Я от любви не отрекусь

Я от любви не отрекусь…

Я от любви не отрекусь,
Пускай она — журавль в небе,
Пусть я в Ромео не гожусь,
И никогда не дотянусь
До журавля того, что в небе.

 Хоть мне иные и твердят:
«Как можешь ты, не зная броду,
Так, по-бараньи, наугад,
Уже который год подряд,
Соваться этак глупо в воду?!»

 А, может, я безмерно рад
В том небе сизом раствориться?
А потому и наугад
Я мчусь который год подряд
Туда, навстречу этой птице.

16/III 1989

...

В саду играла скрипка не моём…

В саду играла скрипка не моём –
Совсем другом, хотя и не вишнёвом
Ещё, но это мы переживём
Как предвкушенье жизни с ликом новым.

Уж не боится паузы скрипач.
Не рановато ль музыкой бросаться?
О, нет! Один пристыженный палач
Уже успел со смертью распрощаться.

Ещё один желанный уголок,
Где можно жизни летом развернуться…
Но сдержан новой радости намёк,
Ведь страшно снова глупо обмануться.

1994–1997

...

Из Е. А. Баратынского

«Патриотам», не знающим, что это такое, посвящается

Меня не путайте с собою,
Бесчестья я не патриот.
Своей отдельною судьбою
От вас — возвышенно я горд.

Мне мира всякий человече
Любезен, честь была бы в нём.
Мы не границами живём,
А жизнью, ближних не калеча.

Перевёл с французского Игорь Топоров-Анастасьев
17/VI 2016

...

Из М. М. Хераскова

Доколь легко в Рассее хамству жить?
И жертвам всем его доколь тужить?
Кто оскорблённым слёзы все утрёт?
Кто очеса отверзнет их вперёд

На целое столетье, объяснив,
Что всякий хам всех более труслив?
Что сам живёт в подвалах страхов он?
Что он не так, как кажется, умён?

Терпеть его — в подвале жизни быть,
Вот ключ вам мой — пора подвал забыть,
Откройте, и уйдите ж от него,
Иль жизни смысл не значит ничего?

Молчите? Как! И не увидеть мне
Не обхамлённых первых по весне?
Всех граждан не обкраденных сердец?
Не доживу. И мне один конец.

Перевёл с французского Игорь Топоров-Анастасьев
19/II 2016

...

Из Мусы Джалиля

Казань! Я там в свободной тишине
Бродил, а жизни звуки продолженьем
Служили ей, как во поле цветеньем
Ромашки продолжением весне
Являются. Ничто не нарушало
Обычный Волги непрерывный ход,
А времени всегда так в жизни мало,
Опять обратный путь меня зовёт.

Но ты ещё, мгновение, постой:
Щемящей грустью красная ромашка
Не даст свершиться жизненной промашке –
Забыть её, пройти её душой.
В ней памяти движенье о поэте
В стан воинов да волею судеб
Пришедшем, чтоб при виде наглой смерти
Иной, бессильный духом, не ослеп.

Он не для праздной жизни был рождён,
Ища в труде тяжёлом и ученьи
Своё одно в миру предназначенье
Среди тревог безжалостных времён.
Не ждал он, когда времени дороги
Просохнет рассудительностью грязь,
Но истинно, не с видом полубога,
Готовил он высокой жизни час.

Листая «Моабитскую тетрадь»,
Я верую в бессилие фашизма
Перед лицом преемственности жизни,
Которую векам не отобрать.
Здесь байроновской эры продолженье,
Когда «не уступлю!» сказал поэт
Тиранству, потому что пораженья
В природе от фашизма просто нет.

Перевел с татарского Игорь Топоров-Анастасьев
2006

...

Из Габдуллы Тукая

Откажись навек от мести,
Коль тебе честь дорога.
Месть верши на поле чести
Против сильного врага.

Да и то на сердце злобу
Перед битвой остуди –
Дело правое особо
Сердца требует в груди.

И не радуйся победе
Над поверженным врагом.
Только жизни всей соседи,
Не живущие ни в ком,

Могут радоваться бедам
Даже истинных друзей –
За глаза. Таким соседям
Места нет в душе твоей.

Ты гони их от порога,
Тех соседей жизни всей,
Не судя их слишком строго.
Пожалей их всех, убогих,
Потому что ты сильней.

Перевел с татарского Игорь Топоров-Анастасьев
2016

...

Мама — праведное слово

Да, Мама — праведное слово,
До скрытых, но бессмертных слёз,
Оно вернётся в сердце снова, –
В декабрьский добрячок — мороз.

