Онтогенез мой. Часть пятьдесят четвертая

Хлеб, картошка с тушенкой, любые каши, сливочное масло и яйца на завтрак, рассольники с борщами — все уплетали за милую душу. Пожалуй, никто и не успевал словить всякие вкусовые тонкости и нюансы. Чуть перефразирую известную истину: «Не бывает мало аппетита, бывает — мало еще упахался». А впахивали с побудки до отбоя, зря что ли за 40 дней (или сколько там было точно?) я сбросил аж 6-7 килограммов, до жалкого «бараньего веса» в 56 кг! Офицеры прямо говорили: «Как ваши ровесники корячатся за 2 года службы, вы пройдете за месяц».

Сладкого не хватало, так мы же не дураки, по советам пятикурсников запаслись заранее карамельками. Каковы были на вкус чаи и компоты, могу только предположить — вонючими на наш нынешний избалованный вкус, а вот тогда было глубоко фиолетово. Жидкость содержит «аш два о», этого вполне достаточно, неча множить сущности сверх необходимого. При такой жаре пить хотелось постоянно, особенно поначалу. Ну и потели как кони, наверное, даже больше коней. Со спины соль сыпалась в самом прямом и буквальном смысле! Потеешь, мокрая гимнастерка незамедлительно сохнет под палящим солнцем, на спине образуются соляные разводы. А попробуй не пропотей, помнится, расчет отрабатывал стрельбу вкруговую. Не подфартило тогда, назначили подносчиком снарядов. Хватаешь эту дуру под тридцать килограммов и бегаешь за орудием, которое вертится на манер карусели. Кто-то важно крутит горизонтальную или вертикальную наводку, другой лыбится в прицел, все вместе они весело катаются, а я, стало быть, на манер тяжело груженной цирковой лошадки носился за ними по кругу.

Из-за пота, грубого ХБ на голое тело, а скорее всего — из-за лишних карамелек перед отбоем случился у меня конфуз, который запросто мог стать огромной проблемой. Короче, в детстве была заморочка — чуть переешь сладенького, в зоне подмышек появится сыпь. За пару дней сама проходила. И вот, утром с ужасом обнаружил, что спустя более десять лет, в 20-летнем возрасте снова… Для несведующих проясню — когда в хаки и солдатских сапогах, это отнюдь не мелкая интимная неприятность. В Советской Армии страсть как не любили небоевые потери. Во избежание распространения инфекции запросто законопатят в медчасть, пока досконально выяснится что и к чему, однокурсники уже пройдут обучение, главное — присягу примут, а мне, стало быть, в следующем году, после диплома, снова сюда пилить. На фиг такое счастье!

А я в палатке рядом с Петром лежал, вот он первым и углядел. Поспешно вполголоса разъяснил, дескать, это только аллергия, а не чесотка или еще какая-нибудь заразная дрянь. Попросил не трепаться. А то — проговорись случайно хотя бы нашему командиру отделения Ильдусу Батталову, он будет просто обязан доложить по инстанции. Спасибо, Петр, ты сдержался, а учитывая твою склонность к гигиене и благоприобретенную чистоплотность — так вообще подвиг. Благо, в тот же день меня с Андриановым направили на какой-то отдаленный участок работ, как и принято в армии — копаем (складываем, тащим и т. д.) отсюда и до обеда. Сразу стянул гимнастерку, прожарился маленько под оренбургским ясно-солнышком, через сутки поганой сыпи как и не бывало. Пронесло. Кстати, почему Андрианова нет в списке однокурсников, который выставляли в группе? И воообще, где он, как он?

