. Для него, в первую очередь, «парма» – это плосковершинные возвышенности и хребты на Северном Урале, покрытые елово-пихтовыми лесами. Хотя имеется и другое обозначение, к примеру, так раньше называли Великую Пермь или Биармию. И Пармское герцогство – историческое государство, существовавшее на территории Италии, но к произведениям Алексея Иванова оно, само собой, не имеет никого отношения. Именно с произведением «Сердце пармы» Алексей Иванов дебютировал на общероссийском уровне, но оценили коллеги его не в должной мере. И даже не включили в длинный список «Русского Букера», так как посчитали, что роман не совсем форматный. Некий критик Лев Данилкин вообще назвал это «литературным курьёзом», предрекая книге недолгий век. Однако она претерпела множество изданий, имеется и одноимённый фестиваль. Да что там судачить: книга, на мой взгляд, настоящий зверь… зверюга, готовая сожрать всё читательское время.

Немного о сюжете. Василий Тёмный из Московии правит своими огромными владениями. Чуждая и тёмная Великая Парма, где пытается хозяйничать, когда-то покинувший Московию князь Ермолай, живущий в Чердыни. Позже и его сыновья – Василий и Михаил по-своему ведут дела в Парме. Первый же сын – мечом, а второй сын – умом. Прямо как в русских народных сказках. Местные жители с трудом уживаются с новыми поселенцами-роччизами. Тем более они не только претендуют на их исконные земли, но и требуют налог, насаждают свою христианскую православную веру. Местный князь-хакан Асыка, а с него и начинается повествование, поднимает свою армию для противостояния новым поселенцам в Парме. Смирению никогда не бывать. Он же хумляльт – человек, что всегда идёт навстречу. Он подобно огромному камню, катящемуся первым с горы, во вслед которому едва поспевают мелкие камни, камешки, пыль. Он никогда не стареет, как и ламии-женщины-рыси. Он бессмертен и до тех пор, пока не выполнит свою миссию, что наложили на него языческие боги. Великое дело хакана – уничтожить князя Михаила; а большая часть романа посвящена именно пермскому князю, его мягкому правлению в Чердыни. Однако есть и русич-хумляльт Калина, что в огне не горит и в воде не тонет. Его задача, данная ему местными богами, оберегать князя Михаила. Отсюда в книге много баталий, крови, мистических обрядов, шаманских плясок, загадочных «ночных» мест.

Листая тонкие страницы «Сердце пармы»… в аккурат тонкие. Бумага как промокашка, даже опасение возникало – как бы не порвать. Книга от издательства «АСТ Москва». В твёрдой обложке с привлекательной картинкой – с вогульскими, мансийскими идолами. И как такую не взять и не полистать. С первых же строк вклиниваешься в нечто непонятное, трепетно-доисторическое. Эпос так и кричит во весь голос в первом же абзаце. Фэнтези, его нотки в каждом слове набухают как почки на деревьях весной. И сразу колоссальный ворох непонятных, незнакомых слов, что ранее у Иванова в «Географе» не встречалось. Казалось, что писал совершенно другой человек с чудной, невероятной стилистикой и своеобычным языком.

Так, филолог Максим Кронгауз, будучи директором Института лингвистики РГГУ, при оценке языка двух романов Иванова – «Географ глобус пропил» и «Сердце пармы» – писал, что «ни одна лингвистическая экспертиза не показала бы, что это произведения одного автора… Нет ничего общего на уровне лексики. Приходится говорить не о языке автора, а о языке отдельного романа» – выдержка из Википедии.

Что тут скажешь?! Рассуждать что-либо сложно, не являясь лингвистом или филологом. Но в мировой практике по литературе достаточно примеров, когда автор выдавал совершенно разные произведения по всем показателям. К примеру, Евгений Замятин со своим романом «Мы» и повестью «На куличках». Между ними ни одного общего следочка, пятнышка, а писал один человек. Также Алексей Толстой с могучим романом «Пётр I» и легковесным приключенческим романом «Гиперболоид инженера Гарина». Тоже будто творили совершенно два разных писателя. Всё дело в умении, таланте, профессионализме, но, похоже, в Алексее Иванове этого многие «умники» и не увидели. Отсюда и шквал едкой критики в его адрес. Недоверие.

