По ту сторону зеркального стекла

Мы сидели на уютной кухне, за окном – страшная темень и лютая метель, и пили виски, приятно обжигающий десны с эффектом Стоматофита, и беседовали о музыке, о поэзии, под акустику пели БГ – «Железнодорожная вода», «Двери травы», «Чай», «Сталь» и многое-многое другое.

С Русланом мы познакомились на одном музыкально-поэтическом вечере, хотя визуально я его знал задолго до этого – город-то маленький. Впоследствии я всегда поражался тому, как много песен Гребенщикова он знает, помнит и поет, причем песни самые древние и малоизвестные, те песни, которые может знать человек только всерьез увлеченный.

Конечно, будучи трепетным почитателем наследия отца-основателя русского рока, я не мог оставить без внимания такую уникальную личность, как Руслан Яфаев – в прошлом бас-гитарист бирской рок-группы «ПроРок». С течением времени, продолжая периодически встречаться на общих тусовках, мы нашли множество обоюдно интересных нам тем и само по себе наше общение приобрело более доверительный характер.

И вот я узнаю, что 18 февраля у «посланника рок-н-ролла в этой неритмичной стране» состоится концерт в «Огнях Уфы». До предстоящего концерта оставались две недели, а у меня было запланировано так много архиважных и неотложных дел, что поначалу я даже и не думал ехать на него.

Но где-то в глубине души какие-то смутные чувства не давали мне покоя. Гребенщикову 65 лет, он – живая легенда, а вдруг он больше не приедет в Уфу? – жизнь явление непредсказуемое, множество обстоятельств, неподвластных человеческой воле, образуют ее. Да и мое повседневное бытие становится слишком нудным и тоскливым – мое сознание, доведенное будничным однообразием до амебного состояния, погружается в инертную спячку. Требуется встряхнуться, отвлечься, я нуждаюсь в ярких и позитивных впечатлениях. «Аквариум» – это как раз то, что нужно!

Вспомнив, что Руслан тоже слушает Гребенщикова, я решил предложить ему присоединиться к поездке на концерт хедлайнера наших личных хит-парадов – вдвоем-то веселей. Я не знал, в городе он или нет, – Руслан работает на Севере вахтовым методом, и потому я написал ему в ВК: предложил встретиться, если он дома. Оказалось, что он в городе и приглашает к себе в гости – недавно он переехал в соседний дом. Я взял из своих подпольных кладовых бутылку «Скотч Терьера», купил колы. У Руслана был баттл элитного «Бэллса».

Мы метнули стаканы и, аристократически потягивая первую дегустивную стопку неразбавленного виски, я спросил у Руслана:

– Не хочешь ли ты поехать на БГ?

– Да, я думал об этом, но билеты стоят 3 тыс., а места остались самые невыгодные, да и одному ехать в лом.

– Так поехали вместе, найдем машину, и сгоняем, и вернемся обратно в тот же вечер.

– Я могу достать профессиональную камеру – можно сделать видеозапись, – предложил он, весьма оживившись, – а давай, погнали!

Слово за слово, распаляя себя наполеоновскими планами, а также термоядерным виски с колой, мы решили во что бы то ни стало стартануть на концерт нашей любимой группы!

Я познакомился с творчеством Гребенщикова еще в детсадовском возрасте, конец 80-х. Я сидел с бабушкой, а родителей и сестры дома не было, шел дождь за окном, было скучно – игрушки надоели, книжки с рисунками были засмотрены до дыр, меланхолия овладевала мной. Но на кухне играло радио – транслировался «Маяк». И вот мой слух привлекли чарующие звуки акустической гитары, выполняющей сложные, но невыразимо прекрасные гармонии. То была песня «Город». Меня поразила чарующая красота ее звучания, да и сам смысл показался мне поразительно ясным и верным – где-то в мире есть город, где все счастливы, там царствуют добро и справедливость, там живут веселые и мудрые люди. «А может, это поется о моем городе?» – думалось мне тогда. Где-то далеко живет человек, которому трудно, и он мечтает попасть именно сюда?

