Дневник ИХТИКА. Часть восемнадцатая

28 января 2003 г.

Из всех времён года больше всего люблю осень в последних числах, из маленьких времён люблю раннее утро и позднюю ночь, когда мир становится более таинственным и малонаселённым. Сейчас пусть это будет утро, так уж и быть, не раннее...

Люблю уходить из дома. В этот раз я еду в серединку своего города, в один из многочисленных мирков потрескавшихся железобетонных коробок и старух со злыми глазами. Проходя возле Управления внутренних дел, я вижу свой фоторобот на доске с изображением лиц, объявленных в федеральный розыск. А вот и трамвайное депо. Когда я был маленький, мама мне говорила, что все трамваи живут в своём домике, где они перемигиваются лампочками. Вообще у меня нездоровое отношение к этим существам. Только вот водители – всегда хмурые пожилые женщины-татарки, улыбающиеся только тогда, когда на встречу параллельно проезжает другой вагон, где за штурвалом сидит такая же её коллега, иногда они звонком приветствуют друг друга, особенно ранним утром.

Киноафиша: "Властелин колец", по роману Д. Толкиена. Рядом с её домом прорвало трубу под землёй. Оглушительный рёв техники и крики суетящихся рабочих. Невероятно высокий гусеничный экскаватор с включенным мотором создаёт устрашающее впечатление, в кабине этого дракона сидит маленький лысый человек в фуфайке и читает какую-то книгу, почти вплотную приблизив её к лицу. Я невольно улыбаюсь, делаю некоторый манёвр, чтобы разглядеть автора – Дж. Толкиен, "Властелин колец", часть I.

Невероятно тоскливый вид из её, то есть твоего окна; глядя на такие пейзажи, не может не хотеться застрелиться. Замурованные камешки и ракушки в стеклянной банке из-под кофе. Полузаржавевшие колокольчики для подлёдной рыбной ловли. Кот Граф – Фёдор Тимофеевич из чеховской "Каштанки", занимающий половину софы.

Фотография: совершенно милая маленькая девочка в сандаликах и белых гольфиках, удивлённый и растерянный взгляд; она уверенно сжимает своей нежной ручонкой рог. Отрываю глаза от альбома, перевожу на неё, уже взрослую, она же улыбается мне и смущённо так оправдывается: "В фотосалоне фотограф с мамой пытались мне всучить всяких там плюшевых игрушек, а я же упрямая, взяла этого козла с рогами и ничего не хотела другого, ну они меня так и сфотографировали. Правда, там был ещё крокодил, но он был пластмассовый". Я беру с неё обещание о том, что когда-нибудь она расскажет мне все подробности своих семейных преданий.

Только такие, как мы с тобой будут нюхать презерватив; потом, немного задумавшись, вздохнут и скажут: "Как в детстве, велосипедной шиной ремонтируемой пахнет, когда ее дедушка вулканизатором штопал". А я почему-то всегда любила именно под дождём кататься. Помню: мечтала, что, когда вырасту, обязательно возьму и укачу далеко-далеко. Только таким как мы с тобой захочется выкопать с верхнего шкафа старый отцовский микроскоп и смотреть в него на сперматозоиды и спорить о продолжительности их жизни. "Я сама ещё ребёнок, помнишь" – в какой-то отрешённости тихо проговаривает она.

Прощание. Самый нелюбимый акт в моём частном театре. И каждую я подвожу к зеркалу, которое есть в прихожей каждого дома; и каждую я обнимаю, и так мы стоим, смотря на обнявшихся там – семейная фотография молодожёнов. И почти каждая мне когда-то с завистью в глазах говорила что-то вроде: "Как же повезёт той девушке, которую ты полюбишь..." Я думаю о том, что я ещё очень молодой, она – о том, что теперь будет дальше в наших отношениях. И остаётся только постепенно уходящий запах на одеяле, изгибах локтей. Пока ты сидишь на полу и задумчиво протираешь пыль с моих ботинок, если это лето, и белую соль – если зима, я глажу тебя по голове, как какой-нибудь король. Накручиваю твои волосы на руку и думаю, что природой так предусмотрено, чтобы нельзя было завязать в тугой узел... На прощанье замираем в картинных позах.

