Кража не по уставу

Выпало мне дежурить на КПП № 1 в соответствии с составленным графиком. Хотя какой там график – «самописная» мазня. Почти по жребию: в роте как-то вечером сами рядовые, ну я с сержантскими соплями, составляли на тетрадном листке в клеточку, кто куда пойдёт нести военную службу в караулы, а кто на КПП. А командир роты наш «план по балу» утверждал. Иногда не глядя в бумажку. Доверял нашей объективности, честности. Точек несения службы для нашего батальона охраны в закрытом городе, в секретке, было предостаточно. Через сутки в наряд. Лепота! По желанию и раскидывали: Кирзухин хотел на КПП № 3, а Курков-Автоматчиков просился на одиннадцатое – проверять пассажирские поезда-дизели. И прочие звучали хотелки. Но КПП № 1 все недолюбливали. Желающие, как правило, не наблюдались. Значит, жребий со спичками, более никак. «Первый» находился на территории полка, на глазах у штаба. Тяжеловато приходилось помощникам дежурного – стоять у шлагбаума. Уазики, прочая тяжеловесная техника шныряли днём без перекура, только успевай поднимать железку, да проверять – кто есть кто. Заодно знать надо было назубок: кого без проверки документов пропускать. Попробуй только остановить полкана (командира полка и его заместителей) в бобике; потом в роте сгноят на тумбочке (рядового, безусловно). Да и дежурному не сахар – у телефона сидеть весь день. Палева и косяков, так или иначе, сложно избежать, но можно. На КПП лез всякий в фуражке…

Ну, угодил я на «раскалённую сковородку» и ладно! «Переживём как-нибудь сутки», – храбрился я, повторял как мантру. В помощники мне попались Самарцев и Щёчкин, маленький такой… боец. Не буду тянуть за лямку, хвост весь вечер (заступление в наряд начиналось с 18.00), ибо за этот отрезок времени ничего примечательного не случилось. Обыденно, однообразно. Трещал и скрипел телефон, да носились взмокшие туда-сюда помощники-соратники, до ужина. Далее чуть поспокойнее было. Затем благопристойный надвигался рай – полк готовился ко сну. Я засел за шахматы, книгу: мне всю ночь не спать. Офицеры из полка уезжали на легковушках в посёлок – в свои квартиры. Их тачки стояли рядом с КПП, как бы под нашим присмотром.

В небе звёздочка заблистала – смотрел я в типовое окно бодрствующей комнаты и лениво двигал шахматного коня. В комнате для сна дрых Щёчкин; он мал ростом, будто школьник шестого класса, но его храп… ох, посильнее рёва бензопилы будет. Вот честное слово! У ворот воинской части топтался Самарцев. Иногда забегал в помещение: глотнуть пару капель чифиря. Потом они сменились. Щёчкин на пост, а Самарцев отправился давить на массу, то есть спать. Хотя ночью необязательно расхаживать у ворот, вполне достаточно находиться в самой дежурке, но не спать. Ни в коем случае не спать в бодрствующую смену. С Щёчкиным мы устроили шахматную войну, баталию. Аж доска тряслась, а более делать нечего. На некоторых КППэшках, разбросанных на огромной территории «закрытого города», имелись нарды и неуставные игральные карты (их всегда надёжно прятали), но здесь… хе, под боком у дежурного по полку не устроишь «казино».

Одним словом, ночь прошла без сучка и задоринки. Враг вероломно, как его ни ждали, не напал. И зомби-апокалипсис не пожаловал в гости. Следовательно, утро обещало быть доброжелательным, безоблачным и календарно апрельским. Снег вовсю взялся таять, ему более не лежалось в нежной дремоте. На газоне, из подтаявших леденистых сугробов торчали изумительные сигаретные бычки (их придётся выковыривать, пока не дали втык). Вдали за грядой тайги выгладывала сизая шапка горы. Весна!

Тут я услышал из полуоткрытого окна, почуял, можно сказать, задним местом подозрительный гул. Он шёл от автомобильной стоянки. Выглянул, высунул осторожно нос – стояли несколько офицеров с первого батальона. Самый бурливый из них, капитан Верёвкин из второй роты, артистично и довольно угрожающе размахивал руками:

– Ну, как же так… как же так?! Бесы…

Вбежал взбудораженный Самарцев в дежурку.