Рок я стал слушать с 13 лет, но «Аквариум» долгое время не входил в мой активный плейлист. Лишь будучи студентом 1 курса, я купил СD-диск «20 лучших песен. Хрестоматия. Версия 1.1». Помня опыт прослушивания «Города», я предполагал услышать нечто подобное – возвышенное и прекрасное, но песни, оказавшиеся на том диске, оказались настолько непохожими на мою любимую, что я был несколько разочарован. Да и сама музыка выбивалась из ряда той, которую я слушал в то время: «Агата Кристи», «Муммий Тролль», «Сплин», Земфира, Найк Борзов, «Нирвана», «Рамштайн», «Мэрилин Мэнсон». И я стал изучать «Аквариум» заново, абстрагировавшись от впечатлений, произведенных «Городом». Тогда я заболел такими песнями, как «Десять стрел», «Сидя на красивом холме», «Сны о чем-то большем», «Небо становится ближе», «Иванов». В песнях был свет, дарящий надежду и помогающий жить. Но в те времена в моей душе гнездились демоны – подростковый кризис и разочарование от завышенных ожиданий, и «Аквариум» пришелся не ко двору, не его было время.

Тем не менее, ведомый таинственной силой, я активно покупал альбомы БГ, сам не понимаю почему. Было в его песнях что-то такое, в чем я нуждался. Они словно напоминали мне: да, в мире есть темные силы, но наряду с ними есть силы и светлые, и, если ты встретил дьявола, не забывай о Боге. Его песни помогали мне преодолевать множество трудностей, возникших на моем жизненном пути. Благодаря, в том числе, и светлой поэзии Бориса Гребенщикова, я и сам занялся стихотворным творчеством, целительное свойство которого излечило мою душу от многих духовных болезней.

Пока я сгорал на работе, Руслан купил билеты по Интернету и раздобыл машину – праворульную Тойоту. Мне оставалось лишь отпроситься с работы пораньше, чтобы заскочить домой, переодеться.

…Трасса довольно хорошо очищена, лишь по краям дороги, параллельные ей, на обочину выползали коварные языки снежно-ледяного покрова, дул умеренный, но набиравший силу ветер, падал редкий снег. По дороге мы увидели фуру, съехавшую с трассы и увязшую на полколеса в вязкой снежной каше, видимо, как раз попав на один из таких снежных наметов, под которым оказался лед. В салоне тепло, мы ведем беседу о работе, о БГ и несколько волнуемся – боимся опоздать и в то же время пребываем в радостном предощущении того грандиозного события, на которое мы пробираемся сквозь снег, ветер, лед и житейские неурядицы.

Руслан делится своими взглядами на музыку:

– Не нужно анализировать песни, кто хочет анализировать – идет лесом. Я не воспринимаю музыку однозначно, для меня при каждом прослушивании одной и той же песни ее смысл всякий раз обогащается, всякий раз я воспринимаю ее иначе, чем прежде, и нахожу в ней все новые и новые оттенки. Я не из тех, кто воспринимает музыку прямолинейно, кто кричит: «КиШ – это круто, а вы все – отстой, панк – это круто, а вы все – потребители!» Пусть такие люди, с зашоренным сознанием, бьются своим красным ирокезом о стену, в то время как рядом находится дверной проем свободного мышления, в который я и выйду.

Через полтора часа мы в Уфе. Руслан поехал через Северный автовокзал – по более длинной дороге, надеясь, что здесь пробок не будет – шел час пик, и они нас могли серьезно замедлить.

Проспект Октября. Мы продвигаемся в шестиполосном потоке железных монстров, свирепо облепленных грязным снегом, с хищно горящими красными стопперами. И вдруг на нашу полосу устремился, подрезая нас, белоснежный, видимо только что из мойки, хендай. Перестраивался он неаккуратно и агрессивно, словно хотел специально подставиться, в результате чего мы соприкоснулись боковыми зеркалами заднего вида, так как Руслан не мог переехать на правую, отведенную для общественного транспорта полосу, и резко замедлится тоже не мог – за нами в хвосте, не меняя скорости, неслись другие автомобили.

При соприкосновении кронштейнный держатель зеркалки хендайки согнулся, закрыв водителю обзор справа. За рулем сидела дама средних лет, весьма представительного вида: в шубе, в брюликах, с неброским, но стильным макияжем. Звуковым сигналом и мигающими поворотниками она настойчиво предлагала нам остановиться – то ли хотела поскандалить, то ли хотела, чтобы мы поправили ей наружку. Но вина была не наша, подрезала она, а не мы, к тому же мы спешили на концерт самого БГ, нам было не до авторазборок. Руслан извинительно повел плечами, показывая жестами, что у нас нет возможности перестроиться, и продолжал движение, на некоторое время обогнав ее. Но нам пришлось остановиться перед красным светом светофора, пока стояли, разъяренная Горгона нас догнала. Завизжав тормозными колодками, она остановилась рядом с нами, вышла из салона и решительным шагом направилась в нашу сторону, но нас спас загоревшийся зеленый, и мы доблестно рванули вперед. В этот раз мы окончательно оторвались от гламурной злобной фурии и больше ее не видели.

