Сынок

Творчество же Николая Островского, напротив, высоко придерживает планку исконной русской художественной литературы, в традиции которой – высочайшие и неизбывно свежие (ибо глубинные) связи слова с Реальностью. То, на что вяловатый рэп только указывает своим невсегда приличным обаятельным жестом, русский писатель Николай Островский, автор российско-евразийских «Истоков», как бы в высокой степени рассеянности, с видимой небрежностью отрешённого от пошлой повседневной суеты мастера, совсем неприметно и стремглав – вдруг метко роняет исчерпывающие дело слова.

Их лаконичные образы, полные отбурлившей мысли, ибо автор, дорогой читатель, и горит и мыслит, обретают в результате кристальную ясность и воздушную чёткость содержания.

Пусть не целиком, не всегда – но уж-таки в победительной, пленяющей же удаче своей (в золотом облаке нисшедшего на поэта стиха) – он такой, а не иной некий (!), – автор неизбывных «Истоков», русский поэт и прозописец – Николай Юрьевич Островский.

Сегодня публикуем его небольшой юмористический рассказ.

Алексей Кривошеев

Мой сынок-четвероклассник устремил на меня недетски-печальный взор и с болью в голосе тихо сказал:

"Папа, до чего ты докатился?!"

От неожиданности я замер у стола.

"Д-д-до чего я докатился?"

"Вот! – сын шлёпнул на стол свой школьный дневник. – Двойка!"

"Ах, двойка?!" – Зловеще вскинулся я.

"Это не просто двойка, – всхлипнул сын. – Это плоды воспитания! Что ты сделал со мною, папа?!"

"Что я сделал с тобой?" – Холодея от недобрых предчувствий, спросил я.

"Ты травмировал мою нежную, чуткую, детскую душу! Неужели ты не знаешь, что в этот век сложных противоречий мы, дети, удивительно ранимы?!" – Его широко распахнутые голубые глаза потемнели и стали похожи на две обиженные тучки.

"Позволь! Как я тебя травмировал? Когда?!"

"Позавчера ты не купил мне мороженое, хотя я просил, – горько напомнил он. – Вчера ты не дал мне денег на кино. А вечером, при чужих людях, при дяде Косте, папа, ты назвал меня оболтусом! Ведь я всё запоминаю. Во мне всё остаётся. Навсегда!.. – И он опять всхлипнул.

"Ну, – замялся я, – видишь ли…"

"Вижу, я вижу!.. А что ты сделал с моим другом Витей?!"

"Что я с ним сделал?"

"Когда он пришёл к нам в гости, ты заставил его снять обувь!"

"Но так принято… И взрослые снимают…"

"Взрослые привыкли. А мы дети, дети мы! Знаешь, что мне сказал Витя? Что ты хотел на правах взрослого унизить его, а обувь – это только предлог…"

"Но я… но, но…"

"А что ты сделал с мамой, папа? Неделю назад, помнишь, ты назвал её расфуфырой! И это при ребёнке!"

"Мало ли что скажешь в сердцах, но я…"

"Ты же взрослый! Ты мой папа! – Надрывно закричал сынок.

Я на тебя равняюсь… И всё замечаю… И всё в моём сердце… На века!.."

"Это всё такие пустяки!.."

"Но ты сам говорил, что с пустяков всё начинается, что даже океан состоит из капель."

"Д-да, но…"

"А что у тебя с работой, папа?!"

"Что у ме-меня с рабо-ботой?"

"Ваш завод недовыполнил план, – строго сообщил сын. – Я знаю! Мой друг – сын твоего напарника.

И твой напарник у себя за столом сказал своей жене, что ты рохля. При Косте, папа! И ты хочешь, чтобы я приносил домой одни пятёрки, когда ты недовыполняешь план и тебя называют "рохлей"? Кем мне гордиться после всего этого?! А что ты сделал на днях, в троллейбусе, когда мы возвращались домой из театра?!"

"Что?" – Простонал я.

"Ты сидел, а рядом, папа, стояла седая и сгорбленная старушка с тяжёлой сумкой. А ты смотрел сквозь неё, папа!"

"А что же ты сам не уступил ей место?"

"Я хотел, чтобы это сделал ты, мой папа, чтобы никто не смел сказать, что мой отец не считается со старушками… Нет, ты не мушкетёр!" – Он обречённо поник головой. Я безмолвствовал.

"И вот, – продолжил сынок, – ты хочешь, чтобы, живя в такой ненормальной среде, я учился на одни пятёрки?! Ты настаиваешь? Ты требуешь? Тебе нет дела до моих переживаний? Возьми ремень, выпори меня, папа. Поставь в угол, можешь даже коленками на горох – стоит ли со мной считаться? Я же

маленький!.."

Он закрыл своё личико ладошками. Во мне забурлила жалость. Я начал гладить его по головке, поцеловал в лобик:

"Ну, перестань плакать, милый!" – Я пообещал исправиться, подтянуться, создать условия…

"Не надо, папа, не сразу… – прошептал он. – Я понимаю, что это трудно… Нужно время… Но эта противная двойка!.."

"Шут с ней! – махнул я рукой. – Хочешь, я куплю тебе мороженое? И шоколадку? А завтра мы сходим в кино, да?"

"Хорошо, папа. – Прошептал сын. – Если ты настаиваешь… Но на душе у меня всё равно неспокойно…"

Подготовил Алексей КРИВОШЕЕВ