Не только «Сердце пармы» вывело и обозначило его высокий статус пермского писателя… писателя-пермистика. У него имеются написанные и «Золото бунта или вниз по реке теснин», «Летоисчисление от Иоанна», которые в будущем надеюсь освоить. Что не могу сказать относительно других его трудов, которые отображают нашу современную действительность, что-то вроде «Ненастья» и, боже упаси, – «Пищеблок», пионерский хоррор. На мой взгляд, его манера, выработанная привычка, что ли, выдавать разновкусье – это своего рода угодничество современным трендам. И в некотором роде вызов. Якобы я и так могу: на балалайке сыграть и на фортепиано. Алексею Иванову это скорее в плюс, чем в минус. Он по образованию краевед, искусствовед, культуролог, практически всю жизнь прожил в Перми, где работал и гидом, и проводником, а значит, может делать «редчайшие деликатесы» в литературе. Не каждый современный писатель способен похвастаться подобными познаниями.

Когда врезаешься в монолит-книгу «Сердце пармы», повторюсь, сваливается просто гигантское количество незнакомых, трудночитаемых слов, смысл которых невозможно понять поначалу. Привычных сносок нет вообще. Но и это понятно; если бы сноски существовали в издании, то они занимали бы больше места, чем само произведение. В интернет «бегать», отрываясь от чтения, – тоже не совсем привлекательное действие. Я же имею одно обыкновение: когда текст сложен, то чаще стараюсь читать вслух, чтобы поглощать более точно, насыщенно материал. Здесь это малость не удалось: постоянно сбивался из-за «корявых» слов, прямо-таки сам роман мне подставлял подножку, и я падал… Но удовольствие разливалось через край. Просто кайфовал от «Сердца пармы». Дальше, спустя энное количество страниц, слова-иероглифы уже ощущались как родные… свои. И смысл их по сюжету стал понятен, как будто я всегда их знал, только подзабыл чуточку. Жалко тех читателей, что уже застревали на первой странице, не двигаясь дальше. Вконец бросали произведение. Убегали как от чумы, а с чего?..

Что характерно, никто точно не определился из профессионалов-знатоков, к какому жанру следует отнести «Сердце пармы». Среди различных версий звучали – «традиционный и консервативный роман», «романтическая поэма», «роман-блокбастер», «историко-этнографическое фэнтези», «роман-легенда», «классическая эпопея». В произведении обнаруживали родство с «Властелином колец» и «Туманностью Андромеды»; и эти аллюзии они выстраивали в потоке бесконечных вариантов. При этом Алексей Иванов открыто заявлял, что «беллетризатором учебников истории» он никогда не стремился стать. «Достоверные исторические романы пусть пишут обладатели машины времени» – приблизительно так резюмировал он свою речь. И что же, и здесь ему большое спасибо! Всё-таки пробираться сквозь «вязкое болото» и «темень-лес» с лёгким флёром потустороннего мира значительно приятнее и занятнее, чем изучать сухие цифры настоящих исторических событий. Тем более, читая «Сердце пармы», всё равно складывается отчётливое убеждение, что это могло быть на самом деле. Ведь то далёкое тёмное время мы так мало знаем или, возможно, вообще не имеем ни малейшего представления.

К слову, по произведению «Сердце пармы» снимается сериал – и будем надеяться, что он удастся на славу. Если книга при чтении «сносит всё на своём пути», и кино не должно отставать. А творчество Алексея Иванова с его «околоисторическими» шедеврами стоит знать каждому, взявшему в руки книгу. Блаженство от чтения – гарантирую!