Каприз

Тот далекий год остался в его памяти годом любви. Студенческий друг познакомил Равиля с репродукциями Николая Рериха, и он полюбил горы на всю жизнь. Летом Равиль попросился со знакомыми туристами в горное путешествие. Равиль занимался спортом, был тренирован и вынослив, и его с удовольствием взяли в группу. Уже в первые дни Равиль, увидев Алтай, подумал с восхищением: «Это ж Рерих! Это на всю жизнь».

Третьей его любовью стала скромная девушка Рената. В группе из восьми человек было две девчонки. Аза возглавляла группу, была кандидатом в мастера спорта по туризму. Ее считали настоящим горным волком, ее уважали бывалые туристы, побывавшие на всех горных кряжах тогдашнего Союза.

К таким девушкам не лезут с любовью. Они сами выбирают себе пару. Когда группа покинула турбазу в Бийске и на машинах добралась до Немала, в тот первый день они одолели всего один перевал.

Вечером разбили лагерь у быстрой горной речушки. Палаток было всего две. Аза обвела глазами туристов и назвала «экипажи». В ее командирской палатке отныне будут жить она, Рената, Равиль и молчаливый парень Егор, бывший боксер-тяжеловес. Остальные парни должны были спать во второй палатке.

Аза сурово оглядела Равиля.

– Будешь старшим в нашей палатке, – сказала она и скромно пошутила: – Заодно будешь совмещать обязанности моего телохранителя.

Группа дружно посмеялась шутке руководителя, парни с легкой завистью оглядели Равиля – быть рядом с горной волчицей, подстраховывать ее на опасных перевалах и получать редкие, благодарные взгляды этой смелой, пусть суровой, но весьма симпатичной девчонки было лестно.

Не смеялись шутке двое: сам Равиль и застенчивая, улыбчивая Рената. Они успели подружиться в поезде, на турбазе в Бийске даже сбегали на танцплощадку и танцевали в обнимку до самозабвения.

Рената, насупившись, выжидательно поглядела на Равиля. Он растерянно пожал плечами.

Стесняясь, они друг за другом суетливо лезли в тесную палатку. Девушки легли посередине, Егор с Равилем по краям. Первая ночь была теплой.

На следующий день группа пересекла три речки и одолела два перевала. На втором перевале лежал снег.

Измотанные горами и тяжелыми рюкзаками туристы наспех разбили лагерь и, кое-как отужинав, разбрелись по палаткам. У Равиля гудели ноги. Днем он незаметно для всех переложил от Ренаты в свой рюкзак две банки тушенки и мешочек сахара.

Ночь была холодной. Аза и Рената вползли в спальные мешки, парни укрылись куртками. Спальников взяли по одному на два человека, тем самым Аза сэкономила на грузе.

Холодный воздух с вершин опускался в долину, кутал палатки, лез во все щели.

Аза пошевелилась в своем спальнике.

– Равиль, – сказала она негромко. – Полезай ко мне.

Равиль сжался и сделал вид, что спит.

– Равиль, – повторила Аза повелительно. – Мне холодно.

– Что? – Равиль пошевелился и громко зевнул.

– Не прикидывайся ягненком, – в голосе Азы прозвучала насмешка. – Я не буду покушаться на твою невинность. Я головой отвечаю за всех вас и не хочу, чтобы группа простудилась и сошла с маршрута. Ну?

Равиль безнадежно вздохнул и начал приподниматься. И тут неожиданно подоспела помощь.

– Аза, – вдруг прощебетала из своего спальника кроткая Рената. – Если ты так тревожишься за наше здоровье и тебе – пардон – все равно, кто будет греть тебя, можно, я заберу к себе Равиля? Мне ведь тоже холодно.

В соседней палатке грохнули – там, видимо, прислушивались к разговорам в командирском лежбище.

– Спите по двое, – крикнула им раздосадованная Аза. – Завтра лезем на самый высокий перевал, там снегу по колено. Попробуйте у меня чихать и кашлять!

Равиль живо вполз в спальник к Ренате, осторожно обнял девушку и согрел ее своим телом.

Егор, пыхтя, влез к «горной волчице», долго возился и, наконец, затих. Минут через десять Аза четко выговорила ему:

– Руки держать на талии. Ни выше, ни ниже. Понятно?

– Понятно, конечно, – неторопливо ответил Егор. – Только где у тебя талия, Аза? Я имею под руками одни ребра.

Соседи снова грохнули.

Аза не прощала обид. С той ночи она держалась с Равилем сухо, а Ренату вовсе не замечала. И если говорила о ней, то пренебрежительно называла «пигалицей».

Много позже Равиль встретил ее на какой-то партконференции, где Аза представляла одно из крупных предприятий города, и взволнованно сказал ей: «Аза, с такой девушкой, какой была ты, не гуляют, на таких женятся».

Равиль имел в виду то путешествие по Алтаю, горный маршрут был довольно опасным, он это понял позднее, и Аза вела себя стоически, о ней не зря говорили: ей надо было родиться мужчиной.

Аза поняла, что хотел сказать Равиль, благодарно улыбнулась, легонько пожала ему руки и ушла в зал. Больше он ее не видел.

Но это произошло позднее. А тогда и он, и Рената перестали замечать красоты Алтая, его звонкие, прозрачные речки, могучие леса на склонах гор, странную, необычную загадку этой горной страны: и в дымке вершин, и в легких облаках над лиственницами, и в самом, будто осязаемом, чуть подрагивавшем воздухе, – все то, что увидел и передал в своих картинах Рерих.

