О справочных Зевсах

И вот я, наивный, двадцатилетний, с непреходящей верой в человеческую добродетель и справедливость, уже стою перед дверью, где меня ожидает заветная бумажка. Принимаю решительный вид а-ля "бравый малый", три раза громко стучу и, по старинной традиции, захожу, не дожидаясь приглашения, которого в принципе и не было. И вижу: посреди комнаты, за столом сидит Его величество Обладатель справок и что-то сосредоточенно пишет. Весь пышущий важностию и чувством собственного достоинства.

Здравствуйте! – выкрикиваю я радостно, ожидая, что Важный тотчас же встанет, обнимет меня как брата, выдаст мне кипу справок на всю жизнь, чтобы я больше не тревожил себя по пустякам. Но он даже не поднял голову и даже не поприветствовал меня, только раздраженно дернул плечами. Подумав, что Важный быть может еще и Глухой, и в этом узрев причину того, что я остался незамеченным, я решил приблизиться к нему. Осуществив сие действие, я оказался перед ним, но и тут не последовало никакой реакции со стороны Глухого, и тут мне в голову пришла гениальная в своей простоте догадка, что он так увлекся работой, что ушел в нее с головой и оттого не замечает того, что творится вокруг. После этого открытия он поднялся в моих глазах до уровня Трудяги, и я с радостью подумал, что вот же, есть еще люди, которые любят свою работу.

Но радость радостью, а мне нужно было как-то отвлечь его, как не прискорбно, но это было нужно, для чего я придумал хитроумный план, который заключался в том, чтобы провести рукой у него перед глазами. Идея, воплощенная в жизнь, дала результат и, о чудо! он оторвал свою голову от писанины и уставился с удивлением на меня. Поняв, что время действовать, я дружественным тоном произнес, что справочку бы мне. Важный смерил меня презрительным взглядом своих очей, после чего достал из недр своего стола анкету, которую я с радостию тут же заполнил. Он кинул заполненную анкету в водоворот сотен других, где она тут же исчезла. После чего снова принялся за свою любимую работу. Я прочистил горло, закашлял, закряхтел, в общем, издал всевозможные звуки, чтобы привлечь его внимание.

Ну что еще? – не то спросил, не то крикнул, не то усмехнулся он, раздраженно вскинув голову. Я, конечно, извиняюсь, что отрываю вас от важных дел, – начал заискивающим тоном я, глядя с преданностью породистого пуделя в глаза Грозному, – но мне хотелось бы узнать, когда будет готова справка? Он сморщил недовольно физиономию и сказал, что не знает, может через неделю, может через год, а может быть через десяток лет, кто его знает? Я не мог ждать века и сказал, что понимаете, мне нужно срочно, сегодня, максимум завтра.

Что потом произошло! Он яростно встал из-за стола и начал кричать, что знаете сколько таких срочных приходят ко мне каждый день! вы думаете, что вы один такой на свете? я вам что, робот-автомат, который работает целые сутки? вы думаете что я… и т.д. и т.п. Я сжался в комочек и откатился в угол кабинета, откуда с трепетом взирал на громы и молнии, которые исторгал справочный Зевс. Подпаленный молниями, я дрожал от страха и думал, что уже погиб, но Зевс успокоился и сел на стул, и лишь изредка до меня доносились возгласы типа: ну народ! и откуда такие берутся? все нервы кончили, а мне за это никто не платит.

Я лежал и подрагивал, но тут внезапно мне пришли в голову чьи-то слова, что тварь я дрожащая или человек? Подумав, что я все же второе, встал, распрямился и поплелся к столу. Это опять вы? – изумился Гневный, аж вздрогнув от изумления. Да, это я, подтвердил я его догадку и начал, что может можно как-нибудь договориться, мы же все-таки люди, живем в цивилизованном обществе и... и всегда же можно найти общий язык, ведь так? При этих словах я вытащил из широких штанин бумажник, и уголок купюры показался на свет божий, подмигнув Удивленному. Он подмигнул купюре в ответ, и внезапно весь метаморфизировался. Из Важного он вдруг превратился в Нежного и Ласкового, черты его утомленного лица разгладились, здоровый румянец появился на его усталых щеках, и даже уши приняли какой-то добрый вид. Из Зевса он стал этаким Прометеем, желающим поделиться с необразованным человечеством справками. Прометей облизнулся и елейным голосом произнес, что как нарочно у него завалялась одна справочка и он, конечно же! поделиться ею со мной, так как он видит, что перед ним порядочный человек, а таких сейчас мало и их нужно беречь.

Подивившись такой внезапной метаморфозе, я вытащил синенькую бумажку с изображением Петербурга и небрежно бросил на пол. Прометей вдруг радостно затявкал, махнул хвостом и бросился за ней. Схватив в зубы заветную, он вернулся на место и принялся обнюхивать ее. Внезапно он зарычал. Затем как-то сник. Это что же такое? даже как-то обиженно проскулил он. Это Петербург, нравоучительным тоном учителя географии молвил я. Зачем же мне Петербург! воскликнул он, Ярославль мне нужен, Ярославль. Ну, или на худой конец, Москва, добавил он, но банкноту не отдал, а спрятал в карман. Я стоял как вкопанный, не в силах вымолвить не слова. Улыбнитесь! – внезапно выпалил я. Это зачем мне улыбаться? – подозрительно неулыбнулся он. Улыбнитесь! – повторил я, вас снимают скрытой камерой! Патриот Ярославля нервно икнул, заерзал на стуле и спросил, это как же? А вот так вот! – отрезал я. Он раскрыл свой рот, в котором виднелись души изнуренных бюрократией граждан, и впал в фазу оцепенения. Я сгреб со стола ворох анкет, в числе которых была и моя, и втиснул их ему в рот, который начал машинально жевать их. Я же грустно вздохнул и ушел. И теперь брожу без права на существование, но с непреходящей верой в человеческую добродетель и справедливость.

Артур СУНАГАТУЛЛИН