Время неба синевы перед рассветом

* * *

 

Время неба синевы перед рассветом.

Феерично, но не долго

длится это.

Время чистого индиго и лазури,

Где ни облачка, ни тени серой хмури.

 

Но проступит резко серое в хрустальном,

Прорастет сквозь синеву, как серый мох.

Только что это?

На горизонте дальнем

Стадо розовых овечек выгнал Бог.

 

После стаи нежно-розовых фламинго

Прилетели вдруг откуда-то извне,

Серый мох они повыдергали мигом,

Стали весело ходить в голубизне.

 

Вот и солнце засияло, как корона!

Новый день явился чудом наяву.

…Небо серое опять, но с небосклона

Перья розовые падают в траву.

 

В тумане

 

Нине Злаказовой

 

Ах, какие в августе туманы!

На лугах таинственны бурьяны.

Голова, а туловища нет!

Но скрипит под ним велосипед…

 

Выплыла собака и пропала.

Хвостиком мне «здравствуйте!» сказала.

Щебень под ногами, лужи, грязь.

Как бы мне в тумане не пропасть!

 

В зарослях, где плещется река,

Рыбины ныряют в облака…

В августе туманы глубоки.

Я иду лугами вдоль реки.

 

Заблудиться, к чаю не поспеть…

Это лошадь? А вон там медведь?

Инопланетянин над водой

С маленькой антенною одной.

 

Что он там транслирует в эфир?

Что планете этой нужен мир!

 

*  *  *

 

В больнице все ложатся рано –

Страданье легче пережить.

А мне б самой дойти до крана –

Лицо водичкой освежить.

Еще бы выйти из палаты –

На длинный коридор взглянуть.

Любому достиженью рады…

Да просто воздуха глотнуть!

А за окном – рычанье с воем,

Там байкеров ночной полет.

Как бабочки толпятся роем.

Рванули… А куда? Вперед!

Такой контраст! Дойти б до крана…

Им – пролететь меж фонарей!

В больнице все ложатся рано,

Мечтая выйти поскорей.

 

В походе

 

Посвящается друзьям Кадыровым

Луна висит, а может, маятник

Часов плывет за горизонт.

Над лицами друзей умаянных

Витает ласточками сон.

А горы чистые и звонкие

к себе притягивают взгляд.

Идут вперед секунды ломкие,

а может, пятятся назад…

Идут по кругу и сбываются

и в наших жизнях, и в других…

Луна горою закрывается,

и чайник прошумел и стих.

Там – Иремеля очертания,

здесь Зигальга хранит покой...

Земные точки Мироздания

стоят сейчас передо мной.

И вдруг прочувствовала сердцем я

Простор и радость бытия…

Вот это, люди, экзистенция, –

Поход в таёжные края!

Да будет день с добычей радости

Преодоления путей.

С мажорной музыкой из радио

при пробуждении друзей.

Заря лилово-алой прелестью

Уж красит крышу и порог…

Свежо, душисто, акварелисто

Над чайной кружкою – парок.

 

С Луной

 

Полная Луна почти на горизонте

Упадет, держите! Только пальцем троньте…

Вышла, как была я, в тапках на мороз,

И Луну – в ладошку…Сонную от грёз.

Мы на них похожи, тоже во Вселенной

– люди – звезды тоже…

Все у нас мгновенно.

Быстро догораем, свет потом струится,

Если жизнь – для рая, если жил, как птица.

Я Луну согрею, столько лет на страже!

Вся заледенею в тапочках для пляжа.

Небольшая плата, и на фото мило –

Подержать в ладони целое светило!

 

Утро

 

Сперва заладилось не очень:

В колене боль, в тумане очи.

И яйца надо бы в мешочек,

Но получились как всегда...

Но кофеёк был вкусным, да.

Потом увидела листочек

И начертала пару строчек.

Потом пошла котов стращать,

Чтобы тут лапами не очень.

Постель в диванчик превращать.

Потом, халат сменив на платье,

После вчерашней постирушки,

Медитативное занятье –

Носки друг другу возвращать.

 

Прогулка в августе

 

Идем, гуляем с мамой. У мамы руки тонки,

На щечках паутинки, глаза же веселы.

