Гибель генерала

\…Когда стало известно о готовящемся наступлении немцев на Воронеж, в разрыв между Юго-Западным и Брянским фронтами был выдвинут 8-й кавалерийский корпус. При этом, по словам генерал-майора Г. Белова, 112-я Башкирская кавалерийская, которой в тот момент командовал полковник М. Шаймуратов, своими силами прорвала фронт, войдя в прорыв без необходимых боевых запасов и продовольствия. Несмотря на это, по свидетельству бывшего замначальника политотдела дивизии С. Кадырова, в первом же бою, произошедшем при поселке Давыдовка, противник потерял 950 солдат и офицеров и 12 танков. Также было захвачено 4 исправных танка и много другой техники.

Углубившись в тыл врага, 112-я дивизия потеряла немало сил: прорыв дался непросто – например, в течение 5 суток продолжались бои у ст. Чернухино. Положение усугубилось тем, что дивизия и корпус в целом не получили обещанной помощи со стороны 5-й армии. Поэтому, чтобы не оказаться в окружении, дивизия начала с боями отходить. Многие участники рейда при этом ставят в заслугу М. Шаймуратову то, что он в критические моменты не терял силу духа и вывел из окружения не только свою дивизию, но и весь 8-й корпус.

Общие итоги боевых действий 8-го кавкорпуса в рейде впечатляют: был нанесен значительный урон двум пехотным и одной танковой дивизии врага, в тридцати местах взорвано железнодорожное полотно. В общей сложности было уничтожено 12 тысяч солдат и офицеров противника, 28 танков, 70 мотоциклов, 50 орудий различных калибров, 35 минометов, 54 пулемета, 2 бронепоезда, 6 эшелонов с военными грузами. Было освобождено 1,5 тысячи пленных советских граждан. Потери 8-го кавкорпуса в рейде составили 2,5 тысячи убитыми, ранеными и пропавшими без вести, 2,9 тысячи лошадей, 54 орудия и миномета. Из-за отсутствия горючего остался в тылу весь автомобильный транспорт.

Как при наступлении, так и на обратном пути 112-я кавдивизия была головной силой корпуса и, соответственно, приняла на себя главные удары противника. К 23 февраля 1943 года дивизия оказалась в кольце врага, оснащенного артиллерией и танками. Да и глубокий снег препятствовал свободному передвижению.

Генерал-майор Шаймуратов, стремясь вывести дивизию из-под обстрела, лично повел одну колонну в атаку и на виду у подчиненных был сражен пулей – во всяком случае, упал с коня. Здесь в рассказах очевидцев возникают разночтения.

Большинство участников утверждает, что раненый Шаймуратов сумел добраться до близлежащего леска (Романовской балки у деревни Штеровка), но наткнулся на вражескую засаду и погиб вместе с охраной.

Через несколько дней по приказу немецкого командования погибших советских воинов, в том числе Шаймуратова, хоронили жители Штеровки. Позже комиссия организовала здесь опознание тела генерала. Жители Штеровки признали, что генерал, которого они предали земле, был не кто иной, как Шаймуратов.

Согласно другой версии, не подтвержденной документально, раненого Шаймуратова укрыли в деревне среди раненых солдат. Однако немцы его обнаружили и убили.

О сражениях, которые вела 112-я Башкирская кавалерийская дивизия, и ее легендарном командире написано немало книг. В целом они дополняют друг друга и раскрывают героическую личность и полководческий талант генерал-майора М. Шаймуратова. Но, как мы могли убедиться, в рассказах свидетелей его гибели в ожесточенном сражении, происходившем возле деревни Штеровка Ивановского района Ворошиловградской области, немало и неясностей. К счастью, в Государственном архиве общественных организаций Республики Башкортостан были обнаружены документы, составленные Правительственной комиссией БАССР под председательством депутата Верховного Совета БАССР С. Кадырова в 1948 году.

Комиссией было привлечено более 100 страниц воспоминаний и объяснительных записок участников рейда, которые служат серьезным и достоверным историческим документом. Для воссоздания полной картины тех событий мы сопоставили опубликованные документально-художественные произведения башкирских писателей. Ниже мы приводим лишь часть документов и воспоминаний очевидцев тех далеких трагических событий (стиль и орфография в большинстве случаев сохранены).

