Башкирское стихосложение в ХХ веке

То есть нерусские народы находились в тот момент в «примордиальном» состоянии и не являлись сложившимися нациями с точки зрения «конструктивистских» подходов.

Данное обстоятельство, собственно говоря, и послужило уже в наши дни причиной постоянных, а порой и острых дискуссий по поводу этнической принадлежности целого ряда дореволюционных писателей. Так, к примеру, известного поэта-просветителя Мифтахетдина Акмуллу (1831–1895) считают «своим» современные представители башкирской, татарской и казахской интеллигенции.

Другими словами, именно с момента становления «советской версии Модерна» этнические культуры народов Евразии, включая высокую литературу, получили мощное развитие и обрели свое истинно «национальное лицо».

В этой связи несомненный интерес вызывает вышедшая в 2019 г. монография филолога и литературоведа, доцента Школы лингвистики ВШЭ Бориса Орехова: «Башкирский стих ХХ века. Корпусное исследование». Интересна она, прежде всего, по причине того, что автором впервые проведено всестороннее и глубокое исследование особенностей башкирской системы версификации в ХХ веке на основе обработки корпуса поэтических текстов. При этом необходимо отметить, что данная методика является новой в области современных гуманитарных наук, а сама проблема башкирского стихосложения уже становилась объектом изучения в рамках традиционной, «классической» филологии.

Таким образом, материалом или эмпирической базой указанного исследования, стала созданная в XX веке поэзия на башкирском языке, объединённая в корпус.

Корпус в данном случае – это электронная поисковая система, в которой поиск осуществляется по коллекции текстов, а его результатом обычно становятся контексты употребления слов или других языковых явлений, а также данные о частотности этих явлений в коллекции.

Как поясняет сам автор: «Обычно создатели корпусов стремятся к тому, чтобы текстовые коллекции были представительными, то есть достаточно большими, чтобы отражать устройство языка. В большом хорошем корпусе встретится всё, что есть в языке (слова, их значения, грамматические конструкции и т. д.)».

Тексты, помещённые в корпус, специальным образом обрабатываются, чтобы из них можно было извлекать лингвистически значимую информацию. Такая обработка называется разметкой (или аннотацией). Она позволяет искать не просто слова, но и определённые грамматические формы и другие языковые явления.

Одной из разновидностей корпуса является и собственно «поэтический корпус». Такого рода система позволяет не только искать нужные слова и другие языковые явления, но и делать это с учётом специфики стихотворного текста. Скажем, в поэтическом корпусе можно найти слово в строке, написанной определённым метром, или слово в позиции рифмы.

Первым в нашей стране был создан «поэтический корпус» в составе Национального корпуса русского языка. Сегодня данная коллекция постоянно пополняется и еще в 2015 г. её объём превысил 10 млн словоупотреблений.

Вторым в этом ряду стал «Башкирский поэтический корпус», запущенный в октябре 2013 года по инициативе и руководством автора монографии Б. Орехова. В том же году завершилась первая фаза работы уже над «Корпусом чешского стиха». Следует отметить, что подобных проектов в мире в целом крайне ограниченное количество.

Кроме того, для приобретения статуса «поэтического корпуса» в полном смысле этого слова, «недостаточно создать поиск по электронной коллекции стихотворных текстов, важна еще и специфическая стиховедческая разметка, отражающая формальные показатели стиха, и дающая возможность пользователю искать с учетом этих показателей».

В итоге, после масштабной и кропотливой работы в корпус были введены поэтические произведения 103 башкирских поэтов XX века. Самих стихотворений в выборке – 17 895, а их общий объём составил 468 456 стихотворных строк и 1.77 млн словоупотреблений.

Однако поскольку ключевые выводы исследования сделаны на основе подсчётов и статистических методов, апробированных в корпусной лингвистике, то возникает вопрос: насколько собранная база (иначе говоря «выборка») отвечает требованиям репрезентативности?

Отвечая на него, автор аргументированно и достаточно убедительно показывает, что кроме чисто количественных показателей (указанных выше), «башкирский корпус стихов» адекватен по целому ряду параметров. Прежде всего, в плане сбалансированности. Так, измерив долю участия каждого автора в коллекции по трём показателям: число стихотворений, стихотворных строк и словоупотреблений, Б. Орехов, получил вывод, что вклад каждого из авторов, в основном, не превышает 4% от всего объёма включенных в коллекцию текстов.

Любопытно, что если по такому параметру как число стихотворений значение для Мажита Гафури остаётся в пределах нормы (2.65%), то число слов, приходящихся на долю этого автора зашкаливает до 4.14%.

Как поясняет Б. Орехов: такая ситуация как раз связана с необычностью используемой М. Гафури поэтической формы, подразумевающей объёмные произведения, состоящие из длинных стихов. Это именно канон поэзии на тюрки́, который был со временем преодолен лирикой советского периода.

Согласно же данным линейной регрессии поэтику-антипод М. Гафури и Г. Саляма демонстрирует Р. Мифтахов. При большом числе стихотворений (544, 3.07 %) его доля слов в корпусе невелика: 26 251, это всего 1.49 % от общего числа словоупотреблений в коллекции, хотя модель предсказывает почти в два раза больше, 49 066 слов. Это связанно с тем, что большинство созданных автором произведений очень короткие.

Таким образом, мы видим, что статистические данные, использованные в исследовании, во многом коррелируют с чисто литературными особенностями того или иного башкирского поэта. Все это позволяет охарактеризовать корпус как сбалансированный, то есть равномерно представляющий творчество различных поэтов, не делая акцента на идиостиле одного автора, поэтического направления или кружка.