Печалиться нам рано, еще не вышли сроки

Идти дорожкой длинной по краешку Земли.

Вокруг застыло лето, не дрогнет листик сонный.

– Трава уж пожелтела!

– Ах, и не говори!

А нам какое дело, что лето пролетело,

У нас другое время, и врут календари!

Пока со мною мама идет в нарядной блузке,

Конца времен не видно, ушел конец в зенит.

Мир полон голосами – то говорят по-русски,

То тихо по-татарски мелодия звенит.

–Дожди прошли, но сухо! Грибы, однако, будут.

– Старуха – молодухе… И, правда, гром вдали.

Родное мне по духу, о чем-то Богу в ухо,

Дитя иной эпохи в колясочке гулит…

Идем под ручку с мамой, протаптываем тропки

Все перескажем драмы – не жил, кто не тужил!

Не верится ни грамма, что век людской короткий.

Но руки слишком тонки… И в хрупкой сети жил.

И каждый знает тайну. И тем ценнее лето,

Вот это, с синевою, и облаком вразлет.

Оно, как сон, растает… Но Бог идет по свету.

Склоняется к младенцам и Время раздает.

 

В майские праздники

 

Шмель в предбанник залетел – загудел.

Где-то в вениках гнездо захотел.

Здесь прохладно, полумрак – хорошо!

В огород соседский трактор зашел.

Деловито так взревел, как взбрыкнул,

Чернозем почуял, ветер, весну!

Зачерпну из теплой бочки воды,

Скоро яблоня раскроет цветы.

Ароматы, голоса – как во сне.

Я стою, как будто рыбка на дне

Бесконечного звенящего дня,

Я – внутри... Но мир звучит из меня

Моим голосом, всегда молодым,

Уплывающим, как дождик, как дым...

Коль глаза уже полны синевой,

Коли руки пахнут свежей травой –

Одуванчиком, крапивой – для щей,

Счастье здесь, везде, вообще!

Потому, что есть, кого накормить.

С кем, обнявшись, до звезды говорить.

Положу корням земли свежий ком...

Повяжусь сегодня красным платком!

 

Последний поход

 

Иду по Таганаю с рюкзаком,

Вдыхая аромат лесной травы.

И шапочку дурацкую рывком

Срываю с моей лысой головы.

Прическу эту сделал эскулап,

Пытаясь побороть мою болезнь.

Еще таится где-то хитрый враг,

А я иду по луж голубизне.

И молоток гремит в моей груди,

От встречных слышу: здравствуйте! Я – за!

И «Белый Ключик» где-то впереди.

И незабудки прыгают в глаза.

Я тоже наполняюсь синевой,

И зеленью, и радостью листвы.

И облака сияют надо мной,

Касаясь моей голой головы.

Какая есть… И в этом я права.

Пусть обрастает белым голова.

Ослабла плоть. Я духом обойдусь.

И к Перьям ненаглядным поднимусь.

Природы готика – небесный чистый храм.

Слезинки счастья катятся к губам.

 

Круги своя

 

Счастлив тот, кто прожил с детства

В маленьком городке.

Где родные – по соседству,

Где знакомые все лица,

Где с любым – накоротке.

Двор рассветный. Всполох спички,

Возглас петуха,

Лай собак, как перекличка.

Будет день, и будет пища.

Сын придет, сноха.

Будут внуки – открывай им,

Все свое – отдай.

В эти глазоньки живые,

в эти души распашные

звезды – зарывай.

Вот они где – бриллианты,

Хлеб времен иных.

Что там книги, фолианты…

Десять заповедей кратких

– в жизнь снаряжены.

В глубине простой России,

Солнечной, живой,

Бабка продает соленья,

Новостей столпотворенье…

День сойдет. И вечер синий

С кошкой шмыг – домой.

Вечность бусинок нанижет

Длинные ряды,

Частокол судьбы некнижной,

Колким веником чилижным

заметет следы

Тех, кто жерновами движет,

Соль толчет Земли.

Чтобы те, кто там, в столицах,

За столами, хмуря лица,

В колесе могли крутиться,

Громыхать могли.

