Жизнь и труды Ивана Федоровича Бларамберга. Часть двадцать вторая

2 июня, на рассвете, во всем блеске перед нами предстали Астрабадские горы. Восходящее солнце освещает вершину горы Гездаг, которые окутывают белые как снег клочьяана, а также легкие облака. Над глубокими долинами и ущельями в лучах солнца клубился туман. Постепенно туман, окутывавший поросшие лесом склоны гор, стал рассеиваться, и нашим взорам начала открываться одна картина прекраснее другой. Мы в течение 18 дней ничего не видели, кроме однообразной пустыни моря и низких песчаных береговочного берега, островов Челекен и Айдак.

Рано утром термометр показывал уже 18 ° в тени. Мы взяли направление на восток-юго-восток, чтобы войти в Астрабадский залив. Наш баркас шел впереди, чтобы делать промеры глубин, и в 2 часа пополудни мы бросили якорь в прекрасной просторной бухте между устьями речушек Багу и Карасу (Черная речка). Казаки, посланные на нескольких лодках на берег, возвратились вечером с цветущими ветвями гранатового дерева и убитой белой цаплей.

3 июня поручик Фелькнер отправился с 25 вооруженными казаками на берег, чтобы провести геологическое исследование Мазендерансших гор. Мы их до устья в Багу, осмотрели местность и полюбовались прелестной картиной здешней природы. Темная зелень гранатовых кустарников вспыхивала ярко-красными цветами. На каждом шагу встречались огромные, обвитые виноградными лозами, смоковницы, тутовые, ореховые и другие деревья. На плодородной почве росли всевозможные растения. На берегу мы увидели плантации хлопчатника, а еще больше - находившиеся сейчас под водой рисовые поля, испарения от которых вредны для здоровья.

4 июля я отправился на лодке вверх по течению Карасу, произвел ее топографическую съемку на протяжении около 3 верст, но этому занятию помешал повстречавшийся на моем пути высокий камыш: воздух в зарослях камыша был душный. Ближе к полуночи вернулся поручик Фелькнер.

05.06.1836

остров Ашур-Ада, Иран

5 июня я вместе с топографом и 15 казаками отправился на остров Ашур-Ада, чтобы произвести его топографическую съемку. Длина береговой линии острова, частично поросшего камышом, – 2 версты. Здесь мы обнаружили гранатовые кусты. Казаки вырыли в песке несколько неглубоких колодцев, в которых показалась пресная вода. Мы спали под москитными сетками из муслина, однако мириады комаров не давали нам покоя, и мы поспешили рано утром закончить съемку острова и обеих его песчаных банок (западной и восточной) и вернуться на судно. Этот остров был вскоре превращен в главную базу нашей флотилии на Каспии с целью охраны прибрежных жителей от нападения туркмен со стороны Персии. Сейчас здесь построены дома, растут сады.

Тем временем топограф производил съемку берега между реками Карасу и Сермелле, а я расспрашивал прибывшего к нам недавно в гости Яхши-Мамеда. Он рассказал много интересных подробностей о племенах йомуд, гёклен, теке и других туркменских племенах, а также об их местопребывании. 8 июня мы собирались объехать Астрабадский залив, чтобы описать его. Все было уже готово, когда к нашему судну пришвартовался в своеобразной лодке-долбленке (кулас) туркмен и подал нам записку от нашего консула в Гиляне А. Ходзько[1], в которой он просил нас о встрече. Карелин и я тотчас же отправились в лодке в персидский порт Сенгир, на речушке Карасу, и взяли на борт консула. С ним на наш корабль отправился Мохаммед Исмаил-бек, брат губернатора провинции Астрабад. Являясь оруженосцем его персидского величества, он, хотя и был магометанином, выпил у нас один целую бутылку портвейна. После обеда мы проводили их на берег, а пушки "Гавриила" отсалютовали им тремя залпами. Мохаммед Исмаил-бек от выпитого вина, закусок и подаренных ему трех хрустальных бокалов пришел в такой восторг, что в порыве чувств подарил начальнику экспедиции всю Персию. Стремясь выразить свою благодарность, он все время приставал к нам, чтобы мы потребовали от него что-либо невозможное, а он исполнил бы наше желание. Однако эта благодарность ограничилась 50 огурцами, которые он прислал нам на следующее утро. Когда А. Ходзько прощался с нами, он просил встретиться в Эшрефс, знаменитой летней резиденции шаха Аббаса Великого[2].

[1] Ходзько-Борейко Александр Леонардович (1804–1891), польский поэт и писатель-ориенталист, русский консул в Иране. По окончании университетского курса он в 1824 г. поступил в петербургский Институт восточных языков при министерстве иностранных дел и в 1830 г. был назначен русским консулом в Иране, где и пробыл до 1845 г. Свободное время посвящал занятиям по изучению персидской литературы. Выйдя в отставку, Ходзько занялся литературной деятельностью. В числе опубликованных им работ см.: Дерар. Восточная повесть в стихах. Пер. с польск. СПб., 1839; Кер-оглу, восточный поэт-наездник. Полное собрание его импровизаций с присовокуплением его биографии. Пер. с англ. Тифлис, 1856.

[2] Аббас I (Великий) (1587–1629), шах Ирана, наиболее выдающийся представитель династии Сефевидов.

Иван БЛАРАМБЕРГ. "Воспоминания"

М., Главная редакция восточной литературы издательства "Наука", 1978.

Продолжение следует…