Туфли

Старшие сестры уже отправились на танцы, а она все никак не могла подобрать наряд. Только служанка не торопила, а, кажется, нарочно задерживала Сандрильону.Старушка появилась однажды на пороге большого дома с одним только обтрепанным сундучком в морщинистых руках и была принята в услужение младшей сестрице больше из жалости.

Прикладывая разные броши, поправляя локоны, старуха, вероятно, упивалась воспоминаниями о своей ушедшей молодости и красоте. Сложнее всего пришлось с обувью: танцевальные туфельки казались слишком уж скромными на фоне роскошного наряда. Сандрильона пробовала украшать их бантами и живыми цветами, но все казалось не то. И тут старушка открыла свой сундучок и достала (о чудо!) эффектные открытые туфельки на высоких шпильках с пылающей алой подмёткой. И хотя Сандрильона сомневалась, что сможет протанцевать в таких весь вечер, служанка настаивала. Она говорила, что красота требует жертв, а другого случая и надеть-то их может не представиться. И Сандрильона решилась. Но как же идти по разбитым дорогам? А сестрицы уже, наверное, добрались…

Тогда старушка вынесла во двор большую тыкву. Та внезапно начала расти, приобретая формы вытянутой машины. Трансформация закончилась, когда перед старой и юной женщинами появился настоящий сверкающий лимузин.

Когда лимузин подъехал ко дворцу, сестры высокомерно отвернулись, не желая быть причисленными к толпе зевак, обступивших изрядно опоздавшую выскочку. Им и в голову не могло прийти, что это приехала их родная сестра. Зато сам принц заинтересовался приезжей. Молодой восторженный мальчик, он во всем еще видел перст судьбы, был готов и, кажется, даже стремился очаровываться. Что и говорить – принц был покорен. Его обманул искусно наложенный грим, вольные струящиеся локоны (не один час был потрачен и на прическу), даже жеманное кокетство новоприбывшей принцессы привело его в полный восторг.

Итак, принц повел Сандрильону в центр зала, и они начали свой танец. Он любовался её аккуратными шажками, её маленькими ножками, которые, благодаря высокой шпильке, казались ещё меньше и как будто не касались пола. Он упивался ею, а ей было досадно: ноги уже начинали болеть, каждый шаг давался с большим трудом из-за страха подвернуть ногу. Но её держал в объятиях сам принц! И она смирялась, и только старалась ещё больше, не получая никакого удовольствия от танца. Время близилось к полуночи, и Сандрильона заметила, что её сестры понемногу стали раскланиваться со своими кавалерами, а музыка как назло становилась только более ритмичной и раззадоривающей.

И вдруг туфли стали плясать, будто сами по себе. Ноги болели не меньше, но танец так захватил её, что она танцевала, забыв все изученные фигуры. Принца ошеломила эта перемена, но он, не желая отставать и выпускать из рук свою добычу, принял новые правила.

Сестры уехали, гости понемногу расходились, а они продолжали танцевать.

Музыканты, которые держались до последнего, тоже выбились из сил и с удивлением обнаружили, что танцующую пару никак не смущает отсутствие музыки.

Лимузин, превращаясь обратно в тыкву, вкатился в бальный зал, но они танцевали, не замечая ничего вокруг.

Они танцевали всю ночь напролет. Волосы Сандрильоны растрепались, наплоенные некогда кружева и рюши метались в разные стороны, косметика потекла. Сам принц представлял собой уже какое-то пугающее зрелище: рубашка промокла насквозь, лицо красное, в глазах нездоровый блеск.

К принцу был вызван главный королевский лейб-медик, но он лишь развёл руками.

Наконец, королевская гвардия была приглашена, чтобы силой остановить танцующих, но все было напрасно! Танец точно спаял их в своём бешеном ритме. Нельзя было различить уже человеческих тел в этом всепоглощающем вихре.

К вечеру третьего дня они превратились в бесцветную воронку. В зал уже боялись входить, и прислуга только наблюдала со страхом в дверные щели и скважины за происходящей здесь дьявольщиной.

Впрочем, вскоре эта воронка точно ввинтилась в пол и растаяла... А на паркете в кучке золы лежали туфли с красной подметкой.

Уборщица тайком подобрала их. Спрятавшись в темном углу, она долго и безуспешно пыталась нацепить на свои грубые ноги эту очевидно не подходящую ей роскошь. Вернувшись домой после службы, она нехотя передала трофей своей дочери. Той, впрочем, тоже не удалось туфельки даже примерить. Её манипуляции не остались незамеченными, и туфли пошли по рукам – угрозами, уговорами и мольбами.

Туфли «обошли» все королевство, попав в дом к сестрам Сандрильоны, так и не пришедшиеся по ноге ни одной из девушек. Старшая сестра в отчаянии зашвырнула такие красивые и такие бесполезные туфли в ближайший угол.

Старая служанка подняла их и, любовно поглаживая, убрала в свой истрепанный сундучок. Прижимая его к груди и отбивая пальцами едва уловимый ритм, она скрылась за порогом.