"Как томительно будет тянуться день!" – говорит он даме и тихо выскальзывает из дома, а она провожает его долгим взглядом, но даже самый миг разлуки останется у неё в сердце как чудесное воспоминание.

Сколько было необычных утр, после бессонных романтичных ночей, где они называли друг друга по именам, где рассматривали фотоальбомы со смущёнными застенчивыми лицами. К ним же я мог прийти только один раз в неделю, в тот день, который у парней посвящён занятиям на военной кафедре университета, а девушки бездельничают по домам. В то время, когда страна готовит своих лучших и храбрейших сынов воевать и умирать за неё, дочери моего отечества с радостным сердечным замиранием ждут странного кавалера-оппозиционера, мечтая в утреннем душе о счастье с ним или без него.

Прихожу домой. Люблю приходить домой.

Наговаривая оператору пейджера, кажется, или сотового: "А была ли ты совсем: тонкие ноги, чёрная материя несчастного итальянца?" и, немного подумав, прошу отменить сообщение, извиняюсь и кладу трубку. "Девушка, будьте добры, абоненту номер... а впрочем... не нужно этого, извините пожалуйста, извините..." – всё ещё продолжают звучать в наушниках микрофонные слова. Оператор – подрабатывающая студентка из провинции, на минуту задумавшись, решительно отменяет сообщение...

01 февраля 2003 г. (5:53)

Выпили с квазидругом. Тащил его на людные места. Потом телефон ли утянул в свой мир, я ли утянул мир в телефон; там люди, там...

Она: Что это за шум на линии?.. будто дождь идёт.

Он: Это мы с тобой стоим под навесом арестантского барака, смотрим на дождевые струи, неприятно пахнет расположенным рядом туалетом – каторга на острове Сахалин.

Она: Теперь ты у меня будешь всегда ассоциироваться с шумом дождя...

Телефонно-дождливые капли грусти-алкоголи. В провинции и дождь развлечение. Когда вырастешь, дочка, отдадут тебя замуж в деревню большую, в деревню чужую, мужики там все злые и пьяные, по будням там дождь и по праздникам дождь...

Успокоившись, понимаю, что не нужно было совсем звонить кому бы то ни было, плохо так же, как после выпивки или банального оргазма. Так простодушно, в удивлении скажешь: "Ты что, разве так бывает, что зря позвонил?" И, надоев ли, тоска ранит, мягкий дождик не спеша так бесшумно барабанит.

А в Макондо, как всегда в это время года, идут дожди... И в Венеции льёт как из ведра.

"Попробуй спастись от дождя, если он внутри", – В. Цой.

Немного помолчав вместе с ней, я прошу её ещё раз повторить мне так необыкновенно приятно случайно сказанное ею слово: "лечу"... пожалуйста, ещё раз... ещё. Она удивлённо повторяет, но это уже не то, совсем не то.

07 февраля 2003 г.

Придуманную мной компашку по юриспруденции приходят покупать студенты. Стеснительные студентки в моей прихожей конфузливо извлекают из своих ридикюлей сторублёвые бумажки и стараются при этом не смотреть на меня. Потом я приостанавливаюсь, чувствуя что-то а-ля шуршание платья, но это запах той купюры, что дала мне первокурсница, запах растерянности. Я беру её за уголок как вещ. док., на котором оставлены отпечатки пальцев преступницы и обоняю. Мне чудятся какие-то давно забытые шумные вечеринки, когда и я был первашом. Вот я деловито и без закуски опрокидываю 100 грамм водки, вот мой кавказский нос чувствует холодную сталь её больших серёжек и запах... Уже я небритый протискиваюсь в утреннем сонном автобусе к выходу и вдруг опять... она недовольно искривляет свои густые брови, прядка волос, выбившаяся из-под шапки и тот же еле уловимый запах.

Я – маленький октябрёнок, стою во Дворце Пионеров в зелёном уголке перед огромным аквариумом и смотрю на чудо-юдо рыб, воображая себе чёрт знает что. Пионер с многочисленными замечаниями Шакиров засовывает, как мангуст, свой нос в подарочный новогодний набор и...

