Касымов Александр Гайсович

Род. в Минске в семье служащих 7.10.1949.

Окончил филол. ф-т Башкирского ун-та (1986).

Работал в газетах «Вечерняя Уфа» (1973-91), «Волга-Урал» (1991-94),

Лит. обозреватель газет «Вечерняя Уфа"(с 1997-2003) и «Уфимская неделя».

Редактор-составитель ж-ла «Сутолока».

Печатается в московской прессе с 1989: ж-л «Октябрь» (№ 6).

Автор кн. стихов и статей: «Улетающий Обломов».Уфа, 1997; «Лечебник для садов Семирамиды». Альманах «Голоса вещей». Уфа, 1997.

Печатался как критик в ж-лах «Уральская новь» (№ 1, 1998), «Знамя» (1998, № 6).

Член СЖ СССР (1976). Был членом президиума правления СЖ Башкирии (1990-93).

Диплом газеты «Культура» и Ин-та «Открытое общество» (1997), премия фонда «Знамя» (1999).

Жил в Уфе. Скончался 14 июля 2003 года в Уфе.

________________

Александр Агеев

Дата публикации:  31 Июля 2003

Печальное известие пришло в конце прошлой недели из Уфы — умер Александр Касымов, поэт, критик и вообще редкий в наши времена тип литературного энтузиаста. Когда мы познакомились, ему было почти пятьдесят, но, разговаривая с ним, я чувствовал подчас некоторую неловкость: профессиональная прохлада моих собственных отношений с литературой слишком наглядно контрастировала с его очень живой, почти детской восторженностью.

Живя в глухом литературном захолустье (Уфа, к сожалению, не Екатеринбург, не Пермь и не Челябинск), где соответствующая среда словно бы застыла в кондово-советских формах, он ревниво следил за всем, что происходит в столицах, при малейшей возможности старался вырваться в Москву — походить по редакциям, пообщаться с писателями и критиками, подышать литературным воздухом, который после застойной Уфы казался ему свежим. Но в редакции «Вечерней Уфы», где он работал, платили ему гроши — особенно не разъездишься.

Впрочем, и сонную Уфу он старался как-то растолкать — издавал, когда удавалось найти деньги, очень симпатичный литературный журнальчик «Сутолока», а когда в 1999 получил за цикл рецензий в «Знамени» премию фонда «Знамя» (я думаю, долларов 500, вряд ли больше), купил старенький компьютер и тут же построил и запустил в Сеть собственный сайт «Квартира Х», где не гнушались публиковать свои стихи Бахыт Кенжеев и Дмитрий Воденников. Если память мне не изменяет, то этот сайт не раз попадал в рейтинг «Улова».

Интернет в последние годы вообще был для него отдушиной, и его возможности он старался использовать максимально — всюду бывал, все читал, вел большую переписку, которая иной раз порождала любопытные сюжеты. Так получилась «Магнитная буря», «маленькая e-mail'ная повесть», выросшая из переписки с Александром Левиным:

Текст этот получился случайно. Критик (А.К.) послал поэту (А.Л.) электронное письмо. Поэт ответил. На ответ наложилось следующее письмо — и пошло-поехало. Совершенно частная переписка стала превращаться в текст о литературе и жизни в ней или с нею… Первым это заметил критик и заволновался: что-то получается… Поэт удивился: неужели? Кому это интересно? Но раз интересно нам, то, может быть, найдется и кто-то третий, который заинтересуется. И хорошо бы, чтобы этим третьим (а если четвертым, пятым?) стал читатель…

Я мало читал стихов Касымова, и о том, каким он был поэтом, судить мне трудно, но критиком он был отменным — тексты, о которых писал, чувствовал, можно сказать, интимно, разворачивал их в неожиданных плоскостях, а главное — писал с редким теперь драйвом, источником которого была неподдельная личная заинтересованность. Работал до самого конца и последний его текст — рецензия на книгу Игоря Клеха «Охота на фазана» — опубликован в августовском «Знамени», которого, кажется, еще и нет в бумажной версии.

Остались две более чем скромные книжки, изданные в Уфе («Улетающий Обломов» и «Лечебник для садов Семирамиды: голоса вещей», обе — 1997), да россыпь статей и рецензий, большей частью опубликованных в «Знамени» в 1999–2003 гг.

Словом, грустно все это, — не так уж много осталось у литературы бескорыстных энтузиастов, каким был Александр Касымов.