Нам удалось припарковаться недалеко от развлекательного центра на неровной площадке, заваленной все той же серой, пережеванной колесами снежной кашей. Оттуда мы с Русланом, утопая по щиколотку в мокром снеге, ринулись к «Огням». Мы прошли через металлодетектор и кордон секьюрити, раздеваясь в гардеробе, мы уловили волшебные звуки «Аквариума» – концерт шел полным ходом, а мы опоздали на полчаса. И вот мы заходим в мегазал «Колизео» – 1112 посадочных мест, с внушительным интерьером, выполненным в античном стиле: имитации кованого железа, темного дерева и камня создают атмосферу погружения в другую эпоху. Звучит песня «Молитва и пост»:

Войдя на первый ярус концертного зала, я несколько растерялся – полумрак, сцена была где-то далеко, а наши места по билетам находились на втором ярусе, поэтому я стал искать глазами, как туда попасть. Но для поисков времени не было – Руслан, как человек, хорошо ориентирующийся в этом помещении, уверенно ринулся в сумрак зала. Я последовал за ним. Мы прошли вдоль длинной стойки бара, стилизованной под грубо обработанный камень, по площадке с арочными проемами и массивными колоннами, создающими впечатление, что ты находишься в приемной зале средневекового замка, не хватает лишь чадящих факелов на стенах.

Мы прошли к левому проходу между стеной и сидячими местами. Там у одной из колонн Руслан оставил свою гитару, которую он взял с призрачной надеждой на то, что Борис Гребенщиков ее подпишет, попросил меня присмотреть за ней, а сам, расчехлив свою зеркалку с фазовым автофокусом, пошел поближе к сцене ловить удачные кадры. Я присел рядом на одно из свободных мест.

Давно пришел к выводу, что для меня самый лучший способ погрузиться в музыку – это закрыть поплотнее дверь, нажать на Play, лечь на диван в своей комнате и слушать ее, закрыв глаза, и тогда передо мной открываются миры более никому не ведомые. Я не привычен к концертам – присутствие огромного числа людей, незнакомое место, шум, суета – все это мешает мне и отвлекает. Поэтому первую часть концерта я просидел в замороженном ступоре: слушал, но не чувствовал услышанного, более того, мне хотелось уйти отсюда. Вспомнились слова из песни «Пабло»:

Чтобы расслабиться, я стал рассматривать публику – в основном люди среднего возраста и старше – интеллигенция. Но были и люди неожиданного склада: девушки-фрики в боевом раскрасе, с татуировками на всех обнаженных в рамках приличия местах, мажорно-нагловатые парни, тургеневские девушки, припанкованные маргиналы и подростки анимешно-хипстерского вида.

Освещение сцены, на мой любительский взгляд, было не самым удачным – однотонный свет, меняющий цвета и падающий на музыкантов сверху, сливаясь с глицериновым дымом, делал обзор размытым, похожим на расфокусированную фотографию.

В первой части звучали песни, обрадовавшие меня: «Аделаида» и «Чай» – остальные мне были неизвестны, я пытался их слушать, но как-то ничего не легло на ухо и не впало в душу – мне было сложно сосредоточиться, я чувствовал себя человеком в футляре, которого вынули из футляра. Возможно, тут сказывались ранняя побудка, усталость после трудовой смены и стокилометровой дороги.

Уже к завершению первой части концерта народ достаточно разогрелся, чтобы танцевать везде, где позволяло место. БГ пожелал всем «удачного водопоя», и начался антракт. Мы пересеклись с Русланом – во время выступления он активно перемещался по залу, выискивая наиболее удобные точки для фотосъемки.