Следующий критерий – оценка репрезентативности, то есть ответ на вопрос: как соотносится материал, использованный в этом исследовании, со всем объёмом башкирской поэзии?

Автор показывает, что она обеспечена широким кругом различных источников: биобиблиографическими изданиями, очерками истории литературы и поэтическим антологиями, которые также по-своему отражают топологию башкирской литературы. В качестве примера приведен биобиблиографический справочник, куда «включены данные о писателях, являющихся членами Союза писателей СССР, а также нескольких известных писателях, умерших до организации творческого союза».

В ней с помощью членства в писательской организации зафиксирована институционализированная часть башкирской поэзии. Из 160 упоминаемых там персоналий только 72 являются поэтами, пишущими по-башкирски. При этом 47 из них присутствуют в корпусе, то есть выборка на 65.28% покрывает представленный в справочнике перечень.

Наконец, о представленности в базе наиболее значимых для своего времени имён можно судить по составу антологий. В одной из них в переводах на русский язык собрано творчество 25 поэтов, из них 19 (76%) присутствует в выборке.

Таким образом, по мнению автора, «в анализируемом корпусе собрано большинство прошедших институциональный отбор башкирских поэтов, а в отношении центральных для своего периода персоналий покрытие выборки ещё лучше и может превышать 90%».

Кроме того, на наш взгляд, в этом вопросе необходимо учитывать и следующий крайне важный момент. Дело в том, что в отличие от «большой» русской литературы, башкирская литература советского периода не имела такой сложной оппозиции как деление на «официальную» и «неформальную» (андеграунд) культуру. Это в советской литературе на одном полюсе стояла огромная масса близких к властям писателей (А. Фадеев, А. Твардовский и др.), а на другом – полумаргинальные внесистемные «художники слова», такие как И. Бродский. Причем, в конечном счете, оба эти полюса оказали значительное влияние на развитие русской культуры в целом.

Но этого не было (а, в сущности, нет и до сих пор) в башкирской культуре и литературе советского времени. К сожалению, непонимание данного факта приводит к формированию ошибочных стереотипов массового и даже элитного сознания. К примеру, в современной башкирской национальной среде порой наблюдаются попытки искусственно противопоставить фигуру «известного на весь СССР» Мустая Карима и талантливого лирика Рами Гарипова (как представителей противоположных полюсов культуры, по аналогии с русской). Однако подобные деления носят, прежде всего, антинаучный характер, поскольку в реальности это была одна и та же социальная среда, «один полюс», а сами указанные писатели во многом равнозначны и равноценны для башкирского национально-культурного кода.

О том, что проблема башкирского стихосложения в ХХ веке в монографии Б. Орехова детально и всесторонне исследована ученым, говорит и тот факт, что она состоит из 17 глав, каждая из которых, в свою очередь, структурирована от 3 до 9 параграфов. Более того, книга значительна и по формальному объему текста.

Положительной стороной исследования является и то, что она в большом количестве снабжена различными графиками, таблицами, а также 5 приложениями автора, включая анкету для эксперимента с искусственно порожденными стихотворениями. Проделана огромная работа по обработке собранных статистических данных, а полученные на их основе выводы имеют высокий уровень научной достоверности.

Автором рассмотрены такие проблемы как башкирский аруз и его формы, метр башкирской силлабики, вопросы метра и ритма, длины строки и слова, грамматики, морфологического анализа башкирского текста, функционирования силлабической метрики, цезуры, длины текста и жанра, рифмы и аллитерации, анализ 8-сложника, 9-сложника, 10-сложника и многое другое.

В одной из глав дан сравнительный анализ башкирского стиха с киргизским; также уделено внимание такому редкому аспекту как «стих и гендер». Сама же книга завершается экспериментальными примерами поэтических текстов на башкирском языке, сгенерированных с помощью искусственных нейронных сетей.

К сожалению, формат рецензии не позволяет подробно остановиться на всех темах и сюжетах, получивших глубокое освещение в монографии, тем не менее, постараемся выделить наиболее интересные, на наш взгляд, моменты данного исследования.

В книге значительное внимание уделено истории трансформации башкирского стиха в контексте его внутреннего развития. Дело в том, что все тюркские поэтические традиции Средней Азии и Поволжья испытали воздействие персидского стихосложения, которое в свою очередь исторически было зависимо от арабского (метрическая система «аруд»). Вне ареала влияния персидской поэзии оказались лишь тюркские народы Сибири.

Постепенная адаптация данной системы стихосложения на тюркской почве получила в научной литературе название «аруза».

Современный башкирский стих имеет силлабическую природу. Но как одна из наследниц старой поволжской литературы на тюрки́ башкирская поэзия также прошла через этап квантитативного стиха на основе системы аруза. Как пишет автор: «Это типичный случай для тюркских народов, проживавших на территории СССР. В целом ряде примеров мы наблюдаем период сосуществования как минимум двух систем, который для большинства традиций завершается переходом к силлабизму, а в чувашской поэзии в дальнейшем происходит и развитие в сторону силлабо-тоники».

В башкирской метрике этот, достаточно радикальный, переход пришелся на 1910–1920-е годы и подробно исследован на материале актуальной периодики в работе С. Искандаровой. Эти данные показывают, что стихи, публиковавшиеся в журналах в течение 1908–1917 гг., на 85% подчиняются системе аруза, во второй половине 1920-х годов доля таких поэтических произведений не превышает уже и 20%.

Кандидат исторических наук, сотрудник Центра гуманитарных исследований Республики Башкортостан А.М. БУРАНЧИН

Продолжение следует...