Она сохранила многим жизнь

Ей не было и пятнадцати лет, когда разведчица 1-й партизанской бригады Яна Жижки Дана Милатова начала помогать партизанам и борцам подполья в боях против общего врага – фашизма. За патриотизм, храбость и отвагу она награждена многочисленными наградами, в том числе к 75-ю Победы над фашисткой Германией, «За защиту Словацкой Республики» и многие другие.

Но время неумолимо идет вперед. Вместе с героями ХХ века уходят и ветераны, которые с честью выполнили свой долг и пожертвовали собой во имя освобождения родины от фашизма. К сожалению, их осталось уже совсем мало. Мало их и в Чешской Республике: на сегодняшний день в живых насчитываются девять партизан бригады Яна Жижки, возраст которых перевалило за 90 лет, и еще тринадцать это те, кто помогал им из подполья.

...Национальный Герой Чехословакии Даян Баянович Мурзин воевал за свободу в Чехословакии с августа 1944 по май 1945 года – еще два месяца после войны остался в этой стране восстанавливать мирную жизнь жителей Злинской области и г. Злина – колыбели партизанской войны, где еще продолжались бои против отдельных групп фашистов, “верховльфовцев”, власовцев и бандеровцев. Только после этого его послали в Киев работать в Украинском штабе партизанского движения. После возвращения советских партизан и командиров отрядов бригады, люди освобожденной Чехословакии вдохнули свободу, поставили памятники павшим и начали жить мирной жизнью.

...А сегодня все мы живем в очень сложное время, когда пытаются стереть с памяти людей вот эту историю Второй Мировой войны, хотя народ помнит и не забывает.

“– Мы должны помнить своих освободителей и историю, павших за свободу партизанов и патриотов движения сопротивления, потому что это свято, – рассказывает бывшая разведчица бригады Дана Милатова. – Молодое поколение должно знать события тех лет. Именно поэтому я всю жизнь рассказывала людям об этом, будь это митинги или студенческие аудитории, никогда не переставала рассказывать о помощи Красной Армии, о советских командирах партизанских отрядов, в том числе о командире Яна Жижки Даяне Баяновиче Мурзине. Правда, в этом трудном деле мне сегодня помогает мне моя любимая внучка Павлина, с ее помощью я общаюсь с окружащим миром в интернете, мои выступления поставлены в сайт».

Я познакомилась с этой удивительной, жизнерадостной женщиной во время очередной встречи «Исторической группы 1-й партизанской бригады имени Яна Жижки» в городе Всетине, куда съехались со всей Чешской и Словацкой Республик люди, в том числе дети и внуки партизан. И попросила пани (госпожу) Дану Милатову рассказать обо всем этом для читателей России и Башкортостана.

– Расскажите, пожалуйста, о себе и о вашей семье?

– Во-первых, я хочу поблагодарить редакцию газеты, пожелать работникам издания здоровья и благополучия. Начну со знакомства: моя девичья фамилия Гайдошикова, родилась 25 августа 1929 года еще до войны в селе Железовице-над-Джевнице. Родители мои были простыми, работящими людьми. Мать звали Людмила, отца Франтишек Гайдошиковы. В 1932 году его назначили администратором недавно созданного лесного кладбища в городе Злине. По этой причине наша семья переехала в здание кладбища и начала жить там.

В 1938 году, после Мюнхенского диктата, ситуация в Европе изменилась, а в марте 1939 года Германия оккупировала Чехословакию. Учитывая такую сложную ситуацию, отец построил несколько убежищ в доме, где мы жили, также в морге и прилегающих к нему хозяйственных постройках. На всякий случай он спрятал туда непортящиеся продукты питания и военную технику.

После того, как Гитлер начал господствовать в Чехословакии, в стране начались волнения, народ не согласился с фашисткой властью. Тогда начались репрессии, немцы арестовывали в первую очередь интеллигенцию, а молодых людей послали на принудительную работу в Германию и в концлагеря. После этого в стране начали появляться первые группы антифашистких подпольных организаций, расширилось движение

сопротивления, которое называлось «Obrana národa» – по-русски прозвучало бы как «Защита нации».

– Как вы жили в военные годы?

– Как и все остальные – в постоянном страхе «под колпаком». Однажды, например, был такой случай. Когда отвезли нашу старенькую машину в заднюю часть морга, вдруг из окна дома, что выходило в сторону леса к кроличьему домику, видим, как наш дядя Франтишек Козмик кормит кроликов. «– Мама, мама, посмотри, там наш Козмик, – говорю, – так ведь он кроликов кормит. Что будем делать?». Мама побелела, потому что именно в это время в селе шли аресты. Тогда она сказала мне помочь его спрятать. Бегу по тропинке, которая ведет к Бжежницкой дороге. А там стоит такая огромная лопата и некоторые другие рабочие инструменты для кормления животных. К счастью, мы спрятались под ними, а то бы арестовали. Когда немцы ушли, я обняла его и заплакала. После этого Козмик попытался уехать в Словакию, к какому-то племяннику, чтобы укрываться. Готовили его на дорогу всей семьей: дали все необходимое, что имелось, после этого он спрятался еще один день. Хотя в это время мы не знали, но чувствовали, что находимся «под колпаком» – то есть под наблюдением. Почему так говорю, потому что в августе отца впервые допрашивали, а в начале февраля 1943 года арестовали и бросили в тюрьму. Потому что был членом подпольной организации. Тогда мы поняли сложность ситуации и были уверены, что за нами наблюдают из леса. Но мы не знали, кто его предал. Оставалось только догадываться...

