Поминая Джона Леннона. Часть шестая

Рифаня – Это чё, из-за пожара, что ль, весь сыр-бор?

Лейтенант (оторвался от записи) – Я про пожар ничего не знаю. К нам поступило заявление от гражданина Сабирова, в котором он утверждает, что вы избили его в своей квартире. И справка из поликлиники прилагается.

Рифаня – Вот, собака, интеллигент фигов! Как вывернул всё! И в поликлинику смотаться успел!

Лейтенант – Ну, а вы что можете пояснить по этому поводу, Шамиль Гареевич?

 

Рифаня откинулся на подушку, почесал кадык и положил руки за голову.

 

Рифаня – А чё тут пояснять-то? Мы с Ленкой в тот день…

Лейтенант (стал быстро записывать на листе бумаги показания) – Это, значит, двадцать второго ноября?

Рифаня – Ну, тебе виднее, начальник. В общем, в тот день у Ленки типа дня рождения было. Вернее, даже не в тот, а за день до этого…

Лейтенант – Тогда это уже получается двадцать первого ноября?

Рифаня – Слушай! Ну, ты сам минусуй там чё надо. Я, что ли, должен календарь пасти? Тебе надо – ты и считай, чё там и когда. Я ж вспоминать должен! Вот. А ты мне мешаешь. Ну, в общем, отдохнули мы тогда. День рождения всё-таки. Оттянулись по полной – как резинка от трусов. До утра почти «гуляли», пока её корефанки не ушли. Потом, понятное дело, мы с Ленкой поругались. Ну а чё? Милые бранятся – только тешатся. И никому не мешают. А соседям – так это вообще в кайф: они даже фитилёк у телевизора приглушают. Ну, чтоб нас слышнее было. Вот. А Ленка, типа, обиделась, спать одна легла. Я тоже побарагозил на кухне – ну, допил там, чё в бутылках оставалось, прибрался чутка́ – и в зале на тахте залёг. Днём меня, значит, Ленка будит. Не знаю, что у этой козы там в спальной случилось – то ли окурок уронила, то ли лампу. В общем, фиг поймёшь. Только дымина из спальной валит такая, что глаза режет и кашель, блин, сильный – аж дыхнуть нельзя. А у меня ещё голова гудит со вчерашнего. Я с Ленкой на кухню сразу. И телефон с собой. Закрылись там сами, а форточку открыли. Я сразу «ноль один» набрал и сказал, что, мол, горим, ляха-муха, тушить надо. Мол, давай, быстрее там выезжайте. И адрес назвал.

Лейтенант – Так вы огонь что, тушить не стали?

Рифаня – Ну я ж говорю: там дымина – дышать нечем! А у меня ведь дома огнетушителя нет! Да и башка ещё гудит! Ты сам-то пробовал с бодуна пожар тушить? Вот. А Ленка пиво из холодильника достала (поворачивается к Сергею) – я ж не алкаш, чтобы как они там, типа, пока всё не выпьют, то спать не лягут. Я ж знаю, что утром лечиться надо. Только мы с ней «подлечились» маленько – звонок в дверь. И стук одновременно. Я думаю: вот это ребята-пожарники шустрые! Пять минут не прошло и уже приехали! Нос зажал и выбежал из кухни. Открываю дверь, а там этот твой Руслан-очкарик. И давай орать, блин, что ремонт недавно сделал. Я ему, типа, нафига мне твой ремонт – у меня пожар! А этот очкарик, собака, опять орёт – давай, блин, нужно срочно тушить огонь! Я ему объяснять стал, ну, что пожарников вызвал уже. Ща приедут, говорю. А он меня толкнул в сторону и сразу в спальню. Я ничё не понял сначала. Потом гляжу – он дымящийся матрас на лонджу тащит.

Лейтенант – Куда?

Рифаня – На лонджу.

Сергей (подсказывает лейтенанту) – На лоджию.