____________________________________

Памяти Александра Касымова

(1949–2003 гг.)

          Я умру, как захочется сильно не жить —

          Только нежить свое бытованье в словах…

Парадокс, но это так: «век скоростей», электронная почта и форумы в Интернете вернули в нашу жизнь старинное волшебство «почтового романа»: общения по переписке, не нацеленного на немедленную встречу в жизни, но по свободе, непринужденности и интенсивности диалога — уже становящегося встречей. В виртуальном пространстве, в более чем реальном времени: ответы незамедлительны, письма не сочиняются, а проживаются в момент написания, сохраняя естественность дыхания и интонации…

Так получилось, что… не получилось у нас с Александром Касымовым встретиться. И теперь не получится уже никогда. Но на счастье и на память остаются теперь в моей жизни два года «электронной» переписки: чисто литературного по природе заочного знакомства, которое перестало быть таковым почти сразу же: виртуальный корреспондент со второго письма стал собеседником и другом. По-моему, по-другому он просто не умел.

Александр Гайсович Касымов родился в Минске, окончил филологический факультет Башкирского университета и жил в Уфе. Принимал живейшее участие в проблемах и чаяниях местных писателей и художников, был «ответственным квартиросъемщиком» собственного сайта — сетевого литературного журнала «Квартира X». Кроме того, публиковал эссе и критические отзывы в «Знамени» и других литературных журналах. Он, без преувеличения и без кавычек, жил в современной литературе, жил литературой, словесность воспринимая как атмосферу, как погоду, как необходимое и достаточное условие своего существования. Каково дыхание литератора, таков и стиль, и Александр писал о себе: «Искренность — эклектика жизни. Я просто откликаюсь на прохожих и проезжих, я просто вслушиваюсь в голоса остановившихся возле меня, попросивших о сигарете или двух рублях». И еще: «Философ живет банально, и потому ему открывается небанальное. „Посмотри на печаль свою“ — это уже из Библии. Человек только и делает, что на нее смотрит, но не всегда узнает…». Все, что выходило из-под его пера, было в первую очередь личностным переживанием, искренним откликом, сохранившим обаяние момента и настроения. И еще, как сказали бы раньше, — это была работа благородного сердца. Но и без высокого штиля и глобальных умозаключений: благородство было — человеческое, и сердце — сопереживающее. Словесную ткань все равно не пощупать, в готовой — ничего не исправить, удачно сотканная, она и есть «море воздуха и никакого насилия над добрыми чувствами» (это Касымов — о поэзии екатеринбуржца Ю. Казарина). Живя, повторяю, словом, он конечно же знал, что язык и реальность, литература и жизнь едины даже в противостоянии, и «прекрасное письмо» — лишь материализация чувства общей трагедии и общей судьбы: «…возможно, слово и дано человеку, чтобы не совпадать с речевым идеалом, чтобы добираться, но не добраться до цели, по-иному —  не лишиться ее?» Так, стихи, по его же замечанию, «всегда проще и грубее поэзии». В стихах самого Александра живут нежность и музыка, разговоры без начала и конца, вопросы без ответов, надежда без просьбы, расставание без упрека — в общем, все как в жизни:

Улетайте, улетайки, улетайцы, просто птицы,

В край, где негры и китайцы, тигры, львы и просто львицы.

          Пирамиды, пирамидки и Великая стена.

          Много рек там пролетает, но Янцзы всего одна…

Даже печаль — чудо, даже боль — сигнал бытия, то есть, иное лицо надежды. Пока ты живешь.

15 июля, «на перевале» лета 2003 года Александра Касымова не стало. Что станется с памятью о нем — зависит теперь от нас.

Е. Изварина, авг. 2003 г.

_____________________________________

Про Уфу

Александр КАСЫМОВ

Уфа: а про губернаторшу забыли…

Вниманию граждан и организаций, имеющих отношение к литературе. В четвертой книжке «Знамени» за прошлый год опубликовано Разъяснение. Остроумное, умное, точное, многообещающее разъяснение того, что литература не умирала и не умирает, а просто как бы вышла на пенсию и теперь изо всех сил может поливать кактусы на подоконнике. Говорится это прежде всего про русскую литературу. Параллели — из иностранной литературы, специалистом по которой является автор Григорий Чхартишвили.