Иль в витязь — снегопад священный,
Напоминающий безбренно,
О белых птенчиках — цветах,
И что в сугробах, хоть во льдах,

Есть обратимая дорога, –

Назад, до маминых, иных,
Слов незамёрзших, вековых, –
Высоких. И совсем не строгих, –

Живущих именем своим –
Благословеньем Надземным.

...

Ученица

Настя учит английский,
То грустя, то смеясь,
Но с упорством, мне близким,
В нём есть времени связь.

Семь годков ей, но много
Настя хочет узнать,
И учителем строгим
Для неё мне не стать.

Где-то буду потешен,
Где-то шутку скажу.
За ошибки — безгрешен –
Двойкой не накажу.

Но опять и опять мы –
Впрямь — опята слов ряд!
Повторяем, как гамму:
«Эй, би, си» — и назад.

2011–2014

...

Две Площади, или Год обезьяны

Провинция справляет Рождество,
Дворец наместника увит омелой…

………………………………………………………………………
«Как там в Ливии, мой Постум, или где там?!
Неужели до сих пор ещё воюем?»

И. Бродский

Я думаю об этих временах и завидую прекрасным женщинам и отважным мужчинам, чья любовь расцветёт под небом весёлой и вольной страны.

К. Г. Паустовский

Весь трепет затепленных свечек, все цепи
Всё великолепье цветной мишуры
…Всё злей и свирепей дул ветер из степи,
Все яблоки, все золотые шары

Б. Пастернак

Рождённым в небе новым журавлём
К нам снова Новый Год, пусть век жестокий,
Но сказки нерастраченной истоки
Живут строкой таинственной во всём.

Надежде предрассветной обратиться
В поляне горней — звёзд — в красу-зарю,
И с горних рук её взметнуться птице,
И витязем быть снова январю.

Но прежде января — всегда декабрь.
Гляжу на календарь времён и дат…
Назад два века сумрачным парадом
По Площади Сенатской шли отряды -
К солдату шёл отточенный солдат…

Что толку, что пролито крови столько?! –
Мы до сих пор воюем… Глупо…горько…
Уж вырублены горные леса.
Выбрасываем книги на помойку, –
Своё аутодафе хвалим бойко –
Торнадами в нас целят небеса…

И — Новый Год! И надо бы бравады…
И глупых мин под пихтой неживой, –
За это ли веселье шли солдаты
В том декабре на смерть по мостовой?

Я не хочу гулять гульным гулякой,
Оттачиваю слово я своё, –
Оно ведёт на драку забияку,
Оно ведёт из драки бытиё.

Не даст уж Бог нам немощных поблажек, –
Он сам устал от глупых обезьян,
Которые, хвосты свои распажив,
Не видят в повторении изъян.

Земле уж не продлиться дольше века
При нашем обращении таком
С её пихтовым царством. Человека
Мы нового не впустим… «Эко-дом»,

Он распадётся. Горы оголённы…
И с обручем подпиленным лететь
Не к новым звёздам, — жданным, вожделённым,
Нам, — а кусками догорать и тлеть

Намного раньше времени! Наивна
Под ёлочками скачущая тьма…
А небеса торжественны и дивны,
Как Снежной Королевы терема.

Но девочка! Пока что обезьянка!
И в люльке! Подрастёт, и Кая взор
Затеплит… Развернув души тальянку,
О ней пою. И умолкает хор

Беснующихся глупы-глупых бесов.
Мне трудно, но взгляните — там, над ним, –
Над устоявшим, над морозным лесом
Уже другой зари сверкает нимб.

Истоки все кончаются у устья, –
И дальше к звёздам льются в океан!
Мне край родной — никак не захолустье –
Средина сердобольная всех стран, –

Затем лишь дан богами безвозвратно, –
Чтоб я запел, горьмя горя, в любви –
К всему живому в нас тысячекратно,
Да так, чтоб уступали соловьи!..

И в песне рёк, обрушив холод измов:
Довольно жить, наглея и терпя!
«Нет!» — восклицаю РАБОНАДРОБИЗМУ.
«Да!» — говорю румяному дитя;

Что Новым Годом с искренностью детской
К нам входит в дом (и век уж не жесток) –
От Площади Сенатской до Советской,
Объединяя Запад и Восток,

Даруя смех и свет! И в тех же строках, –
Потешных и обиженных зверьков, –
Чем виноваты братья бандерлогов?!
Оправдываю именем веков.

2015–2016

Игорь Вячеславович ТОПОРОВ©, 2023 г.

Особенности публикации редактор сохранил

Подготовил Алексей Кривошеев