Как жили башкиры. Счастливое детство в Абуляисово. Часть седьмая

Путники вброд переехали через реку и оказались в небольшом переулке, Юнус-езняй остановил Савраску у высоких русских ворот, где стоял знакомый Банат — тот дяденька с красивой бородой, отец езняя, который несколько дней тому назад приезжал в Ергаиш и участвовал в никахе Минигуль-апай и Юнус-езняя. Он широко открыл ворота, и путники оказались на широком дворе, где стоял большой дом с высоким крыльцом и еще маленький летний домик-утъяккыс, подальше от дома виднелись какие-то сараи, амбар на высоких столбах. Тем временем из дома выбежали несколько женщин, среди них была и та голубоглазая женщина — мать Юнус-езняя. Гостей встретили они с радостными возгласами, голубоглазая сватья накинула платок на голову Минигуль и со словами: «Будь счастлива, дитя мое-балакайым! Наступи правой ногой на наш двор!» — пригласила ее и приехавших в большой дом.

А когда Минигуль-апай и Юнус-езняй поднялись по высокому крыльцу, какая-то белолицая девушка (потом Банат узнала, что она племянница езняя и зовут ее Накия) произвела ритуал снятия пояса с талии Минигуль и получила от нее подарок. Потом молодоженов ожидал еще один ритуал: как только они перешагнули через порог дома, под ноги сестры Минигуль положили мягонькую подушку и велели ей наступить на нее. За молодыми вошли в дом и приехавшие из Ергаиша. Когда все уселись на нарах, отец Юнус-езняя прочитал молитву — завершив ее, все дружно подняли руки на уровень груди и подбородка, сказали: «Аминь!».

После этого чем занимались взрослые, Банат уже и не помнит, потому что она успела уже найти себе подружку — черноглазую, черноволосую, кудрявую Минсылу, которая ни минуты не могла спокойно стоять на месте. Сразу же после молитвы она и Банат выбежали из дома, и новая подружка-кодаса повела Банат под навес, где были качели, сделанные из веревок, и стали они по очереди качаться на качелях, даже покружились на них, пока головы не закружилась у обеих.

Потом Минсылу показала Банат прилепленное к стропилам сарая ласточкино гнездо, в гнездышке лежали два птенчика, почти голые, с закрытыми глазами и широко раскрытыми клювиками, откуда торчали и дрожали розовенькие их язычки. Потом девочки долго играли с тряпичными мячиками, соревнуясь, кто из них выше кинет вверх, один раз мячиком попали даже до скворечника, который высился рядом с крышей сарая. Банат во время игр нет-нет да поглядывала в открытую дверь летнего домика, в проеме двери было видно ее сестру Минигуль: она была в цветастом переднике, в белом платке, сновала туда-сюда по дому. Вот она подозвала к себе Банат и Минсылу, подняв на плечи коромысло с ведрами, вышла из домика и велела девочкам пойти с ней. Как будто только этого ждавшие за воротами дома, на улице, девочки постарше вбежали во двор и тоже присоединились к ней. Из большого дома вышла сватья и со словами: «Вот вам подарок от вашей енгяй Минигуль! Идите, покажите ей, где берут женщины воду для питья!» — стала дарить кому носовой платочек, кому вазелин, кому крем. Радуясь подаркам, девочки, окружив со всех сторон Минигуль, повели ее к реке Ускалык, где жители села брали воду с высокого помоста.

Когда они пришли с водой, мама Банат и Махия-енгяй, оказывается, успели достать из приданого сундука Минигуль-апай войлок и узкий матрасик — тур юрган, постелили ими нары в горнице, приставив сундук к стенке, аккуратно сложили матрасы и одеяла, подушки, на окна повесили привезенные из Ергаиша новенькие занавески и тюль, деревянную кровать накрыли белым подзорником и красивым атласным покрывалом, сшитым из остатка трофейной ткани, привезенной отцом Банат еще с войны. Дома стало очень красиво, он чем-то напоминал Банат обстановку в доме родителей. «Наверно, собираются пригласить гостей», — подумала девочка. Да, она не ошиблась…

Спустя некоторое время во дворе дома появились нарядно одетые старухи в длинных, с оборками, ярких цветастых платьях, нашитых в несколько рядов атласными лентами по подолу. Поверх на некоторых были еляны и камзолы с галунами, украшенные монетками, какими-то неизвестными девочке красивыми маленькими камушками, ракушечками. На головах у каждой был красный французский платок, закрывавший полностью плечи и спины каждой, из-под платка виднелись красивые повязки-сэсурмесы для волос, в конце которых болтались разные монеты царских времен и звенели на каждом их шагу.

Появились и молодые женщины в таких же одеяниях, только на головах у них были не большие французские платки, а разноцветные маленькие, повязанные сзади за ушами в два узла. Они сразу же зашли в летний домик и стали помогать молоденькой невестке-килен Минигуль, стали заносить в большой дом посуду, шурпу в большой деревянной миске, мясо на медном подносе, большой самовар.

