Снова предзимье

Опять в кафе... Снова я выдвигаюсь туда. Уныло, но с выглаженной улыбкой на лице спустилась «кафейная» принцесса с букварём, а то бишь с меню, в руке сжимая его будто священное знамя. С глазами флирта, со словами нежности она промолчала вдруг. И лишь улыбка объяснила всё! Или ничего. Пуфик подо мною зашатался, заскрипел костями. А вокруг иные слышались дыхания. Дыхание пианиста; он самозабвенно на клавишах лежал – дрых. И дыхание жаровни, кухни, суматошных куропаток-перепелов, картофеля-фри, салата «Цезарь», золотистой яичницы: повар, в общем, знает своё дело. «Самовар-автомат» кофейный, он накоферился вдрызг. И мимо льёт – мимо бирюзовой чашки. Дыхание других посетителей, что сидят: то боком, то спиной. Иногда вижу я их вверх ногами. С чего – не знаю сам! Дыхание бокалов, рюмок – они все в тумане. Явно надышались человеколюбия.

А я? Что я? Выпью тяжеленную чашу чая с бергамотом, да, с лимонцем долькой лунной. Откушаю остальное всё меню и... Подмигну принцессе. Одарю её вечерними с серебью облаками и скажу заветное словцо.

* * *

Набуянила ныне погодка! Набуранил ныне снег, что кружился так неоправданно в октябре. И что же его так торопит пасть к нашим ногам и растаять в наших ладонях?! По ветру (видел я) бумажные стаканчики одноразового использования тоже куда-то зачехардились, но неслись в одну сторону, с какой-то запрограммированной целью. Своими круглыми боками они иногда цеплялись за асфальт, задерживались на нём на доли секунды и снова ввысь. Рядом кафе; пластиковые столики взгромоздились друг на друга, в куче и «рогатые» стулья. Рекламка с оборванным уголком трепыхалась от скуки и скуки ради. К стенке летнего кафе, что похожа на китайский бамбук, прислонены две лыжные палки, забытые кем-то. Из всего этого сумбура чувствовалось бесспорное и прямое касание зимы!

* * *

Экспрессом мчится жизнь. Откуда столь неистова стремительность? День сменяет ночь, а ночь сменяет что-то ещё. За поворотом новый поворот, и он намного круче первого. За углом проглядывает снова угол. И так – без изменений! Неврастеники-тени еле-еле поспевают. Суматошно, тошно, ложно – а всё же движение! Ревёт визгливо авто, под ними прогибаются трассы. Людские Массы в коконах, в футлярах, в целлофане текут к точке жизнеобеспечения. И тишина, как инфлюация, застряла в их дыхательных путях. Слишком много бега, беготни и довольно кучно проистекает экспрессия. А нет бы остановиться, замереть на мгновение – и подышать вальяжно, глубоко вдыхая... Хотя разве нам такая слабость человеческая позволительна?

* * *

Узколобый. Впалые щёки. Глазки, словно маковые зёрнышки. Неулыбчивый. Нос... вообще трудно что-либо сказать. Голова не покрыта шляпой. Шарф отсутствует. И сам весь такой поникший, бледно-серый, худущий как фотомодель на подиуме. И хандра тоненьким флёром извивается вокруг него. И я, глядя на всё это безобразие, а, впрочем, на самого снеговика, делаю неутешительный вывод: "А зимы-то нет! Почти нет! Ещё нет!"

Алексей ЧУГУНОВ