Равиль и Рената видели и слышали только друг друга. Даже когда они разбивали лагерь у горных рек, сильный шум воды не в силах был забить их ночной горячий шепот. Они искали губами друг друга и сливались в горячем поцелуе. Им было хорошо.

Лишь однажды Равилю стало стыдно. Среди ночи Аза сказала тихим, несонным голосом: «Равиль, вы же не одни... Зачем же так, безжалостно...»

... Рюкзаки стремительно легчали, дневные переходы становились длиннее, и впереди должна была вот-вот появиться жемчужина Горного Алтая – озеро Алтын-коль.

Через день они криками восторга приветствовали долгожданное озеро. Оно действительно было прекрасно. Глядя на него, хотелось наградить это чудо каким-либо поэтическим образом.

... Они ушли от костра и спустились к чудо-озеру. Такая стояла тишина, и такая светила луна в чистом, хрустальном небе... Эту ночь Равиль запомнит и пронесет через всю жизнь, как большой праздник.

Они сели на сухое дно перевернутой рыбачьей лодки.

Рената испытывала те же высокие чувства, что и Равиль.

– Никогда мне не было так хорошо, – призналась она. – Если бы еще не видеть эту противную Азу...

– Ну, зачем ты так? – мягко укорил Равиль. – Она заботится о всех нас, презирает трудности, любит горы. Настоящая Жанна д'Арк.

– Ты зачем защищаешь ее, а? – спросила Рената, запрокидывая голову и подставляя лицо яркому лунному свету. – Ты лучше скажи, любишь меня?

– Люблю, – сказал Равиль и осыпал поцелуями лицо, глаза и шею девушки.

– Ради меня пойдешь на подвиг? – спросила она нежно.

– Пойду, – искренно ответил он.

– И жизнь отдашь? – уже с любопытством спросила Рената.

– Отдам, – Равиль сел рядом и притянул к себе стройное, гибкое тело девушки.

– Красиво поешь, юноша, – Рената тряхнула головой и спросила вдруг отстраненно и трезво. – А ну докажи свою любовь. Поцелуй мне ноги, сперва правую, потом левую.

– В каком месте? – Равиль улыбнулся.

– Поцелуй все пальцы, начиная с большого и кончая мизинцем, – голос ее приобрел повелительные нотки.

– Но ты же в кедах?

– Сними.

Равиль посмотрел ей в лицо.

– А ты сегодня помыла ноги? – он попробовал отшутиться.

– Целуй, – тихо сказала она. – Я жду.

– Рената... – Равиль растерялся. – Какие тебе еще нужны доказательства? Через год я защищаюсь, мы поженимся и вместе уедем по распределению. Мы уже много раз говорили об этом.

– Целуй, – нетерпеливо сказала она.

– Ты хочешь унизить меня? – спросил он. – Загнать под каблук уже сейчас?

– Целуй или горько пожалеешь, – в ее голосе прозвучала угроза.

– Трудности сильно повлияли на твою психику, – сказал он, усмехаясь. – Мне, может, стриптиз перед тобой изобразить?

– В последний раз прошу, – очень тихо повторила Рената. – Поцелуй и докажи, что любишь меня.

– Не буду, – упрямо сказал Равиль.

– Но ты же клялся всего несколько минут назад, что жизнь отдашь? Клялся?

– Жизнь отдам, но ноги целовать не буду, – угрюмо отозвался Равиль. Светлая алтайская ночь уже не казалась ему прекрасной.

Рената опустила голову, подумала и, решительно откинув волосы со лба, предложила:

– Я знаю, ты очень хочешь меня. Ты весь горишь ночами и чуть не теряешь сознание. Мне тебя бывает жалко... Так вот, если ты поцелуешь мои ноги, можешь взять меня. Прямо здесь...

Она скинула кеды и начала было снимать трико, но он остановил ее:

– Не трудитесь, девушка, я не продаюсь.

Она надела кеды и встала перед ним. Лицо ее горело ненавистью.

– Ты не любишь меня! – крикнула она. – Ты жалкий себялюбец! Ты не мужчина!

Она ушла вверх, к турбазе, сильной, упругой походкой уязвленной женщины. А он остался сидеть на лодке, возмущенный и гордый одновременно тем, что не уронил мужской чести.

Позднее он узнал, что Рената в тот вечер познакомилась с одним из инструкторов турбазы, танцевала с ним, а потом они ушли к нему домой и провели там всю ночь.

Равиль и Рената в разное время завели семьи, друзья их дружно утверждают, что браки они заключили довольно поздно и по расчету.

Равиль уже в зрелые годы еще раз сходил на Алтай. И пожалел. Горы, реки и леса, снежные перевалы, чудо-озеро – все это было красиво, но почему-то не вызывало восторга. Так бывает, когда любимый фильм смотришь на цветном экране, а потом, по прошествии лет, тебе его показывают в черно-белом варианте.

На берегу озера он нашел самую лодку, она лежала на прежнем месте, но дно ее сгнило и проломилось.

Равиль поднял голову, чтобы лунный свет залил ему лицо точно так же, как он много назад заливал лицо влюбленной в него девушки. Тогда они были молоды и любили, но кто-то глумливый толкнул их под руку, и счастье упало с мостков и расплескалось лунным светом. А второго счастья никто им не протянул.

«Истоки», № 23 (285), 11-17 сентября 2002. С. 8