«Рим. Площадь Витторио»

Добро пожаловать даже не в самый Рим, а в один из самых древних его кварталов. (Чтоб вы поняли, этот квартал на Эсквилинском холме был обнесён укреплённой стеной ещё тогда, когда вокруг самого Рима стены не было, да и самого Рима, скорее всего, тоже). Добро пожаловать в древнейший в Риме квартал вокруг самой большой площади города – площади Витторио. Площади, окружённой, как встарь, колонными портиками. Площади переполненной: шумом, товарами, людьми, деревьями, камнями, палатками, мусором… Да чем только и как только не переполненной!..

…Повествование фильма развивается в нескольких плоскостях.

С одной стороны, существуют интервью, которые автор фильма, полуамериканец-полуитальянец, житель квартала, берёт у всех подряд. У обитателей престижных особняков. У обычных жителей. У беженцев (латинос, азиатов, африканцев и славян). У местных социальных служб. Словом, у всех, включая даже тех, кто ни слова ни на одном языке связать не может. У всей этой толпы народа. Народа, ошарашенного соседством друг с другом и загнанного в камерное пространство замкнутого квартала, нерезинового Рима, не такой уж большой Италии – бесчеловечными экспериментами последних десяти лет.

Вторую линию рассказа в фильме составляют врезки старой и не очень кинохроники, запечатлевшей жизнь в квартале раньше.

И где-то за всем этим, как фон, существует третья линия: простор самых прямых в Риме улиц, самых широких панорам, самых геометричных домов, фонтанов, парков. Квартал как живая декорация, так сказать.

Словом, все обычные составляющие документального кино в этом фильме налицо.

Разница получилась только в результате.

Во-первых. Сравнение «того, как было» с «тем, как стало» строится не на контрасте, а скорее на констатации воспетого Даниилом Хармсом «Постоянства Веселья и Грязи». Или, как минимум, на неизбежности цикличного погружения в бедлам. Потому что, может быть, десять лет назад и было намного лучше, зато лет пятьдесят тому – очевидно, примерно также…

Во-вторых. По мере того, как всё это людское море, обходящее пока конфликты, исключительно благодаря врождённому итальянскому беззлобию приходит на наших глазах в не самое безмятежное, но необратимое равновесие, с причудливым прошлым квартала – по мере этого какая-то ещё сила начинает действовать на Вас с экрана. Сила в чём-то спорящая со стоической философией автора. И эта сила – красота… Ведь грандиозный квартал у Эсквилинских ворот – одно из самых красивых мест в Риме. Маленькое плато на высокой отвесной скале над городом. Нечто, похожее на простёршийся над Форумом и Колизеем чайный столик, заставленный сервизом. Маленький холм, то и дело без предупреждения обрывающийся в небеса. Зарослями, скалами, развалинами, домами и улицами…

О, этот маленький холм-квартал, будто застроенный, разрушенный и снова застроенный в приступе бреда, Пиранези! Пусть он всего лишь фон и декорация – рассуждения о кризисе цивилизации на таком фоне звучат не то чтобы неубедительно, а просто – совершенно по-другому. Так, что начинает казаться, вот-вот, ещё немного, и лишённая признаков времени красота места, его «гениус локи» сольётся с мятущимися по нему толпами. В каком-то древнем, вневременном же, ритуале. Христианского ли праздника. Послеигрового ли забега болельщиков. То ли, другое ли – теперь только часть картины спокойного, бездумного растворения в древней квартальной коробочке-лабиринте. Вечного упокоения в жемчужной раковинке, из которой никому никогда не удавалось вырваться…

К сведению авторов: первый раз квартал разгромил сенат после убийства Гракхов. Давно было дело.

К сведению зрителей: местные левые в кадре дают прекрасный, чёткий и краткий анализ причины ситуации с беженцами.

И ещё один пункт, также к сведению авторов: но мы-то помним, чем подобные игры, затеянные при Гракхах, закончились, в первую очередь для самого правящего класса. Так называемой «революцией Августа». И полной сменой элит… Но это – совсем уже другая история. Конец которой, конечно же, увидит площадь Витторио. Но не мы с Вами.

Юлия ЛОМОВА-УСТЮГОВА