Рецензия на роман Айдара Хусаинова «Голова Олоферна». Часть первая

Скажу, что они как метафизического, так и совершенно прозаического свойства. Но текст, который мы имеем, безусловно заслуживает внимания. Уже хотя бы потому, что, на самом деле, вопреки расхожему мнению, не так много романов о писательской братии написанных писателем. Тем более если писатели – провинциальные.

Название романа отсылает к хрестоматийной библейской истории о Юдифи и Олоферне. Опившийся вина ассирийский военачальник был обезглавлен в своем шатре смелой, впрочем, не лишенной коварства, женщиной. Это буквально дезорганизовало ассирийскую армию. Воины, которые были готовы обрушиться на иудеев – бежали в страхе из своих шатров. Так их напугала мертвая голова Олоферна в руках Юдифи.

Введением и одновременно лейтмотивом романа является мысль автора о том, что пришло время осмыслить прошедшее «все, что было с тобой и твоими друзьями, чтобы идти дальше, чтобы понять – все было не случайно, и есть какая-то загадка, что-то превыше тебя самого, что ведет тебя в жизни какая она есть…» Раскрытию этой загадки и посвящен роман. Он сам, по существу, представляет собой эту  пресловутую голову Олоферна. Что такого, в составивших книгу А. Хусаинова рассказах, байках, заметках, посвященных его друзьям, знакомым как по жизни, так и по литературе?

Мне кажется, романы с элементами автобиографии всегда будут иметь преимущество перед любыми «выдуманными» историями. Хотя, случаются, исключения. «Бремя страстей человеческих» считается лучшим романом С. Моэма. Но многим оно кажется слишком тяжеловесным и при этом простоватым. Зато книга «Луна и грош», хотя и созданная на материале жизни Гогена, куда более глубже, философичнее, изящнее. Здесь автор, привыкший смотреть на людей трезво, становится вдруг удивительно поэтичен. Кажется, никто лучше не писал и уже не напишет о художнике, его,  принимающем космические размеры, прозрении.

Однако автобиографический роман А. Хусаинова тем замечателен, что герой его – поэт, творческий человек, а не врач и не безликий рассказчик (как у С. Моэма). Начинается «Голова Олоферна» с упоительной сцены походов маленького, только открывающего большой мир, человечка в сельскую библиотеку. Кстати, у меня, в городском микрорайоне, была точно такая же, деревянная, выкрашенная в зеленую унылую краску, но она представлялась мне роскошнее и притягательнее всех дворцов мира.

Тут же проявляется нерв повествования – тонкая душа поэта, которую никто не понимает. Поэт настолько существо не от мира сего, что грубая материя его шокирует. Роман начинается с чувства страха, отчуждения, тоски. И очень верно подмечено, что герой романа, еще совсем мальчик, только в библиотеке встречает своих настоящих друзей – книги. Я сам помню, как был очень несчастлив, переехав с родителями в новый микрорайон. Я оставил в микрорайоне детства, в Черниковке, своих друзей, прекрасную школу, и вдруг все стало чужим вокруг меня, враждебным. Только открывая книгу, зарываясь в нее, спускаясь в созданный автором мир, не существующий в грубой действительности, я чувствовал себя по-настоящему счастливым.

Сразу спешу прояснить для читателя романа. У меня нет желания, да и возможности пересказывать сюжет и останавливаться на каждом рассказе отдельно. Но кое о чем хотелось бы предупредить заранее. «Голова Олоферна», на мой взгляд, конечно, не роман в традиционном понимании. Он представляет как бы собрание записок, воспоминаний главного героя о людях, с которыми сталкивала его судьба, а то и просто отдельные мысли, заметки, наблюдения. Не все знакомые и друзья главного героя были такими же, как он – поэтами. Это мог быть, к примеру, первый настоящий приятель молодого человека, простой сельский парень, перебравшийся в город, а потом разбившийся в автомобильной катастрофе.

Но ткань выдумки, связывающей отдельные «байки» в цельное повествование имеется. С первых страниц автор выводит Музу, которая подобно Беатриче всюду следует за поэтом. Причем даже не обязательно, что это конкретная девушка. Это даже может быть ожидание встречи с воображаемой, предчувствуемой, желаемой и поэтому куда более реальной прекрасной незнакомкой. А может быть и жуткий образ эдакой мойры, девы судьбы вроде Юдифи с головой Олоферна.

И об этой Музе он пытается, еще школьник, путано говорить Руслану, своему первому другу, который вдруг оказывается с ним на одной волне, и с интересом слушает разглагольствования неожиданного товарища. И тут возникает образ «Неправильно выбранной жизненной стратегии». Уже упомянутой Юдифи, которая пробирается в лагерь могущественных и, казалось, непобедимых ассирийцев и превращает его в ничто. От человека остается одна его мертвая голова. Но при этом автор не рядится в одежды пророка и не утверждает, что его собственный путь прямой и ясный. Напротив, он путанный, противоречивый, лишенный с самого начала очень многих простых радостей, которые есть у людей даже кончающих трагически: множество дворовых и школьных друзей, любимая девушка в пятнадцать лет. В общем, незавидна стезя поэта. И выбрать ее осознанно – уже великий подвиг.

Помню, что когда мне исполнилось девятнадцать лет, я решил больше не писать. К тому времени у меня накопилось немало очень беспомощных текстов: повестей, поэм, пьес. Среди них имелся даже сборничек рассказов о современной жизни. Но, поскольку еще лет в тринадцать я почувствовал стойкое отвращение к сверстникам и совершенно замкнулся в себе, то жизненного опыта мне было взять неоткуда. Некоторые рассказики были просто моими записями уличных сценок, некоторые представляли собой запротоколированные, благодаря словоохотливым неожиданным собеседникам, истории. Но больше всего меня тогда, да и сейчас, впрочем не меньше, интересовали времена, отдаленные от нашей эпохи, фантастика, экзотические страны. Я даже выбросил все свои рукописи. Некоторое время я испытывал невиданное облегчение. Передо мной вдруг открылась жизнь, которую можно не описывать, а которой можно жить, которую можно творить непосредственно.