Все гости заняли свои места на нарах согласно рангу своему. Когда постелили большую скатерть и расставили еду, отец Юнус-езняя, Ахметбакый мулла, прочитал аят, а потом гостей угощали супом, мясом, все пили чай с баурсаком-гостинцем матери Банат, хвалили ее, что баурсак-йыуаса очень удался их сватье: и вкусный, и сладкий, и пышный. Потом всем гостям подарили подарки из приданого Минигуль-апай: кому — вышитое полотенце, кому — нагрудник, кому — отрез на платье или передник. Остальное Банат и не помнит, потому что сегодняшних впечатлений у нее от проводов сестры в дом свекров ее было так и так выше крыши.

На следующий день до обеда продолжался прием гостей в доме сватов, показ новой невестки родне езняя. После обеда опять запрягли отдохнувшую от езды Савраску, положили сено на телегу, постелили черный войлок, только не было сундука Минигуль-апай и ее самой, она, к большому огорчению Банат, осталась в Умбете, в доме родителей своего мужа. Банат даже всплакнула, когда почему-то невеселая сестра Минигуль, держа руки на животе под передником, сват Ахметбакый мулла, сватья Нафиса, махая руками, провожали своих гостей…

Савраска, понукаемая езняем, легко покатила по улице, вскидывая голову, перекидывая гриву свою с одной стороны холки на другую. Вот путники почти доехали до подножия горы Акташ, но езняй направил Савраску вправо от горы, повозка легко покатилась по ровной проселочной дороге. Юнус-езняй, повернувшись к матери Банат, проговорил: «Теща, сегодня я решил вас повезти по другой дороге, более ровной, заодно покажу вам деревню Средний Муйнак, где мы с Минигуль начнем работать осенью в тамошней школе». Путники молча ехали по дороге, слева от них высятся горы, покрытые лесом, справа — течет река Ускалык, она то приближается к дороге, то уходит, изгибаясь, далеко по только ей понятному своему руслу, теряясь среди зарослей ив и черемух, а потом, как бы догоняя путников, шумя водой, огибая встречные камни на своем пути, появляется рядом с дорогой.

Вот путники доехали до теснины, проложенной прямо у скал слева, а справа течет река и берег ее очень крутой, тут дорога узенькая, одна повозка только может проехать, а если встретятся вдруг две повозки, то одна из них точно свалится с дороги в реку. Ой, как страшно… Но Юнус-езняй успокоил спутников своих: «Не переживайте, проедем спокойно этот Кысык (теснину) и еще один Кысык впереди, потому что мы привыкли прислушиваться, когда въезжаем в Кысык, оттого что дорога каменистая, далеко слышен скрип колес повозок и стук копыт лошади. Поэтому встречная повозка обычно остается ждать проезда в так называемом „кармане“, то есть широком месте, где можно спокойно пропустить встречную повозку и уже дальше проехать, не задевая друг друга».

Первый Кысык путники проехали спокойно, но когда стали подъезжать ко второму, вдруг со скалы сорвался камень и с грохотом упал в реку, Савраска, испугавшись этого, резко прянула ушами и быстро понеслась по дороге. Банат, сидевшая спокойно на повозке, не держась ни на за что, от неожиданности упала с повозки на землю, а Савраска все скакала вперед, оставляя девочку далеко позади. Не понимая, что случилось, сгоряча девочка шустро поднялась с земли и побежала по дороге, громко вопя, чтобы услышали те, кто был на телеге. Она видела, как мать протягивала в ее сторону руки и что-то кричала с повозки, как бы зовя ее бежать за ними. Банат бежала, не разбирая дороги, с одной только мыслью, как бы не отстать от повозки. С ног ее без конца падали калоши, потому что были ей велики, бежать было тяжело. И вот она, сняв калоши, продолжила свой бег по каменистой дороге, держа в руках свою обувь, не обращая от страха внимания на то, как острые камешки кололи ее ступни, громко кричала: «Мама, мамочка, не оставляйте меня!».

Вот, наконец, Савраска выскакала на простор, где уже Юнус-езняй круто осадил ее и остановил, сам же, сорвавшись с места, передав вожжи матери Банат, побежал навстречу к свояченице. Приподняв и обняв, он на руках принес ее и посадил на телегу.

Взрослые осмотрели девочку: руки-ноги целы, крови нет, только царапины на коленях и пятках. «Слава Аллаху, не поранилась, только подол платья порвался, а царапины — пустяки, пройдут», — сказала мать, ощупав свою младшенькую дочь. Вот таким образом, падая и плача, Банат едет домой в свой родной Ергаиш, проводив любимую сестру замуж…

Продолжение следует…