– Товарищ сержант… там что-то не так, – пролепетал он.

– Чего не так? Объяснись!

– У них, – показал он пальцем в сторону возмутителей спокойствия, – кажется, пропало…

Но не успел я отреагировать, как раздался трубный требовательный голос снаружи.

– Эй, дежурные по КПП! Вылезайте из своей берлоги!

Что поделаешь, пришлось выходить. И мы, как обязательные суслики, теребя свои штык-ножи, висящие на солдатских ремнях, подошли к небольшой толпе офицеров. И Верёвкин с натуженным строгим голосом выдал целую тираду.

– Кто стоял на посту ночью? Куда вы, раскудрыть твою, смотрели? Вон, видите, – продемонстрировал он открытый капот «жигулёнка», – двигателя нету. Кто-то спёр?! Ночью… очевидно. А вы тут на посту проморгали вора. Дрыхли, наверное? Фигово службу несёте. Это палево и ещё какое! Кража, как бы сказать, не по уставу. До конца службы не рассчитаетесь.

В моей голове застрекотал, защёлкал компьютер, пытаясь собрать воедино пазлы в картинку. Когда могло подобное случиться? Ночью я точно не дремал – ни капельки, как и стоящий (сидящий) на посту помощник. Шахматы не могли настолько увлечь нас. Шахматы – каверза ночи, подстава, но глупости всё, нечего их винить. Сколько времени бы понадобилось, чтобы снять двигатель? И потом, бывало, что я выходил наружу – подышать свежим воздухом. Нет, ночью не смогли, никак. Не клеится. Не собираются детские кубики в выразительное слово. Я отлучался из КПП только на ужин в столовку, значит…

– Я стоял ночью, – промямлил тихо Самарцев.

– Ну, что? – продолжал жестить жёстко, но красно капитан: – Готовься писать письма родным, друзьям, школьным своим учителям и подружке. Пусть высылают деньги. Не на губу же тебя отправлять за халатное отношение к караульной службе. А если докажем сон на посту, то у-у-у… Умрёшь молодым.

Его коллеги-офицеры молча поддакивали, принимая величественный вид. Это мне показалось подозрительным, что-то скрывали. Ещё, они будто сдерживали смех, он явно пытался продраться сквозь толщу их надутых щёк. А по бледному, как простыня, лицу Самарцева я понял – он перепугался до усрачки. Кто знает, упал бы в обморок, вероятно. Хотя куда ему падать? – он ещё тот верзила, Геракл!

Мы вернулись к своим обязанностям. Служба идёт, несмотря на катаклизмы. Я за стол к треклятому телефону. Рядом сидел с опущенными руками хмурый Самарцев. В голове у него винегрет – где достать бабки? Кого просить? Как выкручиваться? Я же больше грузился возникшей неправдоподобной ситуацией. Прямо вынос мозга. Детектива. Обожал разгадывать загадки: искать улики, трупы, двигатели… Насчёт трупов – шутка… плохая! И что занятно, офицеры сравнительно спокойные как гиппопотамы, ведь фактически украли автомобиль… половину автомобиля. Здесь бежать, звонить надо, бить во все колокола… поднимать полк в ружьё. Нет, поднимать полк не надо, конечно. Но они, офицеры, вдруг читают правила несения службы и сразу хотят денежек. Сказал Самарцеву о своих сомнениях – он лишь обречённо махнул рукой. Но не успели мы «доварить» свои мыслительные процессы, в дежурку вошёл подтянутый капитан Верёвкин.

– Ладно, пацаны! Не парьтесь! Никакой двигатель не пропадал. С 1 апреля, – и также ровно вышел, как вошёл.

Мы… ну да, та самая возникла немая сцена!

– Слушайте, забыл сказать, – нарисовался Щёчкин; по всей вероятности, он устал стоять возле шлагбаума, – вернее, вспомнил. Пока вы были в столовой на ужине. Ну… вчера. Я засёк, что этот гадкий «жигуль» привезли. Его тащила на буксире синяя «нивушка». На ремонт в наш бокс, скорее всего, отвезли двигатель, а тачку здесь оставили. И это, как его… А кража разве не по уставу, или по уставу бывает?

Со стола на пол непривычно громко плюхнулась шахматная фигура. Упал чёрный конь.