– Кому доверял ваш отец? Как пишут в своих монографиях Йозеф Пшикрыл и Мария Грошова, в те годы кругом были тысячи агентов?

– Конечно, после ареста отца мы очень боялись гестапо и старались быть осторожными. И доверяли людям, которых хорошо знаем. Это были, в основном, наши родственники и близкие люди. Так, например, в подпольную группу отца присоединились несколько наших родственников, с которыми мы были в постоянной связи. Один из них – мой дядя по имени Йозеф Гайдошик (Копанский) – он являлся командиром подпольной антифашисткой группы. Кроме него работали с нами дядя Петр и его жена Франтишка Гайдошиковы. Немцы были злые и крутые: к сожалению, они оба погибли в самом страшном концлагере Маутхаузен, куда были посланы гестапом.

– Сколько лет вам было, когда помогали отцу?

– Мне было четырнадцать лет. Правильно говорят: «Молодо-зелено», в юности ничего не боишься. Я была смелая милая девчонка. Постепенно вошла в их группу и стала помогать отцу – в то время он сидел в Злинской тюрьме. И передавал через меня «моты», то есть тайную информацию оставшимся на свободе товарищам подполья. Лишь после войны я узнала, что эти информации были очень ценные и спасли жизнь многим патриотам подполья.

Отец был уверен, что об оружии в нашем бункере никто не знает кроме семьи. Но я и мой брат знали, так как это было детское любопытство – но очень опасное!

– А где вы еще держали оружие?

– Иногда когда не успевали спрятать, или не было подходящего места – в шкафу, под кроватью...

– Вас обыскивали?

– О, да. Как-то пришли вечером. Я была в пижаме, а мама в ночной рубашке, во время обыска немцы выбрасывали все наше белье из шкафов и комодов, но ничего не нашли.

Помню, когда однажды обыскивали, мать и отец стояли в середине комнаты, держа винтовку, завернутую в хубертус отца – то есть это было длинное пальто из грубого материала, а в кармане пальто лежали пистолеты. Вдруг замечаю, как судорожно дрожат его руки. От волнения я даже потеряла дар речи и начала дрожать и щелкать зубами... Так это щелкание зубами продолжалось у меня и после войны целых два года...

...Тут вдруг моя мама захотела в туалет. Солдаты уже собирались уходить, но гестапо велело двум солдатам, чтобы они сопровождали маму до туалета. Тут мама взяла себя в руки и медленно начала спускаться по лестнице, сказала солдатам, что буфет на правой стороне помещения, где находится общественный туалет. Когда наконец дошла до туалета, тут же закрыла его за собой и бросила винтовку в открытую яму...

– А как помогали партизанам бригады?

– Однажды, например, с подругой Анежкой Змешкаловой мы поехали на поезде из Злина в Визовице. У нее на руке были аккордеон и соломенный мешок, на дне которого лежали где-то 3–4 гранаты, завернутые в тряпки, а сверху для вида лежали яблоки.

Вдруг видим, вагон заполонили немецкие солдаты. И начали с нами беседовать, мол, как мы думаем, если женимся на вас? Не хотите ли нас угостить яблоками? И тут один из них взял яблоко и начал есть. Вслед за ним взяли и остальные, и наши яблоки начали исчезать. А мы стоим с подругой бледные и как будто бы застыли на месте. Что делать? К счастью, на следующей остановке солдаты вышли из вагона. Представляете, что бы стало с нами, если их руки дошли до наших гранат?!

– Когда стали разведчицей Яна Жижки?

– Так я постепенно научилась вести себя во время заданий, читать шифровки, ориентироваться в местности и к партизанам примкнула уже будучи опытной связисткой. Передавала различные информации командирам отрядов и лично для командира бригады Даяна Баяновича Мурзина. Помогая им, я рисковала жизнью, причем знала: если поймают – то сразу расстреляют.

1-я чехословацкая партизанская бригада имени Яна Жижки вплоть до конца войны остро нуждалась в обеспечении оружием и боеприпасах. Партизанская бригада – это не регулярная армия: оружие и боеприпасы, одежду и обувь, еду и медикаменты они должны были найти сами.

– Какими еще путями передавали оружие?

