Неизвестный Суворов

Одним из них был Федор Гаврилович Головкин (1766-1823) – церемониймейстер при дворе императора Павла I, человек умный, наблюдательный и проницательный, потомок по мужской линии первого российского государственного канцлера при Петре I (1709) Гаврилы Ивановича Головкина, а по женской линии – французского рыцаря Альфонса де Пюи, брата первого великого магистра ордена святого Иоанна Иерусалимского (знаменитого Мальтийского ордена) Раймонда де Пюи (XII век). Целая галерея портретов известнейших людей России и зарубежных стран, живших на рубеже XVIII–XIX веков, предстает на страницах воспоминаний Головкина. Есть там глава и об Александре Васильевиче Суворове, где знаменитый полководец предстает перед нами с несколько неожиданной стороны. Итак, слово Ф. Г. Головкину.

«Кажется, что все уже рассказано о Суворове (1821 г.)... Но, между тем, существуют о его личности некоторые мелкие подробности, которые доступны только людям, бывшим при дворе, и могут быть объяснены лишь теми, кто знаком был с государственными делами. Эти подробности придадут новые оттенки уже ясным, вполне определившимся чертам нашего полководца.

Суворов, от природы человек тщеславный, прекрасно умел оценивать людей, с которыми ему приходилось иметь дело. С того времени, как он начал думать, что достиг некоторой известности, и что за ним наблюдают, он, чтобы привязать к себе солдат, проявлял грубость в своих нравах и в действиях, а также крайне преувеличенное благочестие. Качества эти были вполне достаточны для того, чтобы закрепить за ним преданность солдат; вместе с тем, он сделал для себя безвредными своих соперников, которые видели в нем по его действиям человека, близкого к сумасшествию, и, не считая его поэтому опасным для себя, предоставляли ему идти его дорогой.

Зато он и достиг успеха, пользуясь всеми обстоятельствами, в которых не нашелся бы всякий другой, и дошел до высших степеней путями, которые казались достойными сумасшедшего дома».

Прикинуться сумасшедшим, чтобы усыпить бдительность врагов и добиться своего! Пожалуй, обрисованный образ напоминает нам известный литературный персонаж… Но это же Гамлет! Так что здесь нам Суворов предстает отнюдь не в виде блаженного старичка-чудака! Здесь это умный, расчетливый, отчасти коварный человек, тонкий психолог! Что ж, именно такой человек и мог добиваться побед всегда, везде, во всем и над всеми, что вряд ли удалось бы сумасбродному чудаку-простаку. Так что образ, нарисованный Головкиным, вероятно, наиболее близок к настоящему Суворову.

Характерный пример видимого чудачества, на поверку оказавшегося тонким и умным расчетом, приводит тот же Головкин. Во время одной из войн против поляков в конце XVIII века Суворову было поручено, командуя незначительными военными силами, уничтожить крупный отряд поляков. Задача усложнялась еще и тем, что у поляков была отлично налажена разведка, и любой шаг русских войск тут же становился известен польской стороне, предпринимавшей соответствующие ответные действия, так что на фактор внезапности русским рассчитывать определенно не приходилось. И что же предпринял Суворов? Зная о том, что любое его действие тотчас станет известно противнику, он объявил днем приказ по войску, что наступление на противника начнется с первым криком петуха. То есть, как все поняли, атака должна была начаться перед рассветом. Соответственно, узнав об этом от своей разведки, к этому времени стал готовиться и противник. Однако «...между тем, как только наступили сумерки, Суворов пустился бегать по лагерю, крича, как умел, петухом. Солдаты уже знали его странности, и в несколько минут каждый был на своем месте; неприятель был застигнут врасплох...» и меньше чем за час разбит.

Так где же здесь чудачество? Перед нами образец великолепного проявления военной хитрости! Хотя, вероятно, и эта история, приукрасившись всякой небывальщиной, преподносилась потом в светских салонах как анекдот про чудаковатого Суворова.

Ну, а следующий эпизод, который приводит Головкин, вообще заставляет нас задуматься о многом.

«Как-то заговорили о ложных репутациях, которые создаются людьми. Суворов сделал глупое лицо, сначала промолчал, а потом сказал вдруг: “Очень трудно исполнять свой долг; меня считали за варвара при штурме Праги (речь идет о штурме русскими войсками под командованием А. В. Суворова предместья Варшавы – Праги – во время подавления польского восстания в 1794 году – В. А.), убито было 7000 человек. Европа говорит, что я чудовище; я сам читал это в печати, но я хотел бы поговорить об этом с людьми и узнать от них, не лучше ли кончить войну гибелью 7000 человек, чем тянуть дело и погубить 100 тысяч? Столько людей, которые гораздо умнее меня; очень бы желал, чтобы кто-нибудь потрудился объяснить мне это!”».

Звучит очень современно: уж слишком часто многие современные не нюхавшие пороху и не видевшие войны «стратеги» любят рассуждать о бездарности советских военачальников, которые в годы Великой Отечественной войны, дескать, выигрывали сражения не за счет своего воинского мастерства и таланта, а заваливая противника трупами своих солдат. Полководцы Победы, по мнению таких «деятелей», – все чудовища! Некоторые думают, что подобное отношение к выдающимся личностям нашей страны характерно лишь для нынешнего времени и лишь в отношении персонажей только советской истории, а до 1917 года подобного не было и быть не могло, тем более в отношении такой легендарной личности, как Суворов. Ан нет! Борзописцы и ненавистники России были всегда, еще двести лет назад породив собой нетленный образ крыловской Моськи.

Впрочем, я несколько отвлекся.