В Президиум Верховного Совета БАССР от бывшего начальника особого отдела 16-й гвардейской кавдивизии 7-го кавкорпуса гвардии майора Михаила Ильича КУЗНЕЦОВА:

«Об обстоятельствах гибели командира 16-й гвардейской кавдивизии 7-го кавкорпуса – гвардии генерал-майора Шаймуратова М. М. – мне известно следующее…

Генерал-майор Шаймуратов в период рейда по тылам противника вел себя подлинно героически, ярким примером чего может служить его поведение в период боев в Чернухино. По приказу командования к нам в Чернухино должны были подойти наши мотомехчасти, поэтому, заняв с боем часть улиц Чернухино, наша дивизия в течение пяти суток вела беспрерывный бой с противником, к последнему дню боя на занимаемых нами улицах противником были сожжены и разбиты все постройки, снег стал черным от копоти и земли, вздымаемой снарядами и минами. Командный пункт Шаймуратова находился в небольшом деревенском погребе, где постоянно глушило разрывами и осыпалась земля, однако Шаймуратов ни на минуту не терял самообладания и весь был поглощен напряженностью боя и стремлением нанести как можно больший ущерб противнику.

На исходе пятых суток был получен приказ о выводе наших частей из Чернухино. Командование корпуса во главе с генерал-майором Борисовым, зная о том, что Чернухино окружено плотным кольцом противника, проявило растерянность (мое личное мнение), а вывод частей из Чернухино возложило на Шаймуратова, что им и было исключительно мастерски проведено: все части, находившиеся в Чернухино, вышли при незначительных потерях в людском составе. Шаймуратов вывел тогда корпус буквально из пасти противника.

По выходе из Чернухино дивизия, продолжая с боями продвигаться в тылу противника, к 21 февраля 1943 года подошла к ст. Петровеньки, где в течение суток вела бой, нанося большой урон немецким войскам, причем было сильно разрушено железнодорожное полотно и уничтожено несколько составов. В ночь на 22 февраля мы заняли шахту № 152, и днем 22 февраля шел бой, который к вечеру утих. С наступлением темноты, в 8–9 часов вечера, я зашел к Шаймуратову. Он в это время находился в маленьком домике рабочего шахты, там же в этот момент находился начальник штаба Голенев. Был получен приказ о выводе наших частей из рейда, то есть из тыла противника, в соответствии с которым Шаймуратов и давал указания. Переговорив о предстоящих действиях и задачах наших частей при выходе из рейда, Шаймуратов отпустил начальника штаба Голенева, а со мной, уже имевшим опыт выхода из рейдов, стал беседовать о предстоящих трудностях, с которыми мы можем встретиться. Причем менее всего он думал о себе, а беспокоился о том, хватит ли стойкости, решительности и физических сил у бойцов и командиров в решающий момент. Предполагался жестокий бой с наседавшими немецкими частями и одновременно бой при прорыве укрепленной линии обороны противника, тогда как силы нашего людского состава были измотаны прошедшими непрерывными боями. Шаймуратов тогда говорил: “Предстоит выполнить самую сложную часть задачи, вывести дивизию из тыла. Выход из тыла является самым сложным моментом, так как при этом может оказаться, что некоторые из нас будут в безвыходном положении, лишены возможности получить помощь товарищей и будут предоставлены сами себе, что часть дивизии прорвется, а часть не успеет, так как прорыв в обороне противника может быстро сомкнуться”.

О себе им было тогда сказано так: “Если я окажусь в безвыходном положении, то вот будет мой выход (при этом указал на имевшийся у него пистолет), чтобы я, бывший батрак, старый командир, опозорил собой Красную Армию, этого я допустить не смогу”. Тогда же Шаймуратов сказал мне, как погиб Доватор, с которым он был вместе в боях под Москвой.

Вскоре был получен приказ о выступлении, и наша дивизия вышла, а к 4 часам утра 23 февраля 1943 года вступила в д. Юлино. По прибытии в д. Юлино Шаймуратов был вызван в штаб корпуса, куда вместе с ним пошел и я. Там Шаймуратову было приказано генерал-майором Борисовым, не приостанавливая движения, идти на прорыв, причем наша дивизия должна первой прорвать оборону противника. Шаймуратов спросил, будет ли дано время на разведку, но получил ответ, что разведка уже произведена другими частями и что перед нами очень слабые силы противника, после этого Шаймуратов позвал меня и мы пошли к своей дивизии, по пути он только сказал: “Было бы лучше, если б разведка была произведена нами, но раз есть приказ, его нужно выполнять”. Вызвал Голенева и отдал ему последние приказания.

К шести часам утра 23 февраля 1943 года дивизия в конном строю вышла на открытое, с глубоким снегом поле, по которому тянулась линия обороны противника, с густорасположенными укреплениями и обнесенная несколькими рядами колючей проволоки. Начался бой. Наша дивизия шла на противника двумя лавами, во главе одной был Шаймуратов, а другой – Голенев. Шаймуратов тогда был от меня в 150–200 метрах, был верхом на своем вороном коне, слышно было, как он подал команду “Вперед, за мной”. Находясь в 50–100 метрах от противника, он был сбит огнем с коня, стремительно вскочил снова в седло, но снова был сбит. Немцы, по-видимому, хорошо рассмотрели в нем командира и перенесли на него шквальный огонь. Я видел, что упали некоторые товарищи, бывшие рядом с Шаймуратовым. У меня в это время была убита лошадь, а рядом со мной ранен начальник штаба Голенев. Возможности кому-либо подойти к Шаймуратову тогда не было, и он остался на поле боя, а дивизия в тот день провела бой еще на другом участке немецкой обороны и вышла из тыла противника в ночь с 23 на 24 февраля 1943 года.

Мне известны некоторые данные комиссии, занимавшейся летом 1948 года установлением места гибели и места погребения тела Шаймуратова, и я считаю, что Шаймуратов погиб именно там, где и установила комиссия.

Хочу еще добавить в отношении суждений некоторых лиц (“А находился ли Шаймуратов именно во главе дивизии?”). Так могут сказать только те, кто там не был, я же, как очевидец, утверждаю, что он тогда находился именно впереди дивизии. Кроме того, могу добавить, что ранее во многих боях, когда положение становилось наиболее напряженным и опасным, Шаймуратов всегда оказывался впереди».

Александр Алексеевич Сарыгин, гвардии подполковник медицинской службы в запасе. В Президиум Верховного Совета Башкирской АССР:

«…По делу гибели командира этой дивизии т. Шаймуратова могу сообщить нижеследующее. К исходу ночи 23 февраля 1943 года 16-я гвардейская кавдивизия, шедшая в авангарде 7-го кавалерийского корпуса, при выходе из глубокого рейда миновала с. Юлино Ворошиловградской области. Штаб дивизии к этому времени располагался в с. Юлино, ожидая донесений от передовых частей дивизии. Задачей дивизии было: идя в голове корпуса, с боем прорваться в северном направлении через передний край противника и выйти в расположение частей Советской Армии, обеспечив боеспособность дивизии.

Для обеспечения этой задачи командиром дивизии вперед были высланы боевая разведка и усиленные группы. Артиллерия и обозы втягивались в Юлино. Штаб корпуса во время рейда неизменно был в расположении дивизии, в большинстве размещаясь в одном селении со штабом дивизии, а на марше следовал непосредственно за штабом 16-й кавдивизии.

В момент подхода штаба корпуса офицеры штаба дивизии располагались на улице, маскируясь в разрушенных домах, готовые по первому сигналу к выступлению.

“Что за люди, что вы тут делаете?” – были первые слова подъехавшего генерала Борисова. А когда он узнал, что тут находится штаб дивизии, разразился руганью: “Почему не идете вперед? Не выполняете моего приказа? Где генерал Шаймуратов?” И вошел в указанную хату к генералу Шаймуратову, где произошла дикая сцена (я узнал о ней от начальника контрразведки дивизии майора Кузнецова). Генерал-майора Шаймуратова грубо обвиняли нетрезвые генерал Борисов, начштаба корпуса полковник Шабуров и начальник контрразведки корпуса, угрожая оружием в невыполнении приказа...

Уже на улице генерал Борисов отдал начальнику штаба корпуса полковнику Шабурову распоряжение: “Выступать вперед! Впереди противника нет, пусть Шаймуратов прикрывается штабом корпуса”. Это распоряжение генералом Борисовым было дано при офицерах штаба дивизии и корпуса после того, как генерал-майор Шаймуратов дал команду: “По коням, вперед за мной”, и сам первый вскочил на коня. Тут же штаб дивизии со штабными подразделениями рысью выступил из Юлино. Штаб корпуса присоединился к нашей колонне. Вскоре колонна догнала передовые подразделения 16-й кавдивизии. О противнике данных, как мне представлялось, не было. Сквозь туман занимался серый зимний рассвет, день обещал быть пасмурным, хмурым с низкой облачностью.

Километра через полтора после пересечения дороги спереди и справа была замечена метрах в 400–500 группа из 6–7 автомашин противника. Тут же с этого направления был открыт сильный пулеметный и автоматный огонь. Вслед за этим последовал сильный пулеметный огонь спереди от колонны, слева забили 3–4 орудия, сзади и справа засвистели мины. Люди и кони заметались. Огонь велся противником с близкого расстояния, враг бил по колонне на выбор в места наибольшего скопления коней и людей. Большая часть всадников, рассыпавшись по полю, повернула назад, а небольшая группа поскакала влево к заросшей лесом балке, откуда била артиллерия. Я спешился, чтобы сделать перевязку одному раненому солдату. Со мной остался лишь мой коновод с лошадьми, из которых, как оказалось дальше, одна была тяжело раненой. Через 1–2 минуты, кроме лежавших тел и бегающих по полю коней, вокруг никого не было. Поспешил и я за удалявшимися назад всадниками и пешими (вместе с коноводом и раненым). Группа, отделившаяся влево, уже скрылась. В ней, по моим соображениям, должен был быть генерал-майор Шаймуратов.

Минут через 10–15 я присоединился к отошедшей назад группе, состоявшей из остатков штаба дивизии и корпуса с их штабными подразделениями. По дороге меня нагнали начштаба дивизии полковник Голенев и начальник оперативного отдела штаба дивизии майор Черников.

О судьбе генерал-майора никто ничего не знал.

Так благодаря преступному распоряжению командира корпуса генерала Борисова бесцельно погибли отличные люди, была потеряна материальная часть, обозы, погиб доблестный сын башкирского народа, любимый командир дивизии, прекрасный полководец генерал-майор Шаймуратов».

Из объяснительной записки председателя колхоза «Кызыл юл» Хайбуллинского района Г. Г. Нагаева Председателю Президиума Верховного Совета Башкирской АССР Г. В. Нигматжанову:

«…Когда мы подходили к немецкой обороне, майор Кузнецов и я были вместе с Шаймуратовым. Из-за того, что снег был очень глубоким, наша дивизия продвигалась только по одной тропе. Впереди всех ехал сержант Рахмангулов с нашего взвода. Когда приблизились к немецкой обороне, немцы открыли сильный огонь из пулеметов, автоматов и минометов.

Сержант Рахмангулов, который ехал впереди всех, вынужден был остановиться, мы тоже остановились. В это самое время генерал-майор Шаймуратов, повернувшись направо, подал команду: “Дивизия, вперед! За Родину! За Сталина!” Мы рванулись против врага. Но у нас, кроме пяти-шести патронов, ничего не было. Я увидел, как упал со своего коня сержант Рахмангулов. Ведя огонь имеющимися у нас патронами, продолжали продвижение вперед, навели сильную панику среди немцев. Но вышли наши патроны. Немцы, почувствовав это, рванулись на нас.

Мой конь и конь майора Кузнецова пали, мы остались пешие. Оглянувшись, я уже не увидел командира – он погиб в этой битве. Мы в этот день не смогли выйти к своим и держали круговую оборону…»

И, наконец, письмо маршала Советского Союза С. Буденного в ЦК КПСС от 23 июня 1958 года:

«…Мне стало известно, что Башкирский обком КПСС и правительство Башкирской АССР обратились в ЦК КПСС с просьбой о присвоении посмертно звания Героя Советского Союза генерал-майору Шаймуратову Мингалею Мингазовичу – бывшему командиру 112-й Башкирской гвардейской кавалерийской дивизии.

Я знал М. Шаймуратова человеком большой силы воли, способным военачальником и горячим советским патриотом. В дни тяжелой борьбы с немецко-фашистскими захватчиками он проявил себя умелым организатором и командиров кавалерийского соединения, неоднократно показывая примеры личного мужества, доблести и геройства.

Присвоение М. Шаймуратову посмертно звания Героя Советского Союза будет достойной оценкой его заслуг в борьбе против черных сил фашизма и послужит благородному делу воспитания советских людей в духе беззаветной преданности нашей великой Родине.

Поддерживаю ходатайство Башкирского обкома и Совета Министров БАССР о присвоении посмертно звания Героя Советского Союза генерал-майору Мингалею Мингазовичу Шаймуратову»