Я сказал ему, что пойду на наши места, указанные в билетах, возможно, оттуда будет лучше видно. Через холл, по лестнице я поднялся на второй этаж и вошел на верхний ярус зала. Чтобы никому не мешать, я занял свободное место – предпоследний ряд на левой трибуне, обозначенной в билете. С любопытством осмотрел стены зала – те части, которые ближе к потолку и которых не видно с нижнего яруса. Тут были глухие арочные окна, а также свисали гобелены темного цвета, возможно, на них был орнамент, но в полумраке его невозможно было разглядеть. Ощущение средневекового замка усилилось, казалось, что сейчас там, на сцене, появятся рыцари в блестящих латах миланской ковки.

После непродолжительного перерыва концерт продолжился. Звучало много новых песен, мне незнакомых, запомнились такие, как «Бой-баба» и «Тайный узбек».

Но больше всего меня тронули, конечно, старые, горячо мной любимые песни, например, «Поколение дворников и сторожей». Я не ожидал ее услышать – думал, что настолько старые песни Борис уже не поет. И сейчас я был поражен тому, насколько ее содержание совпадает с нашими днями. БГ, адаптировав к современности, переделал начало:

Детей, которым не суждено было родиться, демографическая яма 90-х…

Вспоминая многое из современной жизни, я поразился, что за 30 лет – с тех пор как эта песня была написана – в стране, пережившей смену режима и социальные катаклизмы, связанные с этим, не изменилось ровным счетом ничего.

Люди, подняв руки, аплодировали и хором подпевали ему, совсем как в фильме «Рок». Это было единение, настоящее народное единение, сплоченное вокруг истины, которая одна для всех; единение в катарсисе освобождения от грязи общественной лжи двойных стандартов, от социальных масок, от защитной брони равнодушия и цинизма. Я почувствовал себя частью общины, которую объединило и создало на некоторое непродолжительное время чудо творческой энергии БГ. Удивительно было видеть, что полторы тысячи человек чувствуют то же, что чувствуешь ты, мы словно бы попали в пространство, где на первый план выходит коллективное бессознательное – и это было прекрасно!

Потом были песни: «Второе стеклянное чудо», «Партизаны полной луны» – о том, «что есть во мне, но радостно не только для меня», – «Дарья, Дарья», «Капитан Белый Снег», «Послезавтра», «Великая железнодорожная симфония» и другие.

Затем официальная часть была завершена, концерт шел три часа, музыканты ушли со сцены, часть публики направилась к выходу, но большинство оставалось на своих местах. Люди скандировали имя Бориса и вызывали группу на бис. Трудно было поверить, что они выйдут снова после трехчасового выступления.

Я сидел на месте минут 10, потом, окончательно разуверившись в том, что музыканты снова появятся на сцене, я спустился на первый этаж, предполагая найти там Руслана. Но пока я спускался по лестнице, еще в холле, я с радостью услышал песню «Сидя на красивом холме». В пространстве между баром и сидячими местами толпились люди, уже успевшие одеться. Я пробрался через них снова к левому проходу – там я обнаружил, что подход к сцене довольно свободен и к ней можно подойти ближе. Я пробирался вперед, насколько казалось возможным, и снова видел свободные промежутки между людьми и, продвигаясь через эти лазейки, я протиснулся к сцене гораздо ближе чем надеялся изначально.

Стулья отодвинуты, люди у сцены танцуют, раскачиваясь в такт музыке и подняв руки. Когда я приближался к сцене, БГ, от которого я оказался в метрах 10, возможно, отреагировав на мое движение в толпе, посмотрел в мою сторону, быть может, желая разглядеть нового человека, приближающегося к нему. Исполнялась песня «Гертруда». Он был в солнцезащитных очках, и сказать, смотрел ли он на меня или просто в мою сторону, достоверно нельзя, но мне показалось именно так, что он смотрит мне в лицо, причем довольно долго и пристально, я смутился, отвел от него взгляд и снова почувствовал себя Пабло, вышедшим из леса.

Отыграв выход на бис минут 30-40, музыканты, обнявшись за плечи, несколько мгновений позировали для фото, затем, синхронно поклонившись, под оглушительные аплодисменты и восторженные возгласы благодарных поклонников ушли со сцены, скрывшись в боковом проходе.

Минул 4-й час выступления, трудоспособность музыкантов меня приятно удивила и привела в искреннее восхищение. Я надеюсь, что подобная самоотдача со стороны группы была обусловлена в том числе и невероятно теплым приемом уфимской публики, той зрительской отдачей, которая подпитывает и заряжает артистов, давая им дополнительную энергию.