Несмотря на иронию (легкую, даже легчайшую!), с которой я пересказываю суть «Похвалы Равнодушию», это блистательное сочинение (статья? эссе?) действительно лично мне очень понравилось. Надоело слушать и читать ахи и охи, от которых происходит не дело, а только лишь попрошайничанье. «Правительство, эй, правительство! А что это девочки стоят на голове, а нам на наши таланты денег не дают!» И правильно делают, что не дают. Вы и так уже все, что могли, взяли. Используйте.

Вот только упустил из виду господин Чхартишвили госпожу губернаторшу. Помните, Пушкин, путешествуя в Оренбуржье, заехал в некий губернский город, а жена у тамошнего набольшего пишущей оказалась. Мало того, что пишущей, — так еще и читающей. Два, что ли, вечера Александру Сергеевичу своим романом досаждала. Хорошо, конечно, что наши нынешние губернаторши романов не пишут и не читают. То есть я хотел сказать, хорошо бы, чтобы они все-таки что-нибудь читали. Хоть журнал «Знамя», к примеру. Плохо то, что Пушкин по периферии уже не вояжирует. А если кто в Уфу, скажем, и приедет, так только Проскурин или Белов, или кто-нибудь из руководства «Нашего современника». Приедут — и всё о духовности, о духовности да русскости говорят. Прям не очень русскому или совсем не русскому страшно становится. Что касается книг, то с тех пор, как не стало пресловутого центровоза, у читателя в провинции ощущение позабытой собственной позаброшенности. Рынок — это замечательно, но что бы ни говорил Г. Чхартишвили о том, что среди бестселлеров (там, за горизонтом, на закате) шедевры мировой литературы тоже встречаются, все-таки под этим флагом в нашу российскую глубинку шедевры попадают редко. Коммерция имеет тенденцию быть коммерцией и совсем не желает быть идеологической работой или эстетическим фронтом. Наша местная «Уфа-печать» (именно так, через дефис, эта контора пишется официально) уже несколько лет не желает торговать литературно-художественными журналами и не торгует. А для альтернативных распространителей верх художественной тонкости — «Плейбой» или, что значительно веселей, «Итоги», где, спасибо, есть о настоящей литературе, но нет ее самое.

Госпожа губернаторша, даже если она вовсе ничего не пишет, нуждается в системе коммуникаций. В какие бы Интернеты, или как их там еще зовут, ни помещали хитромудрые редакторы электронные версии своих толстых и тонких журналов, а также где бы ни обнаруживались дайджесты мировой литературы, — это не художественная коммуникация, а разврат, ведущий к параличу умов и душ. Автор восхитившего меня размышления спокойно к этому относится. Все, мол, образуется, и книга не помрет. Она, конечно, не помрет. Но я хочу не завтра. Я хочу сейчас читать ту книгу, которая вышла на прошлой неделе, и тот журнал, который подписан в свет на позапрошлой. Дорого, неудобно все делается. И главное — никому, кроме дурака-читателя, не надо. Даже редакции «Знамени» не сильно требуется. Ибо и в переписку она не вступает, и экземпляры своего журнала наложенным платежом не высылает. Тихо пребывать в состоянии клинической смерти, конечно, дешевле, чем на обильные мелочи тратиться. Вы и убиваете-с! Потому что журнал и книга постепенно превращаются просто в пачку бумаги. И не важно, что там такое умное-талантливое напечатано. Где культурный центр? Нету! Где письма наивного читателя, который толкует образ А вкривь и вкось, но любит и тем продвигает печатное слово? Любовь, что движет солнце и светила. И книжную торговлю.

Не о торговле, собственно, речь. Привычка, а игра в пророчество. Писательская проповедь — литературный жанр. И не надо понимать все шараханья художника буквально, выписывая самое-самое в тетрадочку «В мире мудрых мыслей». Мысли-то в художественном контексте. И тот автор, которому приписаны афоризмы, — все равно персонаж. Именно с этим персонажем и хочет общаться читатель, если он читающий, а не разглядывающий девиц на обложке. Зачем мне Бешеный, если я, насмотревшись рекламы о нем, как бы уже купил, поносил и примерять не стоит? Реклама вытесняет из жизни предмет рекламы. «Книжные клубы», втирающие книги лотами, пачками и контейнерами, заменяют тихие встречи в библиотеках…

Хотя есть мнение, что растет число читателей библиотек. Но, может, в них теперь, забыв Анатолия Иванова, хватают что-нибудь похлеще? Миленькие дамские романчики — эта патока, это усюсю, это сладчайшее горе — так идут к еврообоям, евроремонту и среднероссийскому устройству мозгов. Особенно, как ни странно, мужских.

