Все новости
ПОЭЗИЯ
21 Декабря 2020, 19:07

Варюсь в собственном соку…

Писатели Земли Калужской Игорь Красовский. Год рождения: 1984. Живёт в г. Калуга.Поэт, член Союза российских писателей, выпускник Московского литературного института им. А.М. Горького, актёр-кукловод, организатор музыкально-поэтического марафона !ПОСЛУШАЙТЕ!, лауреат Калужской областной премии имени М. Цветаевой, Участник 8 и 10 Форумов молодых писателей в Липках, автор книг «Пьесы», «Условно», «КаШа», «Вопрос времени», «Опыты». Публиковался в сборниках и альманахах: «Изящная словесность» (СПб), «Облака», «Зерно», «Синие мосты», «Арктида», «Сорок сороков», «Послушайте!» (Калуга), «Траектория творчества» (Таруса), «Истоки» (Москва), «Лиффт».

Игра

Под выгоревшим конусом гриба

в песочнице ударная бригада

чумазых разновозрастных ребят

ладонями трамбует автостраду.

Я с детских лет не трамбовал таких –

по ней легко на тоненькой верёвке

потянется колонна грузовых

автомобильчиков к далёкой остановке,

где выкопан огромный котлован

стараниями маленьких совочков,

а к вечеру по плану будет сдан

в эксплуатацию микрорайон Песочный.

Откроется конфетный магазин,

через дорогу – зоопарк и школа.

Осталось только довообразить

большую жизнь счастливым новосёлам.

Фрагменты

Естественный в туманности промзоны

свет окон заводских – в этаж – чуть приглушён.

Работают станки. На улице продлённый

назло синоптикам октябрь. Хорошо,

когда безлюдно. Стой, смотри на трубы

бетонные – под тучи – три трубы,

три ножки табурета. Почему бы

их не представить так? Похожи.

Может быть, они и держат небо на районе.

Молчат собаки. Тихие лежат

и наблюдают. Всякий посторонний

здесь ускоряет шаг. Из гаража –

две фары круглые – машина выезжает,

похрустывает гравий рассыпной,

над аккуратной лужей, не снижаясь,

планирует кленовый лист – клено-

вая открытка – точный адрес

на ней указан, сочинённый мной

для накрепко шнурованной крест-накрест

опоры ЛЭП – гудящей и живой.

Прошлым летом

Под ветреный шёпот о благоприятной погоде,

под таканье ходиков, под жу-жужжание мух,

под низкое «му-у-у» со двора растекается полдень

по копнам приземистым. Видно одну из окна,

накрытую плёнкой на случай дождя обложного.

В полиэтиленовой шляпе-панаме копна

смешна, и сама по себе, и как слово – как слово,

вошедшее в отпуске месяце в мой обиход

в месте, где шифер надколотый запросто сложен

под яблоней; где мотоблок тарахтит; где хлопот

полон дом, огород; где нет-нет; где нет-нет, да и тоже

увлечёшься хоть чем, хоть фигурной косьбой по траве,

выминая ногами круги на лугах и овалы

из мятлика, из аржанца. Здесь во мне травовед

доморощенный заговорил, здесь я знаю так мало

о том, сколько вёдер в колодце (не сколько воды,

а сколько вёдер); о том, где – в хлеву или в хлеве? –

довольнее сено жуётся; и кто проходил

еженощно по полю и свежий высаживал клевер.

Б.

так же солнце однажды сморщинится, закатится брошью в щель

между теплым безоблачным летом и парой гвоздик. До свидания.

Вот и всё… Наклоняюсь над снимками, где ч/б, ты на них, как модель

молодой и красивой женщины – фотофакт, а в воспоминаниях

у меня ты цветная. Из раннего: папки стопками ровно лежат,

ручки, ножницы в пестром стаканчике, дырокол из металла блестящего.

Ты – начальница жилуправления, я прогуливаю детсад

у тебя на работе. Кружочками из бумаги засыпаны ящики,

стол и пол. Или тоже из раннего: в деревню на целый июль

в малиново-красной «копеечке» отъезжаю медленно-медленно,

шелестящей дворовой зелени полупрозрачный тюль

размывает тебя – я вглядываюсь, вглядываюсь до последнего.

Осторожнее дальше разматывать – нити рвутся легко, где ни тронь.

Чем старше, тем больше пробелов в дёрганном повествовании.

Покрываюсь холодной испариной, бабушкина ладонь –

мягко ложится на лоб, я чувствую её касание.

Необратимо

хотелось бы, но взрослому сандалики

из детства жмут в стопе, заметно стали

малы. Я примерял недавно – маленьким

не сделаться. Не верится, а было ведь,

я в них ходил гулять по чистым улицам.

В сегодняшних своих маршрутах выловить

частоты те не просто, долго щуриться

приходится, подкручивать, отлаживать

картинку, где от вывесок неоновых

с фасадов городских пятиэтажек

знакомый тёплый свет исходит снова.

Сопричастность

Прямые труб остывшей теплотрассы

прогнулись, оттрубив. Никто не обживёт,

не возвратится в эту глушь, за насыпь

из пыльной утвари. Безвременный уход

больших людей: прокладчиков железных

дорог, строителей – взамен, борщевиком,

в рост человеческий, утыканная местность;

осколки оргстекла; погнутый мелкий лом

и крупный лом – ржавеющий, колёсный;

запаутиненные плотно – снизу вверх –

проёмы зданий, вымерших до сноса.

Процесс необратим. Последний пионер

разбит на гипсовые части, но обломки

его по-прежнему надёжно берегут

послания для будущих потомков,

давно не появляющихся тут.

Альтернатива

готовит мясо. Старенький мангал

блестит надраенный. Сегодня необычно

навязчив аромат. Никто не устоял

из посетителей кафе. Легко под пиво

для пап потеющих, под сок для их детей

и жён расходится шашлык. Вокруг красивых

наряженных людей полно. К обеду опустеть

успели тесные квартиры. В них тесниться

не хочется. Погодка удалась

у уличных скульптурных композиций

сниматься вместе, будто в первый раз

их обнаружив. Множество открытий

ждёт часа своего. В такие дни

из связки самый ГРОМКОговоритель

транслирует мелодии – они

воскресное гуляние народа

сопровождают, благостный настрой

поддерживая в нём. Пока культурен отдых,

сотрудники патрульно-постовой

по театральной тумбе изучают

репертуар сентябрьский. Пока

цензурна речь, пока часть небольшая

гуляющих "постописят" никак

себя не проявляет, ловко прячась,

продлится праздник, выданный на всех,

пока воздушные шары из рук ребячьих,

как пробный фейерверк взмывают вверх.
Игорь КРАСОВСКИЙ
Подготовил Василий Артемьев
Читайте нас: