Есенин на Кавказе

Сергей Есенин давно мечтал встретиться с братьями по перу – поэтами Грузии, и с теми, кто спит вечным сном на Святой Горе в Тифлисе. Он мечтал побывать на родине той на редкость изумительной женщины, о которой писатель Лев Максимович Леонов на одном юбилейном вечере в Большом театре сказал: «Спасибо Грузии, спасибо Нине за нашего Грибоедова. Отсюда пошла старинная кровная связь литературы грузинской и русской». Сергей Есенин был на могиле Грибоедова в Тифлисе и со слезами на глазах читал на памятнике-мраморе слова Нины Чавчавадзе: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя...».

Он восторгался самобытной культурой Кавказа. С друзьями по перу С. Есенин проехал всю Алазань под звон бокалов искристого грузинского вина, побывал в грузинских селах Кахетии – Напереули, Карданахи, в имении князя Чавчавадзе – Цинандали.

В имении Ильи Чавчавадзе был в церкви, где венчался Грибоедов. Он не переставал восторгаться красотой грузинских крестьян, возделывающих виноград на своих плантациях, восторгаться их костюмами, восхищаться, лицами грузин, исполненных экспрессии. Он встречался в Грузии с удивительными людьми, сочетавшими в себе истинную интеллигентность с широким демократизмом и сердечностью. Как нам сейчас этого не хватает в России! Он сердечно полюбил прекрасную Грузию, олицетворение красоты и силы, полюбил ее снежные горы, долины и ущелья, полные веселого шума, быстрые, певучие реки и ее красивых людей. Величественная природа Грузии и романтическая мягкость ее народа – именно эти две силы дали поэту толчок к написанию прекрасных стихов на Кавказе.

Моя сестра Мария вышла замуж за грузина и всю жизнь прожила в Грузии. Она была большой поклонницей песен Есенина, как и ее муж. Под гитару в Телави они пели «Ты жива еще, моя старушка», «Вечер черные брови насупил». Грузинский акцент мужа сестры придавал нежным стихам поэта на чужой земле какую-то особую ласковость и теплоту.

Все летние студенческие каникулы я проводил в Грузии, в Тбилиси и Телави, и как большой любитель поэзии Сергея Есенина читал все, что попадало из книг, журналов и статей о нем в те тридцатые годы прошлого века.

Но я несколько отвлекся от главной мысли о пребывании С. Есенина на Кавказе. Он пробыл там несколько месяцев – с сентября 1924-го до конца февраля последнего своего года жил в Тбилиси и Батуми. Эти почти шесть месяцев можно с полным основанием назвать «болдинской осенью» Есенина. Эти полгода пребывания Есенина в Грузии ознаменовались мощным всплеском поэтической энергии, редким по емкости, словно сгущенным, творческим временем. Поэт был в ударе чувств. Эти шесть месяцев дали литературе бессмертные поэмы «Анна Снегина» и «Цветы», стихотворения «Капитан земли», «Стансы», «Русь бесприютная», «Письмо к женщине», «Памяти Брюсова», поэтические послания «К матери», «К сестре», «К деду», их воображаемые ответы и многое другое. В Батуми созданы одиннадцать прекрасных стихотворений из цикла «Персидские мотивы». В Тифлисе вышел в свет сборник «Страна Советская». В Грузии явью стало задуманное. Почитателей поэзии Есенина того времени поражает широкий тематический, интонационный и жанровый диапазон созданного фактически одновременно.

Был ли случайным приезд поэта в Грузию? Конечно, нет. Есенин задыхался в богемной Москве. Он ощущал острейшую необходимость вырваться из кабацкого омута, ставшего уже богемным образа жизни.

Грузия сразила поэта не только красотой гор, краем экзотических впечатлений. Больше всего она околдовала его атмосферой человеческого добра, поэтического духа среди литераторов, особым романтизмом, составлявшим в то время душу грузинской поэзии независимо от школ и направлений, которые там были.

Есенин быстро вошел в жизнь поэтической Грузии, а споры, борьба и достижения в грузинской литературе стали неотъемлемой частью его интересов. Есенин, болезненно переживавший проявление любой бездуховности и обладавший абсолютным человеческим чутьем, почувствовал сквозь различие культур и языковой барьер силу и притяжение живой грузинской поэзии. И он проникновенно написал:

Литературная среда Грузии, как и все почитатели творчества Есенина, горячо любили поэта. Черты есенинского облика, воссозданные в бесчисленных воспоминаниях, дополняются его грузинскими друзьями. Георгий Леонидзе, говоря о чистоте и утонченности личности Есенина, отмечал, что «контакт с ним устанавливался мгновенно, и тогда исчезали все барьеры, дружба вспыхивала как пламя для того, чтобы все сильнее и сильнее разгораться». Очевидцы, встречавшиеся с поэтом в Грузии, свидетельствуют в один голос о том, что поэт там не был ни одного раза пьяным. Он пил только сухие грузинские вина с хорошей закуской и соки.