Все происходит, как происходит, и происходит правильно! Книжным бизнесом (на всех стадиях) занялись люди, часто ничего не понимающие в изящном, но зато понимающие в бизнесе. Которые профессионалы — и макулатуру выпускать не умеют, клянчат дотации, обнаруживая при этом, что клянчить тоже не умеют.

В Башкирии право на издательскую деятельность имеют более 60 юридических лиц. По-настоящему книгоиздательской деятельностью занимаются 3—4 фирмы. В основном не издают, а переиздают или же тиражируют что-то слабенькое, но проплаченное. Оригинальные книги выпускает, по сути дела, только издательство «Китап» (и еще гонорары платит!). А уж национальная литература вообще нигде больше не выходит. Бывший государственный монополист поневоле остается монополистом.

Самое интересное, что, как можно убедиться на встречах местных писателей с издателями и книготорговцами, башкирских литераторов устраивает чисто советская система выпуска литературы и торговли ею. То, о чем толкует в своих заметках Г. Чхартишвили, до провинции, к сожалению или к счастью, еще не дошло. Писатели держатся за свои профетические прерогативы (канонизированный литератор, постоянно выступающий перед народом, более или менее регулярно издающий — и ныне тоже! — поместительные тома, кроме всего прочего, имеет еще и льготы; в Башкирии, например, действует указ о поддержке Союза писателей Республики Башкортостан, которым наш президент предложил кабинету министров рассмотреть вопрос о повышении зарплаты аппарату правления СП), за свои уже четко просматривающиеся бронзовые бюсты. Не все прозаики-поэты охотно занимаются распространением своих книг, а без этого они часто лежат на складах. Литератор не желает становиться наемным работником в АО «Литература». Как писал по другому поводу Р. Рождественский, мы не поэты (и тем более — не торгаши) — мы поводыри!

Не так уж много заметных русских книг вышло за последние год-два в Уфе. Колоссальным по нынешним временам тиражом в 45 тысяч экземпляров (в несколько заводов) издана тем же «Китапом» книга Рима Ахмедова «Одолень-трава». Это — хорошая проза, но бестселлером произведение сделала не столько точная стилистика и гуманистический пафос, сколько то, что писатель толкует о лекарственных растениях, делится многолетним опытом их применения. Оказывается, от литературы читателям требуется утешение. Не пророчества, но исцеления! — словно бы просит нынешний читатель. (И случай Ахмедова — идеальный. Никакой мистики: лейтмотив — «Я обычно делаю так…») Вот ведь как, господин Чхартишвили! Инженеры человеческих душ превращаются в лекарей. Долой иронию и — вспомним Швейцера. «Письма из Ламбарене» — тоже своего рода лечебник.

Другая знаковая книга — «Дыхание жгучее истории» Газима Шафикова. В Уфе при всех сложностях выпуска книг выходит сейчас много работ по башкирской истории и культуре. Но это — скорее этнография. Хотя читателям она интересна. А сборник эссе Шафикова образует своеобразный роман-исследование о судьбах народа и его литературы, вообще культуры. Пишущий по-русски поэт и прозаик, выступая в роли публициста, обращает внимание на яркие страницы истории башкирской литературы, искусства. Он даже пытается пророчить, но не вперед, а назад, проще говоря, ищет в прошлом уроки нам, будущим. Страстный монолог о художнике и его месте в обществе прежде и теперь — такова эта книга. Интересно, что вслед за этой работой Газим Шафиков написал повесть об уфимской ссылке Андрея Платонова. Но это произведение еще в рукописи.

Книга «Виктория» Геннадия Баннова — образец соцреалистического романа воспитания: идеалы — советские, способы их достижения (и описания) — тоже. В общем и целом не лучшая журналистика, с проблесками антисемитизма.

Из поэтических сборников, вышедших в Уфе, отмечу «Старый дом» Николая Грахова. Стихи вполне традиционные, но музыкальные (автор, кстати, непременный участник грушинских фестивалей, поет свои тексты под гитару), чистые, жизнеутверждающие. Художественный мир, создаваемый в книге, — дом, двор, улица. Но рядом — сверху — небо… Книга вышла к пятидесятилетию Николая Леонидовича, а еще лет семь—десять назад Грахов числился молодым автором.