Еще одна малоизвестная сторона жизни Александра Васильевича Суворова – его отношения с императором Павлом I. Обычно пишут, что Суворов не мог терпеть самодурства императора Павла, которое вредило русской армии и унижало полководца лично. Однако здесь не все так просто, и, пожалуй, стоит поподробнее остановиться на этом.

Например, Александра Осиповна Смирнова-Россет – автор интересных «Записок» о людях русского высшего света первой половины XIX века – писала, что внук Александра Васильевича Суворова рассказывал ей «интересные анекдоты про своего знаменитого деда», а далее излагала один из них.

Суворов после ссоры с императором жил в деревне. Однажды фельдъегерь привез ему письмо с просьбой (не приказом!) императора прибыть в Петербург. Эту же просьбу выразила и императрица (!), что окончательно склонило Суворова ехать в столицу.

Попасть во дворец (в рассказе говорится о Михайловском замке, хотя, вероятно, это ошибка: при жизни Суворова замок еще не был достроен) после восьми часов вечера можно было только через подземную галерею (вероятно, речь идет все-таки о Гатчинском дворце Павла, где имеется подземный тоннель, ныне реставрированный и открытый для туристов), так как все ворота запирались, а подъемные мосты поднимались по соображениям безопасности императора. Но Суворов отказался пройти таким путем, заявив дежурному офицеру, который уже доложил Павлу о его приезде:

«…Вернитесь к его величеству и скажите, что он забывает военный устав. Когда приезжает фельдмаршал, выходит стража, отворяются ворота, и ему делают на караул. Таков обычай во всем мире.

Через несколько времени офицер вернулся и доложил:

– Государь приказал сказать вашей светлости, что у него свои собственные обычаи и свои уставы, и что в чужой монастырь со своим уставом не ходят... Его величество ожидает вашу светлость и просит торопиться.

– Если так, – воскликнул Суворов, – то вы можете отнести ему такой ответ: русские фельдмаршалы не привыкли входить в крепости подземными ходами, как воры, а у фельдмаршала Суворова всегда было правилом входить всюду – и к врагу, и к царю – через парадную дверь. Скажите его величеству, что я желаю ему спокойной ночи, а сам возвращаюсь домой, на этот раз уж навсегда.

Офицер упросил его подождать и побежал предупредить государя. Павел рассмеялся и приказал опустить мосты и бить поход. Суворов вошел во дворец. Государь вышел встретить его на первую площадку лестницы и поцеловал его...

Перемирие было заключено, но скоро опять произошла ссора, и на этот раз уже настоящая».

Согласитесь, в данной истории Александр Васильевич Суворов не предстает безгрешным ангелом (чего стоит лишь то, что он несколько раз гонял несчастного офицера передавать дерзости императору!), а император Павел отнюдь не выступает деспотом, тираном и дьяволом во плоти, как его часто представляют. Другое дело – здесь столкнулись две неординарные личности, два ярких характера, что и отметила в своих «Записках» Смирнова-Россет: «Суворов, следовательно, имел основание сказать раз Павлу: “Нашла коса на камень”. Впрочем, Суворов был тоже первостатейным маньяком, оригинален до крайности, необыкновенно умен, иногда даже гениален, чего нельзя сказать про несчастного императора Павла».

Кстати, и последняя опала Суворова после возвращения его уже в чине генералиссимуса из знаменитого швейцарского похода имеет более рациональное объяснение, нежели самодурство и антипатия императора. Судя по всему, к этому времени заговор против Павла обрел уже достаточно определенные контуры, проявились лица, которые затем доведут заговор до логического конца – цареубийства. Среди лиц, особенно недовольных политикой Павла, с самого начала его царствования выделяются последний фаворит Екатерины II Платон Зубов и его братья. Именно Николай Зубов нанесет первый удар золотой табакеркой, проломивший висок императора Павла в роковую мартовскую ночь 1801 года – ночь цареубийства: остальные заговорщики будут лишь добивать. Но ведь Николай Зубов был не кем иным, как зятем Суворова, женатым на его дочери – знаменитой Суворочке. Так что, возможно, именно подозрение (или же достоверная информация) о связи Суворова – человека, за которым могла пойти армия, – с заговорщиками и стало причиной его последней опалы со стороны императора Павла.

Ну, а напоследок вот еще о чем. По картинам, скульптурам и кинофильмам всем известен образ Александра Васильевича Суворова – маленький старичок с остреньким носиком и прядью редких седых волос. Правда, так его изображали после смерти, и этот образ почему-то очень напоминает посмертную маску полководца, но ведь смерть сильно меняет черты человека. А как же все-таки А. В. Суворов выглядел при жизни? Его портрет, датированный 1796 годом и хранящийся ныне в Государственном историческом музее в Москве, дает нам возможность увидеть это. Похож ли на нем Суворов на привычный для нас образ? Пусть каждый ответит себе сам.

P.S. У Александра Васильевича Суворова был от сына Аркадия внук – Александр Аркадьевич Суворов (1804-1882). Он унаследовал от деда титулы князя Италийского и графа Рымникского, пользовался расположением и доверием императоров Николая I и Александра I и, будучи генерал-адъютантом, занимал должности Рижского военного губернатора, Лифляндского, Эстляндского и Курляндского генерал-губернатора (1848-1861 гг.), петербургского военного генерал-губернатора (1861-1866 гг.), кроме того, был членом Государственного совета. Так вот, его потомок, а, следовательно, и Александра Васильевича Суворова, – симпатичный и скромный молодой человек – ныне живет в Уфе, и автору этих строк довелось познакомиться с ним на одном из мероприятий в доме-музее С. Т. Аксакова.