Встреча на Сене

– Ну, пенсионер, вот тебе подарок за многолетнюю примерную службу! – и протянул путевку на одно лицо.

«Вот, значит, как избавились! – подумал инженер. – Но, что поделаешь? Хочешь, не хочешь, а придется привыкать к новому положению».

Неделя во французской столице пролетела быстро. В последний день Куницин решил прокатиться на катере по Сене. Когда отчалили, его взгляд упал на пожилую женщину на соседней скамейке. «Надо же, как на Галку похожа! Фигура, глаза, нос, – ну, в точности как у нее. Только очень морщинистая, и взгляд совершенно другой. У Галки глаза всегда горели, а у этой – потухли.» Печаль и одиночество получили в них, похоже, постоянную прописку.

«А ведь она и вправду уехала когда-то то ли во Францию, то ли в Бельгию, – вспомнил инженер. – Но чтобы неотразимая, роковая «герла», как она себя называла, превратилась в этот сморщенный стручок?!.. Как она разбрасывалась поклонниками! И как я сам сох по ней целых три года!»

Куницин отчетливо вспомнил, их знакомство в студенческие годы, в колхозе, на уборке урожая. Как ходил там за ней хвостом, и как ее веселило(!) такое поклонение. Вспомнил и ее неожиданное согласие встретиться ночью на сеновале, в духе старых добрых романов. И то, как она тогда не пришла и за это даже не извинилась. Это был ее фирменный стиль. И как потом его сокурсники, которым откуда-то все стало известно, долго со смехом спрашивали его: «Ну как, пылкий Ромео, на сене здорово было?»

«Нет, это не она!» – заключил инженер и переключился на осмотр парижских достопримечательностей.

Женщина, вдруг, тоже посмотрела на него, и ее взгляд за секунду из безучастного стал заинтересованным, а затем радостным. В глазах заблестели знакомые искорки.

– Олежка, ты что ли?!

– Галка?! Вот так встреча!

– Я тебя сразу узнала. Ты тоже, да? Меня все узнают. Говорят, я ничуть не изменилась, – протораторила женщина, пересев на скамейку к инженеру.

– Ну, да… – неуверенно подтвердил тот.

– Надолго в Париж?

– Нет. Сегодня вечером улетаю.

– Ну, во-от!.. Вот бы раньше увидеться! Как там Уфа? Давай, рассказывай!

– По – прежнему. На горе. А ты приезжала на родину после отъезда?

– Представляешь, ни разу! Стыдоба, да и только! Почти 25 лет, как здесь живу… А так охота Уфу повидать!..

– Так съезди, что мешает то?

– Да то одно, то другое. Ну, давай, рассказывай! Говорят, город сильно изменился.

– Это точно. Свою улицу Цюрупы ты не узнала бы. Дом твой снесли и понастроили большие элитные здания.

– Да-а-а?!.. А как мой любимый парк Луначарского? Я так любила в нем гулять!

– На месте, слава Богу! Правда, его переименовали в парк Аксакова.

– А улица Ленина? Ее тоже, поди, переименовали?

– Знаешь, нет. У нас и памятники Ленину не трогают. Даже его музей по-прежнему работает.

– Уважают, значит… А как наши общие друзья? Кого видишь?

– Мало кого. Кто уехал, кто умер. Со Славкой иногда видимся, да Наташка изредка звонит.

– Ой, ну ты мне всю душу разбередил!

– Слушай, Довлатов-то, оказывается, в Уфе раньше жил. Я его много читала, но думать не думала, что он наш земляк. А если б ты знал, как я Земфиру обожаю! Особенно, когда слышу ее «До свиданья, мой любимый гор…»

Договорить она не смогла, что-то сдавило ей горло, а по щекам покатились слезы. Но Куницин, старавшийся не только слушать, но и не пропускать постоянно меняющиеся городские виды, ничего не заметил.

– Ты в самом Париже живешь? – догадался он, наконец, прервать возникшую паузу.

– Да. Не в центре, конечно. Так, рабочая окраина. Зато Париж! Я ведь об этом городе с детства мечтала. А теперь вот Уфа ночами снится…

Голос ее осекся, и она всхлипнула. Но старый приятель, увлеченный созерцанием окрестностей, вновь не обратил на нее внимания.

– Ты знаешь, Олежка, я поняла, что пословица «Хорошо там, где нас нет» очень мудрая. И я теперь знаю, где находится земной рай. Не в далеких городах и не на заморских островах. Рай там, где прошли наши детство и молодость. Куда попасть невозможно и нельзя купить до него билет, как поет Эдита Пьеха. Этот рай будет сниться и грезиться до самой смерти и рвать душу… И я не увижу его, даже если приеду в Уфу. Потому, что та Уфа – в моей памяти, а не там, откуда ты приехал. Ее нет на Земле, понимаешь?..

– Может быть…С кем ты живешь-то, если не секрет?

– С собачкой. Пинчером. Маленький такой… Знаешь что, Олежка! Я сейчас напишу тебе свой адрес. Если я не приеду в Уфу, пришли мне немного земли из парка Луначарского. Обещаешь?

– Обещаю.

Только тут у инженера что-то екнуло в груди, он повернулся к своей собеседнице и увидел искаженное плачем лицо и ее руку, державшую мокрый носовой платок.

«А встреча на Сене все же состоялась! – заключил Куницин, возвращаясь домой. – Вот только рад ли я ей теперь?..»