И вот люди стали расходиться, остались только самые преданные фэны, надеявшиеся, что БГ или хотя бы кто-нибудь из музыкантов выйдут на автограф-сессию. Сначала стояли у сцены минут 15. Потом кто-то заметил дверь со стороны того же левого прохода, но находящуюся в зоне зрительского зала, откуда выходили работники сцены и мелькнул кто-то из музыкантов, и оставшиеся человек 20 ринулись туда. Из той двери и правда вышли бас-гитарист Александр Титов и гитарист Алексей Зубарев. Они охотно раздавали автографы и фотографировались со всеми желающими. Люди просили, чтобы вышел Гребенщиков, но менеджер группы – крупный седовласый мужчина, вышедший вместе с музыкантами, – сказал: «Ну, войдите в положение – человеку 65 лет, он отыграл четырехчасовой концерт, можете вы его понять?» «Когда он приезжает раз год в Уфу, то нет. Мы его целый год ждали», – резко высказался упитанный, но напористый парень средних лет. «Ах вот как. Ну ладно…» – неодобрительно ответил ему седовласый.

И тут настал наш с Русланом звездный час. Руслан ненавязчиво спросил седовласого вежливым тоном: «А может, он хотя бы гитару подпишет?» «Ну, гитару можно, гитара – святое. Давай сюда». Гитару передали по рукам впередистоящих. Седовласый мужчина, похожий на Самсона, скрылся за дверью, через некоторое время гитара вернулась к нам с автографом – ниже держателя струн красовались выполненные черным маркером каллиграфического рисунка буквы – БГ. «Ого! Теперь гитара стала на 15 тонн дороже», «Эх, в следующий раз тоже принесу гитару!».

Мы были ошеломлены нашей удачей!

Некоторое время мы еще молча стояли в толпе все не унимающихся поклонников, но, каким-то внутренним чутьем определив, что лимит отпущенных нам на сегодня чудес исчерпан, мы отправились к выходу.

Вернувшись на парковку, мы увидели, что машин, кроме нашей, не осталось – все разъехались по домам. Руслан завел мотор, протер лобовое стекло, покрывшееся мерзлым снегом, и мы отправились в обратный путь.

Когда кончились городские фонари, мир погрузился в кромешную и жуткую тьму, освещаемую лишь узким лучом наших фар. Забуранило, под колесами змеилась поземка, дул сильный встречный ветер. Снежинки неслись нам на встречу и, освещенные светом фар, казались прямыми линиями, словно звезды в фильме «Star Wars» при переходе в гиперпространство. Я пытался поддерживать разговор с Русланом, чтобы ему было не так нудно вести машину, да и хотелось поделиться впечатлениями, но, утомленный, я несколько раз засыпал. Впрочем, Руслан был бодр и не слишком нуждался в моем общении. Через полтора часа езды и полусна по левую руку рассыпались снопами искорок, загадочным созвездием уличные фонари города Бирска. Свет в окнах давно был погашен, и город казался безлюдным, темные улицы щедро заметало снегопадом. Мы заехали по снежной каше в мой двор.

– Ну что, отлично сгоняли! Спасибо тебе, что поддержал мою идею. Один я забил бы на все и никуда бы не поехал, – сказал я на прощанье.

– Да я, собственно говоря, могу сказать то же самое: если бы не ты, я бы тоже никуда не поехал. А автограф – трофей знатный, и впечатления отличные. Так что и тебе спасибо, что расшевелил меня.

К себе домой я заходил с радостным ощущением удавшегося праздника.

Поднимаясь по лестничной клетке, пропахшей кошками, я думал о том, что все мы не так уж и одиноки, как нам порой кажется. Если песни БГ находят отклик, понимание и сопереживание в сердцах многих тысяч, а может, и миллионов его слушателей, если мы, не сговариваясь, способны прочувствовать одно и то же, то это значит, что правда все-таки есть, и она – одна для всех. А творчество «Аквариума» – это тот самый платан здравого смысла, зеленеющий и выделяющий живительный кислород взаимопонимания, на который нам всем иногда хочется опереться, чтобы не казалось, что «все это зря». Но ничего не делается зря, и сегодняшняя поездка – это реанимация наших душ, регенерация способности радоваться жизни и воспринимать прекрасное, способ остаться духовно живыми и возможность побывать по ту сторону зеркального стекла аквариума привычной повседневности. И как славно, что такая возможность есть!