Кстати, в издательстве «Китап» все никак не выйдет книга, состоящая из сборников пяти новых авторов. Один из них, Александр Банников, не дождавшись сборника, умер в 1995 году (книга уже готовилась). Говорят, что теперь есть корректура. А деньги? (В Уфе реконструируется полиграфкомбинат. Дотации государственному издательству «Китап» в связи с этим несколько урезали. Это сказалось на издании русской литературы.)

На этом фоне расцветает самиздат. (Говорят, что в иных палестинах это уже пройденный этап, но мы в Уфе его, судя по всему, будем проходить долго. Спонсоров на изящную словесность нет. А у тех, кто может претендовать на квоты-гранты, нет толкового бизнес-плана. Да здравствует неумелое, но самообслуживание!) Журналистка Светлана Гафурова собрала и выпустила в свет с помощью одной московской типографии целую лирическую антологию «Посещение Амура». В ней — стихи людей в возрасте от тридцати и до пенсии. Большинство из пятнадцати авторов не имеет своих отдельных книг. (Может быть, к настоящей поэзии имеют отношение сочинения лишь двух-трех. Но спасибо и остальным за то, что послужили фоном. Искусство существует лишь по контрасту с не-искусством.) При технической поддержке редакции газеты «Вечерняя Уфа» выходит целая самиздатовская серия. Вышли прозаические книги Игоря Максимова, Игоря Фролова, Всеволода Глуховцева. Тиражи — 200—300 экземпляров. Чуть побольше — 400—500 — у книг, которые делает поэт и прозаик Айдар Хусаинов. Есть ли тут шедевры? Трудно сказать. Ясно только одно: без «самопечатников» литература — на местном уровне — может перестать быть. Останется одно мыло. Да еще ужастики.

В Башкирии, например, нет русского литературного журнала с традициями. Но есть две попытки заполнить нишу. Первая — журнал «ТУЗ (Труд. Успех. Здоровье)». Его начало выпускать издательство «Гриф». По художественному направлению это — издание более чем традиционное. Пожалуй, больше литературы как искусства его редакторы взыскуют духовности, пытаясь разрабатывать тему общеславянского единства, дружбы народов (по-моему, тема, заслуживающая уважения). Вторая — самиздатовская «Сутолока». В ее тоненьких тетрадках слово предоставляется прежде всего авторам, не избалованным вниманием издательств. Совсем недавно кабинет министров Республики Башкортостан учредил, совместно с правлением Союза писателей РБ, русский литературно-художественный журнал «Бельские просторы». Каким будет новое издание — посмотрим…

Альманахи и сборники выходят у нас с большим скрипом. Остаются газеты, но ведь им надо на какой-то площади и рекламу печатать, чтобы жить… Хотя та же «Вечерняя Уфа» даже учредила свою ежегодную литературную премию. Уже трижды вручали награду — и именно за газетные публикации. Это все-таки — показатель движения. Кроме того, редакция вместе с городской централизованной системой библиотек пытается организовать общеуфимский читательский клуб. Он, в идеале, покажет, что у движения есть цель.

Конечно, Григорий Чхартишвили мыслит совершенно в других масштабах, но наше место на карте России тоже что-то значит. Русская литература не должна превратиться в московско-петербургскую. Конечно, никаким комиссиям-комитетам-советам-союзам не под силу сделать то, что сделает само искусство слова. Дерево растет, пока есть где. Кактус цветет, пока есть заботливый подоконник. Царь, живущий один, не царь: у него нет подданных, а также иной казны, кроме собственного кошелька. Эта противоречивая логика не менее нова, чем нынешняя ситуация в стране. Литература — только зеркало. Но без зеркал невозможна цивилизация. Выходит: никогда ничего не просите — сами найдут и сами все дадут. Не президент, не Дума, не правительство — общество, когда литература дорастет до него и когда оно, общество, дорастет до литературы, хотя бы кактусоводческой.

И все-таки, как же фамилия той губернаторши? Фукс?.. Русскоязычная попалась губернаторша Пушкину… И еще раз все-таки: а ну как был бы у ее превосходительства талант?.. Вот бы намучилась с изданием опусов!

_____________________________________

Ссылки:

https://istokirb.ru/news/novosti/2023-10-09/premiya-v-pamyat-o-kasymove-3471427

https://istokirb.ru/articles/literaturnik/2020-05-20/slovo-o-kasymove-kulturtregere-i-literaturnom-kritike-1120873

https://vechufa.ru/culture/27192-zhil-aleksandr-gaysovich-tonchayshiy-muzykant.html