Те, кто в небольшом селении,

Тихом городке,

Видно, с Божьего веленья,

Знают, что вчера случится,

Кто помрет, и кто родится,

Знают, лягут где,

Просто, налегке.

Будут снова по соседству

Прадеды, деды,

Словно вновь вернулся в детство,

В то, что было раньше детства,

Где был ты – не ты.

В теплом чреве земляничном,

Красно-клеверном, зарничном

Мать – Сыра Земля

Понесет, звеня

Стрекотанием извечным,

До Судного Дня.

 

* * *

 

В воздухе пахнет печеными грушами,

Травы богородицы тихим цветком.

Светятся окна янтарными лужами –

Это мой дом.

Змейками вьются дороги кудрявые,

Переходя в тупики.

Хлопают двери в пространства дырявые,

Где сквозняки...

И сквозь туман непогоды и копоти –

Вот бы назад!

Глаза мои силятся высмотреть окна те

В жаркий закат.

Там реки парным молоком разливались

По звездам, по бархату тьмы.

Там сердце мое и Планеты сливались

В утробное «мы».

Я ту благодать своего погружения

В природы купель, в росу

В каждом витке своего приближения

К дому – несу.

И вижу живую траву богородицы,

Прильнувшую к телу горы,

И небо, заросшее звездами родины.

До ранней поры

Знакомыми, теплыми, мягкими тропками

Лечу, возвращаясь, домой...

И груши так пахнут в горячей духовке!

А в сенях – травой...

 

По дороге на Иремель

 

Отдохни, душа, как горлица на ветке,

Поворкуй с другими душами о рае,

И о том, что звезды нынче стали редки,

И о том, что рано ландыши опали.

Отдохни, душа, на ветку опустившись,

Как пушинка от лохматого осота,

С любопытством неумелого пилота

Полетела, лишь недавно оперившись…

По дороге я шагаю каменистой,

Валуны мне преграждают путь неблизкий.

Вкруг меня замшелых елок хороводы,

А внизу сомкнули сосны ветви-своды.

Впереди гора с вершиной, как перина,

Под ногами нитки речек-говорушек,

Можжевельник и брусничник… Сочных ягод

Кто не ел, не знает счастья пилигрима.

Рядом с ангелами горлица вздремнула,

Обогнула малахитовый курумник,

В Карагайке искупалась, окунула

В ледяной поток рубиновые ножки…

А потом, окинув дали эти, долы

Взором, полным и любви, и восхищенья,

У Всевышнего просили мы прощенья

И у всех, кто не изведал этой доли –

Постоять на верхнем камне Иремеля,

Где в порывах ветра – холод горних храмов

И божественное пение свирели…

 

* * *

 

В деревнях зажглись огни. Вечер.

Смотрит звездами на них Вечность.

Ожерельем дорогим окна.

В черном бархате дома. Осень.

Там уже пошли топить печи.

И неспешные вести речи.

А мы с удочками все у речки.

Нам пора уже собрать вещи.

Напрягая в темноте фары,

Нас везет грузовичок старый

Может час, а может – жизнь. Липнут

К запотевшему стеклу листья…

Задарила нас краса – природа:

Свежий воздух. Ясная погода.

Васильков пучок. В кульке – рябина.

Запахом опят полна кабина.

Рыбы нет. Пускай в реке резвится.

Словно лики золотятся лица.

Песня осени – фонарь, лужи.

И предчувствие огня стужи.

В деревнях дымы – белей снега.

И по ним течет земля в небо.

 

* * *

 

Если люди в селе собрались у ворот,

Значит, выноса ждут, но бывает – и свадьбы.

Если первое – тих, озадачен народ.

Коли брак – принаряжены двери усадьбы.

Здесь невеста с подругами красит уста,

Кудрит локоны… Вот оно – белое платье!

Незатейлива свадьба, и проза проста,

Что грядет за поэзией жарких объятий.

Будет шелк кармазинный, а может, сукно

Цвета хаки, где в крапинку – горечь рыданий…

А пока – занавешено шторой окно,

И судьбой не разыграна карта желаний.

 

Римма РОМАНОВА