Но обычный человек, к примеру, ничего не может сделать со своим прошлым. Писатель же может не только воскресить его во всех красках, цветах, запахах, прикосновениях, но и изменить в ту сторону, в какую оно не могло измениться в жизни.

Поскольку «Голова Олоферна» составлена из «реальных» жизненных историй, конечно, такая свобода А. Хусаинову не ведома. Но все же он умудряется решить эту проблему. Уже написав главу о Руслане Замалетдинове, он нашел его сестру и выслал ей воспоминание о Руслане. И, диво, сестра не только откликнулась, но рассказала автору подробности трагической гибели брата. Таким образом, спустя много лет, история была дописана.

Все-таки будет честным сказать, что настоящий роман начинается с рассказа о вхождении вдруг очутившегося в большом городе поэта из глубинки в местный бомонд. И тем удивительнее, что это происходит совершенно случайно. В лито при газете «Ленинец» (впоследствии – «Молодежная газета») герой-повествователь заводит дружбу со своими друзьями-поэтами: Владимиром Глинским, Ринатом Юнусовым. Знакомится с вполне реальной уфимской Музой – поэтессой Светланой Хвостенко. Ровесница повествователя, необычайно рано развившаяся, ставшая вровень с мэтрами, практически богиня, великолепная собеседница, она, тем не менее, несмотря на свою энергичность, талант, избрала тактику ухода от проблем. Вместо того чтобы решить проблему с навязчивым поклонником в общежитии МГУ – сбежала обратно в провинцию. Также быстро отказалась от семейной жизни, когда муж стал неинтересен.

Тут мне сразу приходиться оговориться за автора и за себя. Реальные имена, фамилии, детали биографии персонажей романа – условность. Условность они, когда я пишу о персонажах «Головы Олоферна». То есть не надо воспринимать любые пассажи о том же А. Касымове в контексте рецензируемой книги, как свидетельство моего согласия или не согласия с оценкой реального живого человека А. Касымова А. Хусаиновым. Другое дело, когда я, оттолкнувшись от образа, созданного автором романа, даю собственные воспоминания о своей не состоявшейся встрече с А. Касымовым.

И еще, я намеренно опустил интереснейшие главы, посвященные А. Банникову, С. Шалухину, Р. Шарипову и целому ряду других персонажей. Все-таки я старался останавливать на персонажах, с прототипами которых я был либо знаком, либо хоть как-то слышал о них. Впрочем, тем интереснее будет читателю ознакомиться с ними.

Конечно, А. Хусаинов не зря назвал свою книгу романом, иначе бы он, наверное, не стремился пытаться объяснить судьбы своих героев, прибегая к одной и той же философской концепции «неправильной» жизненной стратегии. Вот пишет он, к примеру, что С. Хвостенко очень легко рвала с людьми, когда ей становилось скучно, не хватало драйва. Она спокойно уехала в Питер, оставив всех кто любил и почитал ее, в полную неизвестность, закончившуюся смертью в неполные полвека.

Все-таки мне кажется, что есть некий высший промысел в отношении художника. Когда он сам стремится к своей гибели, когда ничто уже не может удержать его в этом мире, не стоит ждать от него второй части «Фауста». Впрочем, я вполне допускаю что записывание того или иного человека, точнее мужчины, в «интересные» или «скучные» – исключительно женская черта. Сами мужчины устроены еще хуже. По большому счету, они, на самом деле, вообще не имеют ни малейшего желания погружаться в такую ураганную стихию без всяких берегов, как женская душа.

Следующая биография – поэта Рината Юнусова. Как и рассказчик, он вырос в неполной семье. Но тут А. Хусаинов сполна расплачивается за избранный мемуарный жанр романа. Читателю скупо сообщается, что Юнусов не любил распространяться о своей семье. И действительно, если история написана о живом реальном человеке, тут уже не извернешься, когда подробностей даже спустя годы добыть никаких невозможно. А ведь у читателя возникают справедливые вопросы. Почему развелись родители Рината? Вроде бы мать порядочная, строгая, вроде бы отец преподаватель института. Тут возможно все, от банального несовпадения характеров, неуживчивости друг с другом, до измены. Но читатель остается в неведении, а автор романа никак не в силах ему помочь.

При этом, возможно, эта деталь позволила бы лучше ответить на вопрос почему спился прекрасный светлый поэт. Тем не менее, главы, посвященные Юнусову, являются одними из самых важных. Рассказчик иллюстрирует в общем-то образ во многом противоположный образу С. Хвостенко. Но и бескорыстная любовь к друзьям, желание всегда принимать их похвалы, благодарность, тоже не приводят к хорошему результату. Недаром А. Хусаинов признается, что он даже заставил Р. Юнусова написать несколько рассказов.

Я, кстати, один или два рассказа прочел и скажу, что они произвели на меня впечатление абсолютно профессиональных сильных текстов. Это еще раз говорит о том, как важен для некоторых творческих людей волшебный пендель, эдакий ободряющий шлепок по одному месту. Но, увы, часто это все крушащая дубина непонимания, презрения, откровенной злобы в руках критиков и недалеких близких людей, не понимающих, что поэт не бездельничает, не «витает в облаках», а трудится даже тогда, когда спит или сидит за обеденным столом.

Продолжение следует…