Журавлев. В армянском квартале Баку

   Летит по небу клин усталый… В центре Баку, в старом городе, есть армянский квартал. Дома здесь с внутренними двориками, где все знают друг друга и все друг о друге. Жители отмечают праздники всем двором. Мужчины готовят шашлыки, а женщины в тандырах пекут лаваш.

Воздух наполняется аппетитными запахами жареного мяса, пряностей, свежеиспеченного хлеба. Когда угощение готово, и столы, соединенные в один длинный ряд, накрыты, соседи дружно рассаживаются вокруг него. Стол ломится от южных даров природы. Мужчины, соревнуясь, произносят тосты. Весело, шумно, звучит музыка. Мужчины выходят в круг, танцуют положив руки на плечи друг другу, затем круг размыкается в полукруг и входят женщины. Музыканты неистово отбивают ритм, синхронные движения рук и ног завораживают. Танец притягивает новых танцоров. Одни выходят из круга, другие входят. Те, кто вышел, бьют в ладоши в одном ритме с музыкантами, подзадоривая танцующих…

Постепенно опускаются сумерки на город, наступает теплый, южный вечер. На небе начинают сверкать звезды. Женщины убирают столы. Молодежь идет гулять на набережную Каспия, а взрослые рассаживаются на ступеньках лестниц и ведут неспешный разговор.

Здесь живут дядя Семен и тетя Надя. Они вырастили восьмерых детей. Нелегко им было в послевоенные годы поднимать их на ноги. Тетя Надя крутилась, как белка в колесе, чтобы накормить, одеть, обуть большую семью. У нее на рынке есть своя точка, где она торгует соками и газированной водой. Она из трехлитровых банок переливает соки в конусовидные сосуды, вставленные в кольца на вертушке. Продавец крутит вертушку с соками перед тобой, и когда ты выберешь, открыв краник, наливает в стеклянный граненый стакан сок, какой захочешь: томатный, яблочный, виноградный, персиковый, абрикосовый, гранатный… с мякотью или без мякоти. А рядом с вертушкой с соками блестят цилиндрические стеклянные сосуды с сиропами желтого, красного, малинового цветов для газированной воды. По твоему желанию наливают с одним или двойным сиропом: лимонным, апельсиновым, дюшес…

Дядя Семен – фронтовик. Он носит в пояснице осколок разорвавшейся мины. На заводе работать ему трудно, поэтому он шьет обувь. У дяди Семена есть собственная сапожная мастерская. Он сам варит лак и шьет модные лакированные туфли-лодочки. А любимой племяннице Алле сшил щеголять летом сандалии-римлянки с ремешками для шнуровки.

На первом и втором этажах дома живут вдовы. У одних мужья не вернулись с войны, у других скончались от полученных ран дома. Вечером они сидят на ступеньках лестницы, подложив под себя подушки. Так они коротают время, отгоняя тоску. Когда дядя Семен идет домой из мастерской, поднимаясь по лестнице на третий этаж, он останавливается возле каждой вдовушки. Ни одну не обделит своим вниманием: с одной перекинется парой слов, другой скажет комплимент, третью поцелует в щечку. Эту картину с балкона наблюдает тетя Надя. Накрытый ею для мужа ужин остывает. Она, встречая дядю Семена, выговаривает ему строгим голосом:

– Всех перецеловал?

– Не сердись, джаночка. Жалко ведь их, хотя они и стервы, – отвечает он примирительно.

А еще каждое утро в армянский дворик приходит азербайджанка Гульджан, приносит в алюминиевом бидоне мацони:

– Покупай мацони, хозяйка. Литровый банка тридцать копеек.

Она плохо говорит по-русски. Подражая ей, тетя Надя тоже произносит слова, коверкая, как будто так Гульджан будет понятнее:

– Мне один банка.

И опускает с третьего этажа на веревке авоську с банкой и деньгами. Гульджан наливает в банку мацони и ее в авоське тетя Надя осторожно поднимает наверх. Взяв деньги, Гульджан говорит «рахмат» и уходит, чтобы принести на следующий день утром свежий мацони. Мацони у нее хорош. Хозяйки разбирают весь бидон.

Живут дядя Семен и тетя Надя неподалеку от железнодорожного вокзала. Поезда, как известно, ходят точно по расписанию, особенно фирменные.

Дядя Семен встречает поезд «Москва-Баку» и в вагоне-ресторане покупает московский сервелат, московские шоколадные конфеты, зефир в шоколаде. Потом он встречает поезд «Киев-Баку» и в вагоне-ресторане покупает знаменитый киевский торт. Затем идет на рынок, покупает помидоры, огурцы, зелень. Все это в кульках приносит домой и звонит брату жены на работу. Брата тети Нади зовут Георгий, Жора… А дядя Семен называет его Журавлев. Георгий – дед Аллы. Он тоже фронтовик.

– Журавлев, я сильно заболел. Срочно приезжай!

Заболел уважаемый зять, муж любимой сестры! Георгий договаривается со сменщиком подменить его на работе и на электричке едет с завода до вокзала, а оттуда идет пешком в армянский квартал.

Когда входит Георгий, Семен лежит на диване, укрытый шерстяным пледом. Увидев друга, откидывает плед, быстро встает, раскинув руки в стороны, подходит к нему и крепко обнимая, говорит:

– Здравствуй, дорогой! Журавлев, меня вылечит только армянский коньяк!

Услышав о «болезни» родственника и друга, Георгий, зная какое «лекарство» вылечит его, предусмотрительно принес с собой бутылочку армянского.

Обычно дядя Семен «сильно заболевал», когда тетя Надя давала ему поручение, которое ему не хотелось выполнять. На этот раз ему надо было лечь в госпиталь на обследование.

Дядя Семен выдвигает столик, снимает накрывавшую его белоснежную салфетку и перед глазами открывается живописная картина вкусностей. Срезы половинок помидоров и огурцов блестят серебром. Тонкими кружочками со сверкающими белыми жиринками выложен на блюде сервелат. В хрустальной вазе лежит горка московских сладостей из конфет и зефира. На подносе разрезан на ровные куски киевский торт, а завершает этот натюрморт красивая бутылка армянского коньяка.

Двое немолодых мужчин, один – худощавый с густой седой шевелюрой Семен, второй – плотного телосложения с круглой лысой головой Георгий или Журавлев, как зовет его Семен, приступают к трапезе, а главное, для чего они встретились: ведут неторопливый разговор о далеких боях, фронтовых друзьях-товарищах, о детях и внуках… и, конечно, женщинах…

Дед Аллы Георгий ушел в мир иной раньше друга. Дядю Семена осколок мины догнал в госпитале ровно через год после смерти Георгия. Его лечащий врач рассказал родным, что дядя Семен в бреду звал журавлей. Алла объяснила врачу:

– Он не журавлей звал. Дядя Семен, когда ему было плохо, звал к себе моего деда Георгия. Он называл деда Журавлев.

Алла выучилась, с мужем и двумя детьми давно живет в Москве. Разъехались из Баку по городам и весям многие жители армянского квартала Баку…