Рифаня – Ага. Ну, это типа балкона – вышел и там стоишь, куришь.

Лейтенант – Понятно. На лоджию, получается, вышли.

Рифаня – Ага, на лонджию. Я, значит, этому Руслану говорю – ты чё, собака, делаешь? А он мой матрас с лонджии выбрасывает! И в спальню опять. Сам кашляет, матерится! Гляжу – второй матрас дымящийся тащит! Я уже плюнул на всё – и к нему. Хватаю его за шкварник и говорю, мол, ты чё творишь, гнида?! А он мне (вот урод!) опять орёт, что у него, типа, ремонт в квартире недавно был и что ща пожарные приедут, из шлангов как начнут поливать – всю его хату затопят! Он же, типа, ниже этажом живёт! Ты понял, начальник, а?!

Лейтенант (спокойно записывает показания Рифани) – То есть, вы именно поэтому ударили гражданина Сабирова?

Рифаня (отрывает голову от подушки и почти кричит) – Да ты чё, начальник!? Я его руками ваще не трогал! Даже не оскорблял его! Хотел сначала сказать ему, что он козлина, но потом передумал и об косяк один раз приложил. И всё! Ну, ты сам посуди – он же у меня дома беспредельничал! Да и Ленка потом всё равно в ведро воды налила и с ковшиком весь пожар потушила.

Лейтенант (продолжает записывать) – Значит, вы хотите сказать, что имеете претензии к гражданину Сабирову?

Рифаня – Не, начальник, какие претензии? Пусть он и козлина, но сосед всё-таки. Короче, не до него мне сейчас. Вон, панкратит, или как его там, с желчным пузырём лечить надо. Ты пойми – я ж не какой-нибудь бык фанерный, чтобы специально зло помнить. Оно и так само не забывается.

Лейтенант – Хорошо. Позже я вас всё-таки повесткой вызову, гражданин Каюмов Риф Гареевич.

Рифаня – Вызывай, мне-то чё? Только не сразу, а как с больничного выйду. Трудодень мне справочкой закроешь – я, получается, вроде как в санатории на процендурах побываю.

 

Лейтенант складывает листы с записями в папку, достаёт оттуда чистый лист и поворачивается к Эдику.

 

Лейтенант – Ну, Эдуард Наилевич, давайте теперь с вами разбираться.

Эдик (осмелев) – А что со мной разбираться?

Лейтенант – Ну, расскажите про то, как вы кого-то там дипломатом ударили.

Эдик – А-а! Так это когда было-то…

Лейтенант – Когда?

Эдик – Ещё когда я в школе учился, после продлёнки.

Лейтенант (пристально смотрит на Эдика) – После какой ещё продлёнки?

Эдик – Как после какой? Которая после уроков в школе бывает.

Лейтенант – Так, гражданин Каюмов Эдуард Наилевич, может, вы не будете дурака валять?

Рифаня – Слушай, начальник, а кого ему валять? Умного, что ль?

Лейтенант (поворачивается к Рифане) – Гражданин Каюмов Риф Гареевич, я сейчас общаюсь не с вами, а с вашим однофамильцем. Поэтому попрошу не вмешиваться в наш разговор.

Рифаня – А чё это не вмешиваться? Когда вы там у себя в ментовке вдвоём или втроём давите на допросах – так попробуй я кому из ваших сказать, чтобы он в разговор не вмешивался. Ага.

Лейтенант (Эдику) – Мы не могли бы продолжить в коридоре?

Эдик (приподнимает одеяло) – Я не могу – у меня катетер после операции. Мне врач сказал, что даже в туалет надо в судно ходить.

Рифаня – А ты сходи при начальнике в это судно! А то он не поверит ещё!

Лейтенант – Гражданин Каюмов Риф Гареевич, у вас ведь нет катетера? Не могли бы вы выйти в коридор на несколько минут?

Рифаня (демонстративно ложится под одеяло) – Не-е, начальник, здесь не ты главный, а лекарь. Вот он-то мне и сказал, что после процендур я должен лежать, а не шляться по коридору. И тоже если приспичит – в судно ходить. Иначе нарушение режима впаяют! А ты знаешь, что такое «нарушить режим»?

Лейтенант – Хорошо, лежите ради бога. Только я попрошу вас тогда просто воздержаться от комментариев.

Рифаня – Слышь, начальник, ну чё ты к парню-то пристал? У человека ператинит. Или как его там…

Сергей – Перитонит.

Рифаня – Во-во! Может, даже гнойный! А он ещё с тобой общаться должен. Ну дай ты ему погнить спокойно!

Лейтенант (чешет затылок, понимая, что опрос Эдика в присутствии Рифани не получится) – Да-а… В общем, даже не знаю, Эдуард Наилевич, что и думать по поводу ваших первоначальных показаний.

Рифаня – Так раз не знаешь, начальник, то и нефиг думать! На то она и голова, чтоб затылок чесать!

Лейтенант (кладёт лист в папку, берёт фуражку и встаёт с кровати) – Хорошо, гражданин Каюмов Эдуард Наилевич. Я не буду больше ни о чём вас спрашивать. Но обещаю, что запрошу сводку происшествий по городу за последние две недели. И если я где-нибудь обнаружу драку или какое иное правонарушение с использованием дипломата, то вызову вас повесткой. Адрес ваш мне известен. А пока всего вам доброго и скорейшего выздоровления.

 

Лейтенант выходит из палаты.

 

Рифаня – Правильно сделал, что в отказ пошёл. Даже если прав был. Менты ведь не понимают, что если добро должно быть с кулаками, то зло – обязательно с хлебалом. Это раньше за одного битого двух небитых давали. А сейчас – пять лет дают! И попробуй не взять!

Эдик – Да я вообще никого не трогал. А дипломатом мента по руке ударил, чтобы вырваться, когда нас вчера отлавливать стали.

Сергей – Ну ничего себе!

Рифаня (машет рукой на Сергея) – Да подожди ты! (оборачивается к Эдику) Слушай, а я сейчас только узнал тебя: это ж ты со студентами в пивной вчера возмущался, что вам музыку не ту подсовывают. И вы поэтому плакат намалевали и всей толпой попёрлись с ним по улице?

Эдик – Да, всё верно. Значит, это вы в «Шанхае» были?

Рифаня – Где я был – туда уже другие присели. Ну, выходит, не обознался я. Видел, как вас вчера обложили. А я только сейчас вот допёр, что это ты у студентов главшпаном был!

Сергей – Слушай, получается, что если бы не Рифаня, ты всё как на духу сейчас лейтенанту выложить мог!

Эдик – Да, прямо аж самому страшно стало…

Рифаня – Просто повезло, что мент не матёрый попался. Молодой, козлик ещё. Сразу с козырей зашёл. А у нас тут бескозырка, хе-хе.

Сергей (встаёт со своей кровати и садится в ноги к Эдику) – Ну ты нам-то расскажи – жуть ведь как заинтриговал!

Эдик – Да я ж лейтенанту говорил: когда мы узнали о том, что Джона Леннона убили…

Сергей – Ой, блин, точно! Я с этим допросом и забыл про Леннона!

Рифаня – Кого убили?

Эдик – Джона Леннона.

Рифаня – А кто это?

Сергей – Ну, Леннон. Из «Битлз». Ты про битлов не слыхал, что ль, ни разу?

Рифаня – А, про битлов? Это которые (имитирует игру на гитаре и хрипло поёт под мелодию «Can’t Buy Me Love» на «жиганский» манер)

 

В ресторане все с патлами, в длинных пинжаках

Стоят четыре фраера с гитарами в руках

Юбки мнутся, клёши рвутся – все слушают битлов!

Кан баба ло-ов – а дальше я не помню слов!

 

Сергей и Эдик аплодируют.

 

Продолжение следует…