Я, пять раз побывавший в Тбилиси и Телави у родной сестры Марии, свидетельствую, что у грузин – очень высокая культура застолья. Ни одного пьяного человека на улицах Тбилиси я не видел. Еще в советское время в этом большом городе не было вытрезвителей, хотя человек в Грузии рождается и умирает с вином. Прежде чем предать человека земле, ее из рюмок поливают вином. И совсем не случайно еще при жизни Митрофана Лагидзе Сергей Есенин на Кавказе написал:

По воспоминаниям друзей по перу, стол к приходу поэта обставлялся так, что он однажды сказал: «Это надо прежде сфотографировать, а потом приступать к трапезе». Ему нравились за столом цыплята в чесночном соусе, форель в ореховых листьях, курица, вареная в соке незрелого винограда, баклажаны с толчеными орехами, сациви из индейки, хлеб шота-пури, испеченный в торне – большой яме, обмазанной глиной, на дне которой горят дрова; пекарь должен до пояса нагнуться в это пекло и на раскаленные стенки прилепить, а затем вынуть выпеченный хлеб. За ужином поэт любил пить чай с вареньем, приготовленным из лепестков роз, и лакомиться чургхелами.

А ведь поэт не был гурманом. Просто ему нравились грузинский стол, грузинское застолье, непринужденная беседа за столом.

Контакты Есенина в Грузии далеко не ограничивались одними поэтическими кругами. Он любил слушать на улицах Тифлиса игру шарманщиков, посещал красочные базары с разноязыким говором людей Кавказа. Среди близких ему в Тифлисе людей были журналисты Н. Стор и Н. Вержбицкий, в доме которого он жил на улице Каджорской. Вся редакция «Зари Востока» горячо любила поэта. Все новые произведения печатались у поэта там. Поэт был частым гостем в редакции, в наборном и ротационном цехах газеты.

Там он случайно и радостно встретился со своим другом по Питеру художником Константином Соколовым – тот подрабатывал в редакции ретушером. Отсюда, из Тифлиса, Есенин написал жене художника (она была знаменитой артисткой) экспромт такого содержания: «Милая Параскева, Вы ведь не Ева! Всякие штуки бросьте, любите Костю! Дружбой к Вам нежной осенен остаюсь – Сергей Есенин».

Интерес Есенина к грузинской культуре становился все более многозначным. Известный грузинский писатель Георгий Леонидзе вспоминал, что Есенин в доме поэта Табидзе взволнованно говорил о том, какие новые силы он открыл в себе, приехав в Грузию.

Грузинский поэт Тациан Табидзе заинтересовал Есенина поэзией Важа Пшавела. На одной из литературных встреч он читал стихи Пшавела и тут же делал перевод. По свидетельству всех присутствовавших, Есенин не мог сдержаться: волновался, метался, аплодировал, восклицал: «Браво, Пшавела!». Последний читал стихи о снежном барсе, и Есенин был рад совпадению своего и Важа отношения к зверю, природе. «Вот где спал барс! – воскликнул Есенин. – Этот стих я должен перевести на русский язык!» И, доживи он свой век, в русской поэзии и в сборниках стихов Есенина были бы переводы Важа Пшавела.

Сейчас грузинских поэтов в России, их стихов днем с огнем не найдешь. Есенин болезненно переживал свое расставание с Грузией. А все потому, что он здесь нашел сердечных друзей по поэтическому перу. Грузины еще больше полюбили поэта, рады были слышать его негромкий, чуть хрипловатый голос, видеть его сдержанные жесты. Самого же Есенина приводили в восторг тосты тамады за гостеприимным грузинским столом.

Поэта приводили в восторг грузинские пословицы. Однажды он услышал: «Коли человек тебе не мил, походка его кажется медвежьей, а манера есть – волчьей». «Это надо запомнить», – сказал поэт.

Расставался с Грузией поэт тяжело, жалея о том, что у него оставался позади такой важный период в творческой жизни, творческий взлет.

В своем письме к Тациану Табидзе Есенин говорил о желании вновь вернуться в Грузию. Но новой встрече не суждено было состояться. Грузинские писатели и поэты сроднились с Есениным. И ждали нового приезда Есенина в Грузию. Весть о трагедии Есенина потрясла их. Известный в Грузии поэт и друг Есенина Тациан Табидзе откликнулся на кончину поэта душевными и проникновенными стихами. Он не возмущается, не клеймит поэта, не обвиняет его, как это сделал В. Маяковский. Мы слышим у Табидзе крик боли, он берет на себя и друзей вину за случившееся с Есениным – не уберегли! И провожает навсегда любимого человека.

Чтобы понять лирику Есенина, надо обязательно подышать тем воздухом, которым дышал Сергей Есенин. Я счастлив тому, что был в старом Тифлисе, был в уютных, полных очарования и дыхания истории узких и кривых улочках, переулочках и домах – каждый из которых был на одну семью. Мне посчастливилось спасаться от палящего немилосердного солнца под могучим и развесистым платаном, что рос в конце проспекта Руставели в Тбилиси…

Сергей Есенин не остался в прошлом. Он нужен нам сегодня и будет нужен завтра. Конечно, Сергей Есенин – прежде всего певец Русской земли.

Есенин ушел из жизни молодым. Молодой навечно осталась его неповторимая, задушевная лирика. Поэзия Есенина навечно с нами. А его душа почуяла неладное, взбунтовалась и ушла из жизни. Это случилось в Ленинграде в морозную ночь с 27 на 28 декабря 1925 года, 80 лет тому назад. Я преклоняюсь перед гением поэта, который мучился, когда чувство тоски являлось душевной болезнью, и низко склоняюсь перед страданием поэта.