– По-разному. В Злине, например, напротив городской ратуши (здание администрации) была такая компания с названием «Людмила», где продавалось оружие. Обычно сюда ходили охотники. Ходил и мой отец... Тогда он был в связи с генералом Загалка, помогавшим подпольщикам оружием и боеприпасами. В их группе было четыре человека. И хотя они хорошо знали друг друга, при встрече делали вид, что не знакомы. Но однажды генерала «сдали», мы не знали кто. Но ходили слухи, что скорее всего из своей организации «Защиты нации» в Брне. В 1942 году немцы генерала сильно пытали, а потом убили. Но он выдержал: никого не предал.

– С кем из командиров бригады Яна Жижки вы были знакомы?

– Однажды я получила сообщение с предложением взять ту или иную «коробку здесь и там». Да, это были две обычные «коробки здесь и там», то есть находились в разных местах. Коробки-то были непростые: в одной лежали пистолеты, в другой – патроны. Лишь позже я узнала, что содержимое в коробках было предназначено «Петру Бука» – это был командир отряда Яна Жижки – Петр Будько. Партизаны его очень уважали и ласково называли «наш Петро». А Петр Бука его скрытое имя.

Когда мой брат Йозеф Гайдошик узнал, что командир Петро остро нуждается в пистолетах, обещал ему достать и выполнил свое слово. Я же помогла передать.

– Как все это происходило?

– ...Операцию передачи пистолетов мой дядя осуществил после приезда из города Визовице, а потом хорошо объяснил, что мне делать, куда отнести портфель с оружием. Я тут же была готова помочь, надела портфель на спину и приступила к выполнению операции.

...Это было вечером, когда педантичные немцы уже собирались спать. Я села на последний рабочий автобус до Лукова и поехала на нужное мне место, где, как бы прогуливаясь, ждала нужного мне человека, или же моего дядю. Уж очень я беспокоилась, так как его долго не было. Тогда вернулась назад и ночью снова пошла в лес. На этот раз мне удалось встретиться с дядей. Но, как он только развернул тряпку с пистолетом, неизвестно откуда появился незнакомый высокий человек. Я посмотрела на него встревоженным взглядом, но дядя был спокойный. Тогда и я успокоилась. А тот «высокий» посмотрел на нас и сказал: «Чараша, сука». Что значит, все в порядке.

– В своей книге «Фронт в тылу врага» Даян Баянович Мурзин пишет, что часто обезоруживали венгерских солдат, которые воевали на стороне гитлеровцев. Вам не приходилось иметь с ними дело?

– Как же, приходилось. Венгерские солдаты в нашем селе устроились в школе, где раньше учились дети. А тут распространился слух, якобы они свое оружие меняют на табак и сливовице (водка, сделанная из слив), и имеют рабочие лошади.

Я была очень любопытная, поэтому тут же пошла узнавать – правда ли это. Когда получила информацию, как учили, не сразу вернулась домой, а пошла к своему дяде. А вдруг это была провокация?

В это время мой дядя жил в селе Штипе и я решила с ним советоваться, так как часто его видела, возвращающегося из леса. А кто без причины ходит в лес? Тут что-то не то. В общем, спросила его напрямик, вдобавок еще сообщила, что у венгров взамен сливовице и сигарет можно взять оружие. – Ты права, моя хорошая, – сказал тогда дядя, – желающих воевать против немцев много, а вот оружия – нет. Поможешь мне?

Я согласилась помочь.

– Как сложилась дальнейшая судьба вашего отца и близких?

– Как уже сказала, отца немцы арестовали еще в 1943 году. Когда немцы ходили по камерам и сортировали арестованных, они обращали внимание в первую очередь на их состояние здоровья. Если арестованный стоял на ногах, заставляли работать, если нет, пустили пулю в лоб и с концом. Когда тюремный врач сказал, что мой отец, лежащий на соломе «капут», то есть мертв, они его не трогали. А отец в то время был раненый, но еще живой. К счастью, он выжил. Но, к сожалению, в послевоенные годы сталинские репрессии коснулись моего отца и брата Отакара, который умер от туберкулеза легких, который прихватил в тюрьме. Исходя из этого, в 1950 году в знак протеста я отказалась от своего партбилета Компартии и стала «неблагонадежным» человеком на следующие десятилетия.

– Как жили в послевоенные годы?

– В послевоенные годы люди жили в дружбе и доверии, строили социалистическое государство и общались. Люди часто встречались с родными и близкими, вспоминали годы шестилетней оккупации. Ходили друг к другу в гости, но не с пустыми руками. Обычно несли друг другу сливовице и сало, что было в те годы самым ценным. Родные и близкие, соседи и друзья были открытыми и помогали друг другу, помнили добро – и это было самое главное.

– Что бы вы пожелали нашим читателям?

– Все люди планеты – это одна единая семья. А в семье, сами знаете, должен быть мир и согласие. Пусть будет мир, пусть не будет войны! Пусть живет российско-чешская дружба и взаимопонимание между народами!