...короткий запах злого смысла твоих обыденных забот, и стрелки крутятся не быстро, и время делает аборт; запаха сладость урывчива – борется и тянется, смешна и обрывчива.

Все паспорта пахнут одинаково. Штампики...

11 февраля 2003 г.

Сегодня какой-то мусульманский праздник. В нашей res publica выходной.

В радиаторе парового отопления с раннего утра не замолкает шустрый татарский гармошечный мотив.

Весь день в доме и телефон.

Люди, вооружившись своими старыми истрёпанными записными книжками, названивают друг другу и поздравляются, хотя мало кто из них представляет себе, как правильно резать барана.

С праздником тебя, моя азиатская республика!

13 февраля 2003 г.

Зашёл к маме в комнату: сама она спит, а телевизор работает. Я тихонечко прошёл внутрь, чтобы выключить, но... что это за необычное ощущение. Там шёл какой-то английский мультфильм и мне стал до того интересен он, что я так и стоял и смотрел в крадущейся позе, не в силах оторваться. В других обычных условиях я бы даже внимания не обратил на этот мультик, но сейчас, когда рядом заснувшая мама, сон которой так эфемерен и в любую секунду может развеяться... Так стоял я минут 5 с этим чувством и необычным восприятием, потом всё прошло и я ушёл. Похожее бывает, когда заходишь в какой-нибудь магазин техники, где стоят работающие телевизоры, особенно, если канал какой-нибудь не наш, а иностранный спутниковый, допустим. Я могу по целым часам там стоять, не обращая внимания на усмехающихся продавцов и консультантов.

Очень редко бывает и так, что, когда моргаешь, картинка в одном из глаз вдруг как бы начинает подрагивать, будто видеопоток подтормаживает, и мозг не успевает его обрабатывать, и тогда становится даже страшно, что все это не по-настоящему, что ты на самом деле находишься в какой-то матрице.

14 февраля 2003 г.

Иду весь рассерженный – ни одного таксомотора для меня.

Вижу малюсенький автомобиль-малолитражку "Ока", всю заснеженную; на лобовом её стекле надпись: "Я люблю Вас!" Обошёл и приписал: "За что?" Подумал: что-то не то, но исправлять не стал.

20 февраля 2003 г.

Ходил по делам в центре города, и уже поздно вечером меня понесло... Бесцельно бродил по центральным освещённым улицам на морозе. Зашёл в пустынный мебельный салон, внутри он оказался огромным павильоном, весь заставленный мягкой заграничной мебелью. Коварно вдыхал запах кожи и других материй. Остановившись перед большим зеркалом в шкафу, долго смотрел, не шевелясь, на своё отражение. А что, если поцеловаться с ним, этак, по-французски, только язычками, всё равно же никто, пожалуй, не увидит? Потом, гуляя, очутился в другом большом помещении, целиком заставленном только огромными спальными кроватями. И всё так трогательно и по-домашнему небрежно оформлено: тумбочки, подушки, одеяла. А где же продавцы?

Иду по улице – уже спешу домой – повёрнутая голова от колючего ветра. Чувствую инородный предмет на губах, трогаю языком, беру пальцем – это чей-то довольно длинный седой волос. Но чей?

Когда у меня депрессуха, я люблю покупать вместе с водкой лапшу быстрого приготовления. Когда, ещё не заварив её кипятком, нюхаешь этот ровный брусочек засушенного теста... мне чудится, будто бы я – южнокорейский автомеханик, с руками, испачканными в машинном масле, отдыхающий в Сеуле в свой обеденный перерыв. Почёсывая через штаны свои запотевшие яйца, он думает о том, что надо будет не забыть дома посмотреть в словаре слово "дегенерат".

Налил в чай молока и не помешал. Когда пригубился к своему жбану (755 грамм такой покал, что в него свободно помещается мой кулак) увидел небо на рассвете с плывущими в нём облаками, клубящимися, и будто бы эти облака так легко я могу затягивать в себя и глотать. Впервые почувствовал себя божеством: Ихтик-Пыхтик, ты могуч, ты гоняешь стаи туч! :–)

(Лексика, синтаксис и орфография авторские).

Продолжение следует…