Таки да, и с Михаилом меня как-то позже направили на обособленный участок работ. Под бетонными плитами периметра отедельные участки окаменевшего грунта то ли закапавать, то ли наоборот. Неважно. Товарищу можно было уже тогда устраиваться прорабом на стройке, сразу прикинул: можем управиться за пару часов, но мы торопиться не будем — растянем до ужина. Не спеша, но на совесть исполняем порученное, до неприличия долго растягиваем перекуры и потягиваем чаек из фляжек, издали любуемся, как остальные ребятки копошатся возле пушек. Лепота. А еще трындим — как и положено в юности — обо всем на свете. Вот никак не ожидал, что Михаил, наряду с уже известными мне достоинствами, так много знает и умеет увлекательно рассказывать и про отвлеченные вещи. Помнится, даже Экзюпери обсудили, что-то из «Маленького принца». Да, да, Экзюпери это самое то, когда остальные впахивают, а ты имеешь уважительную причину посидеть в тенечке. Да, ребята, когда целые сутки находишься под бдительным присмотром командиров, постоянно чем-то загружен (лишь бы не бездельничал!), ежесекундно всем и вся что-то должен и обязан, свободные минутки на воле — это такое великое благо.

И да, из-за воды чуть же «мини-Вагнер» не устроили. В первые дни катастрофически не хватало. Как всегда, кто-то вовремя не почесался, где-то что-то сломалось и вообще, солдат обязан стойко переносить трудности военной службы. Но вот как вечерком подвезли к столовой цистерны, всем стало на это плевать. «Плевать» — чисто фигурально, на плевок тоже ведь требуется расходовать драгоценную влагу, без коей организм немилосердно страдал. Все ломанулись к источникам. Отцы-командиры пытались остановить бардак, истошно грозились всех ослушников выкинуть к такой-то матери со сборов, некоторые, самые оглашенные, носились туда-сюда среди толпы — бесполезно. У кого-то из них хватило ума посоветовать махнуть рукой на непотребство. Всех, несколько сотен лбов не накажешь. Короче, правильно говорят — «Гуртом и батьку бить не страшно». Да и вопросы у вышестоящих начальников непременно появятся — а почему сами допустили перебои с водой? В мирное время, при штатной обстановке! Как бы там ни было, больше таких проблем не возникало.

И в наряд по столовой успел сходить. Вот не помню точно, что именно делал — картошку чистил, посуду и полы мыл, котлы драил? Скорее всего, и то, и это, и третье. Приступили очень ранним утром, скорее — очень поздней ночью, когда «поднять подняли, а разбудить забыли», вот и ходил как зомби, делал все на автомате. В сухом остатке осталось лишь чувство чего-то очень нудного, неуютного, бесконечного. Впрочем, грех роптать: из-за наряда по столовой не бегали марш-бросок, тоже ведь не сахар трусить в такую несусветную жару. И с поваром познакомился — учалинцем оказался, зоотехник, такой вот здоровенный шкаф, но тогда еще ни килограмма жира, одни мышцы. С белым колпаком на голове и с огромным ятаганом в руках. Вряд ли снисходил до того, чтобы лично резать хлеб этим ножищем, не по чину, но смотрелось важно-авантажно, это я заценил. Нет, кус жареного мяса или стаканчик сметаны не преподнес, просто потрепались за жисть и этого хватило, чтобы штатная кухонная прислуга не слишком донимала нашу смену. И таки да, земля ведь, она того, круглая, не раз на гражданке встречались, и я ему тоже однажды услугу оказал, замолвил слово перед его начальством.

А в тех лагерях были огроменные продовольственные склады. Тушенку с истекающим сроком употребления развозили по столовым Оренбурга. Вы, девочки, даже представить не можете, каково это — длиннющие коридоры тянутся и преплетаются в самых замысловатых комбинациях на манер китайских кварталов. Заместо домов по бокам до потолка высятся штабели ящиков с консервами. И тусклое такое освещение, подходящий антураж для съемок фильма ужаса. Вот, один из наших там заблудился, представьте, даже докричаться не смог до остальных. Если бы страдал клаустрофобией, кирдык бы ему пришел, верхом на полярной лисице. А так, даже неудобно такое писать для приличного общества… короче, сильно приспичило бедолаге по-большому сходить. Терпел-терпел, плутал-плутал и в конце-концов наложил посередке коридора. (Ну, вы помните — буду молчать как немой партизан на допросе, даже не спрашивайте — кто?) Судя по тому, что до конца сборов никто не выставлял претензии, до того переулка с приветом от лесфака-86 долго еще не доходили. Ничего страшного, наверное, быстро высохло.

Продолжение следует…